Против всех - Виктор Суворов

Это признал первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Молдавии товарищ Сердюк 3. Т. (Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС. ЦХСД. Фонд 2. Опись 1. Дело 257. Вечернее заседание 26 июня 1957 года).

Не развалился бы Советский Союз, и стенограмма навсегда осталась бы секретной. Читать ее в те времена разрешалось только партийным вождям в ранге не ниже секретаря обкома, то есть губернатора области, если современными понятиями пользоваться. Но и этим деятелям разрешали читать не то, что обсуждалась на пленумах, — для них создавался другой вариант истории, причесанный и припудренный. Та же фраза для деятелей рангом пониже выглядела иначе:

С хлебом в 1947 году после неурожая 1946 года было тяжеловато [выделено мной. — B.C.].

Но всю нашу историю не перепишешь, потому в ней иногда по недосмотру проскакивали кусочки правды:

На Украине в 1946 году был страшный голод, имелись случаи людоедства.

Это слова Первого секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза товарища Хрущёва Никиты Сергеевича (Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС. ЦХСД. Фонд 2. Опись 1. Дело 257. Вечернее заседание 28 июня 1957 года). В 1946 году Хрущёв был хозяином Украины. Ему ли не знать, что происходило в этой республике. Но если кому интересно, то документальных свидетельств по этому вопросу можно найти в достатке и без особого труда.

Народ то же самое выражал короче и проще:

Серп и молот — смерть и голод.

Почему же случился голод? Да потому, что ради так называемой «индустриализации» в начале 1930-х годов была ограблена деревня, самых трудолюбивых и деятельных крестьян объявили кулаками и уничтожили как класс. Остальных террором и голодом загнали в колхозы для того, чтобы хлеб, картошку и сало отбирать не у каждого по отдельности, а у безликих безответственных коллективов. У толпы.

Труд крестьянина — это не бездумная механическая работа, а подлинное творчество: здесь нужно чувствовать природу и ежедневно самостоятельно принимать множество важных решений. Но в колхозах люди не имели никаких стимулов работать творчески. Если государство выгребет всё из колхозных амбаров, то зачем вкалывать?

В колхозах денег не платили. А зачем платить? Ведь это общее коллективное хозяйство. Ведь муж в семье не платит денег жене за то, что она полы вымыла. Жена не платит мужу денег за то, что он дров нарубил. Так было устроено и в колхозе — без денег. В колхозе засчитывали, сколько дней ты отработал. Единицей учета индивидуального вклада каждого колхозника в общее дело был трудодень. День отбыл — и тебе бригадир в ведомости палочку нарисует: день засчитан. Кто работает ударно, тому за один день бригадир мог и две палочки в ведомость вписать, своему другу-собутыльнику — три, своей ненаглядной — хоть пять палочек.

Потом, в конце сезона, происходил расчет. После выполнения поставок государству в колхозе осталось столько-то картошки, столько-то капусты, столько-то свеклы. Что-то откладывали на семена, остальное делили. В колхозе столько-то людей. Всего за сезон на всех засчитано столько-то трудодней. Делим остатки на общее количество засчитанных палочек. Получаем, что одному трудодню соответствует некоторое количество картошки, капусты или свеклы. После того раздаем каждому соответственно его заслугам.

Однако колхозы для того и создавались, чтобы государство выгребало из колхозных амбаров столько, сколько ему требуется. И оно выгребало в соответствии со своими потребностями и планами. Потому к концу сезона заработанные палочки могли вообще ничего не означать.

Народ наш не дурной. Он давно знал простую мудрость: кто хорошо везет, на того и грузят. Так зачем мужикам радеть о результатах своего труда? Зачем вкалывать, если за это тебе увеличат план поставок государству?

Смысла работать не было. Никакого. И тем более не было никакого смысла работать хорошо. Стимулов не было. Потому деревня гнала самогон и спивалась. Веками формировавшаяся крестьянская трудовая мораль стремительно разрушалась и размывалась. Народ колхозную систему оценил точно и сразу:

Вот и молот, вот и серп,

Это наш советский герб.

Хочешь — жни, а хочешь — куй,

Все равно получишь хрен.

Сам Хрущёв был вынужден признать, что дело обстояло именно так. В 1945 году он навестил свою родную Калиновку — село, в котором родился. Вот его рассказ. Очевидно, он не предназначался для печати и был адресован узкому кругу соратников, собравшихся на июньский (1957 года) пленум ЦК КПСС.

Товарищи, мало сказать, что они [колхозники. — Прим. автора] плохо жили. Лошадей нет, повозок нет, хлеба нет.

