Азовское море и река Рожайка (рассказы о детях) - Александр Торопцев

Славка махнул головой, отбросил шест, шагнул к другу, и в этот момент льдина на бешенной скорости кинулась головой под воду — под свою маленькую сестру. Славка прыгнул на нее, увидел льдину покрупнее справа — туда, еще одну — на нее. И повернулся назад, крикнул дико, властно, но в то же время заботливо: «Васек, за мной!»

Васек повторил его маневр, и оба они по малым и большим льдинам, спотыкаясь, заливая сапоги, добежали до берега. Но не остановились: ужасный скрежет, злобное урчание, громкое бухание из-под воды поразили их. Они посмотрели туда, где только что был их крейсер, и удивленно переглянулись — льдины не было! Она вся ушла под воду и там, ворочая мощными мышцами, пробивала дорогу вперед, к Пахре. Река гудела. Льдины в заторе подскакивали, как игрушечные. А Васька и Славка шли вдоль реки, смотрели на торосы и слушали страстную песню, рвущуюся из-под воды. Вдруг льдина торпедой выскочила на волю, притихли ее сестры, скользнул по ним ветер.

— Вот это да! — хлопнули Славкины и Васькины глаза.

А льдина, прощаясь со своими смелыми матросами, качнула белыми боками и скрылась за поворотом.

После одного красивого удара

Мальчишки гоняли резиновый мяч и случайно разбили окно у тети Дуси. Удар был красивый и точный. Тетя Дуся вылетела, большая и толстая, как дирижабль, на улицу, и… страшная буря разбушевалась над черными, белыми, рыжими головами футболистов! Сколько было грохота, шума, слов и слез! Муж разъяренной тети Дуси, преспокойный дядя Коля, успел вставить стекло, а она все бушевала и добилась своего: у ребят отняли мяч, как будто он в чем-то виноват.

А без мяча, что делать в июле?

Купаться? С мая лето стояло жаркое — накупались. На стогах в прятки играть? Да там все ходы-лазейки давно рассекретили, не интересно. Рыбу ловить? Итак все кошки ожирели — лопнут еще!

— Айда за грибами в аэропорт, — придумал, наконец, Колька, — там много. Встанем пораньше… а еще лучше там переночуем. На стогах.

— Кто пустит? — вздохнули братья Борович.

— Там стройку тетя Варя сторожит. Скажем, что у нее переночуем. Она уже ушла, видел.

— Точно! — загорелись мальчишки, но родители не поняли страстного их желания раньше всех оказаться в аэропортовском лесу.

И словно раскаты тете Дусиной бури понеслись из кухонь и комнат крик, топот ног, шум посуды.

— Не пустишь — уйду из дома! — пугал мамку Славка.

— Не нужен нам мяч! — рычали братья Борович.

— Сами ехайте в свой зоопарк! — отказывался от заманчивого предложения Васька.

— Все пойдут, а я что — лысый! — кричал Игорь.

Родители защищались упорно, но не выдержали, сдались! Мальчишки собрались у доминошного стола и молча, чтобы не вспугнуть победу, побежали на станцию. Электричка привезла их в аэропорт, которого еще не было, но который совсем скоро должны построить их родители.

На платформе солнца уже не было. Оно, быстро темнея, цеплялось рыжими лохмами за шкуру темнеющего леса, огромным полукругом обнявшего будущие взлетно-посадочные полосы — пока ровное поле. Несколько стогов разбрасывали по нему длинные тени. Пока бежали до самого большого стога, карабкались по пахучей его спине, «стелили постели», солнце перевалилось в большую яму за лесом, а по небу пошли гулять звезды. Позабыв про время, грибники долго болтали обо всем на свете, пока не услышали довольный Мишкин храп.

— Заснул, малявочка! — Валерка укрыл ноги брата сеном, но Славка вдруг крикнул:

— Смотрите, идет кто-то!

— Лось, скорее всего. Большой очень, — решил Васька. — С лосенком. Видите, рядом поменьше.

— Человек это. Руками болтает, — зашевелился Колька. — Тут бандитов каких-то ловили, мне братан рассказывал.

— Давно поймали, — успокоил его Толик.

— Это грибники. Утро скоро. Тс-с. К нам идут.

Что-то большое и черное под руку с таким же черным, но маленьким, медленно приближалось к стогу.

— Не бойтесь, нас девять человек, — сказал воинственный, наверное, с пеленок Женька.

— Остановился. Нет, опять пошел!

— Со стога не прыгать, держаться вместе. Зря палки не взяли!

Не отрывая глаз от неожиданных гостей, мальчишки готовились к бою. Пришельцы, почуяв силу, остановились.

— Пацаны, спите, я на атасе посижу, — сказал Толик. — В случае чего разбужу.

— И я тоже, — напросился в помощники Ленька.

Мальчишки тут же захрапели нервную песенку, к их дружному хору вскоре присоединились и сторожа. А тут и солнце объявилось!

