Обезображенный - Андрей Дашков

Отражения смертельных врагов вонзились в его мозг огненными копьями и ему пришлось приложить громадное усилие к тому, чтобы сохранить волю свободной. Он еще не знал, чем ему поможет меч в борьбе против парализующего влияния Крысы, непредсказуемого дара Меррадля и магии Гугима, но держал его наготове. Другой рукой он прижимал к себе тело младенца, ставшее вдруг очень тяжелым. Сражаться с такой ношей было почти невозможно и он вдруг понял, что им движет уже не рассудок, а необъяснимое предчувствие.

…Вращающаяся спираль была так близко, что Сенор мог разглядеть в ее середине искаженную фигурку Тойнгха и белое перекошенное лицо. Потом Холодный Затылок услышал хохот, похожий на крики кобарских гиен. Наружные части спирали стали вытягиваться в сторону человека, стоявшего на диске; ветви ее вращались настолько быстро, что она превратилась в размытый конус.

– Отдай его, падаль! Отдай! – закричало существо из центра спирали. – Отдай его нам!..

На мгновение Сенор посмотрел вниз и увидел, что лодка уже находится прямо под ним. Кверху были обращены облагороженные ненавистью лица Меррадля, Рейты, Черной Летрод и равнодушное, будто каменная маска, лицо Гугима… Потом тело Меррадля исчезло, как это уже случилось однажды в Кобаре, и герцог ощутил неприятный холодок в груди, – игры со временем не относились к числу его любимых занятий. Как и в тот раз, он увидел при помощи магического зрения лишь прозрачную тень на том месте, где только что находился Смотритель Часов.

Спустя мгновение Сенор уже не смотрел вниз, – его коснулось ледяное дыхание Крысы. Крики Тойнгха заполнили собою весь мир и стали невыносимо громкими.

– Отдай младенца! Ты все равно мертвец! – причитал рыдающий и одновременно смеющийся голос. – Отдай! Отдай!..

Снизу к человеку, стоявшему на диске, приближались взлетевшие с лодки слуги Гугима, похожие на птичьи скелеты, ощетинившиеся стальными лезвиями когтей. Они были неуязвимы, потому что были уже мертвы. Даже против одних этих заколдованных тварей придворный Башни не продержался бы и минуты, – их оказалось слишком много. Но страшнее всего было мертвящее присутствие Крысы. Тело человека охватывало предательское оцепенение, а мозг обволакивало безумие.

Когда его руки уже почти перестали подчиняться ему и он готов был бросить меч и тело младенца, вдруг произошло то, что до сих пор было всего лишь неясным предзнаменованием.

Темное плоское небо Мургуллы раскололось и Холодный Затылок увидел, как гигантская каменная гора вломилась в Ландшафт Голубых Гробниц. Сильнейший ветер ударил Сенора в грудь и едва не смел его со стеклянного диска. Каким-то невероятным образом герцог удержался от падения вниз и остался лежать на гладкой скользкой поверхности, накрыв своим телом тело младенца.

Крыса вдруг отпустила его из своих незримых объятий. Сквозь жалобные стоны Поющей Шкуры он услышал яростный и безысходный крик Тойнгха из центра скрученной ураганом спирали. Ослепительные голубые молнии прорезали пространство и вслед за ними пришел грохот, сравнимый с шумом сотен извергающихся вулканов.

Свечение гробниц стало тусклым и мир Мургуллы погрузился во мрак. Холодный Затылок с усилием поднял голову. Сверху, во вспышках фиолетовых огней, сквозь дыру в пространстве на кладбище Стеклянного Леса опускался Призрачный Замок, словно черный айсберг, плывший в запредельном океане, а теперь падавший в пустоту.

Сенор увидел седоволосых воинов на крылатых псах, взлетавших с каменного острова и преследовавших разбросанных ветром тварей Гугима. В схватке с ними воины Ксантрии могли найти только собственную гибель, но Человек Безымянного Пальца ничем не мог им помочь.

Замок стремительно приближался к нему и вскоре Сенор уже знал, каким образом совершит побег из захлопнувшейся клетки. Вторжение разрушило ожидания его врагов и потрясло их, но они быстро приходили в себя. Из середины сжавшейся спирали в придворного Башни полетели огненные стрелы; одна из них вонзилась в шкуру Синего Кота и только это спасло Сенора от смерти. Кроме того, ему пришлось отбиваться мечом от атаковавших его летающих скелетов, а с младенцем на руках это было почти безнадежным делом. Спустя минуту его руки были иссечены многочисленными порезами, из которых сочилась кровь. Острые, как бритвы, когти мертвых птиц находили незащищенное хитином тело и вонзались в него десятками жалящих лезвий. А потом он почувствовал, что вообще теряет способность к сопротивлению, – Крыса снова возвращала себе власть над ним. Ужас, от которого шевелились волосы на голове, ударил в мозг, опустошая его, но каменный берег был уже совсем рядом, на расстоянии нескольких шагов от края диска, и Холодный Затылок, предпринимая последнее отчаянное усилие, бросился к нему, направляемый инстинктом животного, спасающегося от гибели. Руки его все равно были сведены судорогой и крепко держали Меч и тело младенца. При этом Сенор открылся и Поющая Шкура взмыла в воздух, как огромное фиолетовое крыло, и забилась за его плечами. Воспользовавшись брешью в обороне герцога, один из птичьих скелетов устремился к нему смертоносной тенью и несколько кривых стальных лезвий вошли в его тело между пластинами панциря. Но удар уже не мог остановить его падение и он рухнул на камни блуждающего королевства на самом краю пропасти, разделявшей остров и стеклянный диск.

Напоследок он ощутил, как отвратительно липкая и теплая кровь заполняет тонкий промежуток между телом и панцирем, а потом погрузился в безвременный мрак забытья.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЛЕДЯНАЯ ОБИТЕЛЬ

9. ГОСТЬ

Сенор медленно приходил в себя в одной из овальных комнат Шаарна, как будто всплывал к сумеречному свету со дна черного озера.

Вначале прояснилась малиновая пелена, застилавшая глаза, затем проснулась тупая боль во всем теле и, наконец, взгляд его сфокусировался на ярких пятнах горящих свечей. Несколько женщин с серыми лицами и пепельно-седыми волосами находилось у его кровати. Он приподнял голову и увидел, что его тело освобождено от хитинового панциря и покрыто повязками из белого полотна. Сенор пошевелился и с большим облегчением убедился в том, что, по крайней мере, его руки и ноги не переломаны…

Кто-то поднес ему теплое и горькое питье – по-видимому, отвар из каких-то корней. Он выпил и ощутил смутное беспокойство от того, что остался почти безоружным. Только обруч Мелхоэд оставался на голове и еще герцог покрутил на пальце перстень Сдалерна.

Воспоминания о Храме Спящих Младенцев и сражении со слугами Крысы были очень яркими. Он заново пережил отчаяние, ужас, боль и глухо застонал от беспомощности. То, что он оказался в полной зависимости от обитателей Призрачного Замка, приводило его в ярость. Однако, должна была существовать какая-то причина тому, что Шаарн появился в Мургулле в самую критическую минуту именно для того, чтобы спасти придворного Башни. Может быть, он догадывался о том, что этой причиной являлось тело спящего младенца, но тогда все становилось еще более запутанным.