Я попросил тогда товарища Гречко помочь лошадьми (тогда в армии было много трофейных лошадей). Он дал лошадейу повозки, хомуты. Привели лошадей, а колхоз их не принимает, ведь за ними надо ухаживать! А колхозники в колхозе работать не хотят. Они за свою работу только палочки получали. Они хотели бы, чтобы солдаты за этими лошадьми ухаживали... Кормить лошадей колхозники не хотят, они в этом не были заинтересованы. Вот такое лежачее положение было не только в Калиновке, а вообще в нашем сельском хозяйстве.

Я видел, что они сеют те культуры, которые не дают урожая. Но что я мог им посоветовать? Сеять надо, все предусмотрено планом. А план-то какой! Сидят гении в Москве и расписывают, сколько посеять яровой пшеницы, сколько озимой, сколько ячменя, сколько вики[9], сколько свеклы. И так расписывают сверху донизу. Кто мог отступить от этого так называемого плана? Никто. Тот, кто изменит структуру посевных площадей, тот нарушит директиву (Стенограмма июньского (1957 г.) пленума ЦК КПСС. ЦХСД. Фонд 2. Опись 1. Дело 257. Вечернее заседание 28 июня 1957 года).

В том же выступлении на пленуме ЦК в июне 1957 года Хрущёв признал: «В колхозах вырывали последнее, разорили тем самым сельское хозяйство... В 1951 году колхозники разбегались».

Член Президиума ЦК КПСС товарищ Микоян докладывал: «Мясом по-настоящему мы торгуем только в Москве, Ленинграде, с грехом пополам в Донбассе и на Урале, в других местах с перебоями» (Стенограмма июльского (1953 г.) пленума. Вечернее заседание 3 июля 1953 года. РГАНИ. Фонд 2. Опись 1. Дело 45. Опубликовано: Известия ЦК КПСС. 1991. № 1-2).

Так вот, глупо утверждать, что Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Но если уж и прибегать к подобной оценке, то объективности ради вторую часть этой фразы следовало изменить: с той же сохой и оставил.

Россия, которую мы потеряли, худо-бедно хлеб вывозила, а Советский Союз себя прокормить не мог. Это одно из главных достижений социалистического способа производства и лично товарищей Троцкого, Свердлова, Ленина, Сталина, Хрущёва и прочих из той же братии.

На катастрофические последствия преступной антикрестьян-ской (то есть антинародной) политики коллективизации наложились столь же катастрофические последствия войны. С войны не вернулись миллионы работников. Но и те, кто остался жив, вовсе не спешили возвращаться в родные колхозы. Рабочие руки требовались везде, демобилизованные солдаты уходили на восстановление шахт Донбасса и металлургических комбинатов Днепропетровска, на расчистку руин Сталинграда и Киева, Воронежа и Новороссийска. Люди шли на лесоповал, на строительство новых заводов на Урале и в Сибири, на Метрострой в Москве и Ленинграде. Куда угодно — лишь бы только не в колхоз.

Потому на Советский Союз после окончания Второй мировой войны и прекращения поставок продовольствия из США закономерно и неизбежно навалился голод. Об этом вожди были вынуждены иногда вскользь упоминать во время своих толковищ. Вот выступает заместитель Председателя Совета Министров СССР, будущий глава правительства СССР, бывший и будущий член Политбюро А. Н. Косыгин, и рассказывает про первые послевоенные годы:

Мне приходилось в тот период выезжать в целый ряд районов: в Башкирию, в Куйбышеву в Молдавию — в связи с возникавшими эпидемиями и голодом. В ряде областей от голода умирало много людей (Стенограмма июньского (1957 г.) пленума ЦК КПСС. Вечернее заседание 28 июня 1957 года. ЦХСД. Фонд 2. Опись 1. Дело 257).

На том же пленуме выступает посол Советского Союза в КНДР товарищ А. М. Пузанов и сообщает, что в октябре 1952 года на XIX съезде КПСС было доложено о том, что «зерновая проблема решена с успехому решена окончательно и бесповоротно». Товарищ Пузанов продолжает: «Это была не просто лакировка действительности. Это был грандиозный обман партии и народа!»

Бывший первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Карело-Финской ССР, а после того, как все население республики бежало в Финляндию, — первый секретарь Карельского обкома товарищ Л. И. Лубенников добавляет: «В Карелии нельзя было литра молока для больного ребенка достать... И картофель, и овощи скоро будут в достатке» (Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 382). Иными словами, под руководством нашего дорогого Никиты Сергеевича поднимем сельское хозяйство! Скоро будет хватать даже картошки, капусты и огурцов! Правда, в данный момент, за четыре месяца до 40-летия Великой Октябрьской социалистической революции, картошки в стране не хватает.