Могучими руками ласкало оно мир с его приключениями и чудесами и, приметив уставших малышей у себя под боком, улыбнулось, погладило взъерошенные головы, отогнало прочь страхи и волнения и спали грибники до самых последних петухов.

Вдруг счастливым смехом задрожал большущий стог.

— Ха-ха, держите меня, я падаю!

— Лося с лосенком увидел!

— Бандитов!

Стряхивая с себя соломинки и сон, мальчишки корчились в сладком хохоте, а тем временем недовольно пробуждался Мишка:

— Валерка, что такое? Чего они?

— Кусты! Это были кусты, понял? Вон — большой и маленький.

— Ну и что? Я вчера их видел там. Чего хохочете?

— Жека, он их еще вчера видел!

— Молодец он у тебя. В разведчики ему надо.

— Идите вы со своими разведчиками. Жрать хочу.

Ему дали черняшки с чесноком. Он съел свою долю, но так и не понял, почему все смеются.

В лесу было много ярко-наглых мухоморов, ехидно-бледных поганок, но ни одного «человеческого» гриба! Это однако не расстроило пацанов. С пустыми корзинами, серьёзным Мишкой они сели в электричку, еще раз объяснили ему про кусты. Он понял и засмеялся:

— Разбудили бы меня и не боялись бы ничего, чудики!

Ленька (маленькая повесть)

Летним утром под окном заурчал мотор, замолчал.

Славка поднял голову с подушки.

«Купил!» — почему-то обрадовался он и, быстро одевшись, поспешил на улицу: там стоял, слегка приподняв над асфальтом переднее крыло, синий мопед.

— Вещь! — сказал Ленька и, деловито протирая руки серой тряпкой, пояснил, словно бы между прочим. — В комке взяли. Чисто случайно. Такие хрен где найдешь. Это тебе не велосипед с мотором, это — мопед. Видишь, какая рама толстая. Двоих запросто тянет.

Славка ничего не понимал в велосипедных рамах, но все же ответил:

— Да, вещь.

— Движок малость отрегулирую и на Пахру смотаюсь.

Сам же он сказал: «Двоих тянет». А зачем? Ясное дело, намек дал Славке: от дома не отходи, чтобы когда «малость отрегулируется движок», не искать его по поселку. Так же? «Кажись так», — думал Славка, пока Ленька регулировал движок. Пацаны на Рожайку ушли — далась им эта Пахра, а он топтался на кухне, кружился вокруг Леньки, сидел у окна, ждал. Уж вечер пришел. Около мопеда бледными поганками валялись окурки «Севера», у Славки от недокупания разгрустились глаза. Надежда искупаться в Пахре улетучилась, как дым от папиросы.

Вдруг весело рыкнул мотор, надежда вновь появилась в Славкином обезвоженном за день сердце. Он выбежал на улицу, увидел залитый солнцем поселок, улыбнулся, готовый сию минуту нырнуть в глубокую воду и плавать вдоль и поперек Пахры хоть до утра… улыбнулся Славка, огляделся, а Леньки и синего мопеда след простыл. Даже клубов дыма не осталось — лишь где-то за домом отрегулированно дренькнул движок и…

— Почему на речке не был? — спросили пацаны, вернувшиеся с речки, а он посмотрел на их прилипшие к головам волосы и сказал:

— Ленька мопед купил в комке. Рамы — во, цвет — синий. Движок регулировал, видите! — и показал на черные пятна бензина, распластавшиеся лягушками по асфальту.

Утром Ленька вновь поставил под окном мопед и, похлопав широкой ладонью по седлу, гордо заявил:

— Сейчас движок малость отрегулирую и на Пахру.

Славка ушел с друзьями на Рожайку, но под вечер убежал домой в надежде прокатиться с Ленькой на Пахру — в тот день движок отрегулировался быстро. Пацаны поняли, почему он сбежал с речки, заявили в один голос:

— Так он тебя и возьмет, держи карман шире.

Славка не стал спорить, даже про Пасху им не напомнил и про церковь.

С Пасхой вышла закавыка на целый год. Прошлой весной Ленька сказал: «На Пасху пойду в церковь куличи святить. Если тебя мать отпустит, пойдем вместе». «Пойдем», — ответил бодро Славка. Он мать уговорил, и друзьям похвалился заранее, и спал перед походом в церковь полдня. Но Ленька ушел без него — со своими корешами и девчонками. Славка даже на улицу не хотел выходить-позориться, но на Леньку не обиделся, ну почти не обиделся. Потому что это же Ленька всю зиму учил его в карты играть. Все карточные игры показал. А в «очко» даже не в карточное, а в воровское научил играть. На пальцах. Во игра. Сидишь на «Камчатке» и дуешься с Васькой на щелбаны или «саечки» — никто не догадается, что ты делаешь. А щелбаны или «саечки» — на перемены. Расчет по справедливости, сколько проиграл, столько и получил.