Непредвиденная ситуация - Светлана Алешина

— И не оценивший его возможностей? — недоверчиво спросила я.

— Никогда человек не бывает так слеп, как имея дело со своими друзьями и знакомыми. Он переоценивает собственные силы и знания. Думает, что все знает о своих ближних, и поэтому не очень волнуется. Выяснить диспозицию, так сказать, ему мешает как раз собственная самонадеянность.

— Понятно, — без особого энтузиазма сказала я, — а что вы думаете о сегодняшнем взрыве?

Станислав Сергеевич невесело усмехнулся и пожал плечами.

— Думаю, что это не последнее покушение на представителей белкинской династии, — грустно произнес он.

— Считаете Новгородцева не способным на…

— Не знаю. Я прожил пятьдесят три года и понял, что ни черта не разбираюсь в людях. Даже с собственным братом попадал впросак…

— То есть как?

— А вот так! — разочарованно усмехнулся Станислав Сергеевич. — Задумал он разводиться и жениться на дочери Новгородцева…

— Значит, это правда, — заинтересованно сказала я, доставая из пачки сигарету. — Теперь моя очередь вас угощать.

— Нет, нет, я прихватил с собой сигары, — улыбнулся Станислав Сергеевич, хлопая себя по карману. — А вы и про его так называемое сватовство знаете?

— Людмила Николаевна просветила, — ответила я.

— Да-а, иногда она любит пооткровенничать, — угрюмо сказал Станислав Сергеевич, — не к лицу это солидному человеку — за молодыми бегать.

— Значит, вы не одобряли выбор вашего брата?

— Если говорить честно, нет.

Станислав Сергеевич, достав плоскую серебряную коробочку, взял оттуда сигару, откусил кончик, положил в пепельницу и принялся обстоятельно раскуривать это гаванское чудо.

— А если это была любовь? — я до конца хотела выяснить позицию Белкина.

— Я в этом не сомневаюсь, но в нашем возрасте пора научиться себя сдерживать! — категорично заявил он, попыхивая сигарой.

Взгляд его приобрел неумолимую твердость.

— Людмила Николаевна, конечно, переживала?

— Конечно.

— Милиция подозревает ее. Соседка видела, как женщина, похожая на нее, выбегала из подъезда. — Я пристально посмотрела на моего собеседника.

— Людка? — рассмеялся он. — Да она никогда бы не решилась на это! И потом взрыв…

— А что вы скажете о Марусеве?

— Выскочка, но умный, деловитый… — со смесью уважения и пренебрежения произнес Белкин.

— А вы не думаете, что он мог решиться на такой рискованный шаг?

— Убить супругов Белкиных? — изумился Станислав Сергеевич.

— Аркадия Сергеевича, — я докурила сигарету и взялась за новую.

— Что он от этого будет иметь?

— Он ведь обладает определенным влиянием… — я намекающе посмотрела на Станислава Сергеевича.

— Вы говорите о Людмиле? — прямо спросил он.

— Да.

Повисла пауза. Казалось, Белкин что-то обдумывает, прикидывает в уме.

— Навряд ли. Какие у него могли быть гарантии? — задал он резонный вопрос.

— Хорошо, — я сделала глубокую затяжку, — а что вы скажете о других акционерах?

Мы еще полчаса делились со Станиславом Сергеевичем сомнениями и предположениями. Наконец, выйдя из его кабинета, я подумала, что неплохо было бы еще поговорить с Марусевым, если, конечно, он подошел. Раз уж я здесь, в офисе. Я нашла кабинет коммерческого директора, но дверь была закрыта. Тогда я поплелась в кабинет Аркадия Сергеевича, где намеревалась попрощаться с Белкиной и ее племянником. 

Глава 7

Тут я уловила звук отпираемой двери и увидела, как в коридор из кабинета выходит Марусев. Значит, он был у себя. Марусев прижимал одной рукой к уху мобильник, а другой запирал дверь кабинета. Меня он не заметил, и я решила этим воспользоваться.

Заскочив в кабинет Аркадия Сергеевича, я, преодолевая вежливое сопротивление Людмилы Николаевны и совсем уж вялое — ее Никитушки, схватила шубку, висевшую на вешалке, промямлила какие-то извинения и выбежала в коридор. Дождавшись, когда Марусев пошел к холлу, я неторопливо двинулась за ним. Появилась идея — заняться слежкой. Решение пришло спонтанно, интуитивно.

Александр не стал дожидаться лифта, на панельке которого горела красная лампочка, и направился к лестнице. На ходу он говорил по телефону.

— Да, — долетело до меня, — я уже вышел, сейчас буду.

Он договаривался с кем-то о встрече, и встреча эта должна состояться где-то недалеко. Тем лучше для меня. Надевая на ходу шубку, я спускалась по лестнице за торопящимся Марусевым. Он вышел во двор и направился к темно-зеленой «Ауди», стоявшей недалеко от входа. Теперь самое сложное — не попасться ему на глаза, потому что моя «Лада» стояла практически рядом с его «Ауди». Пришлось наблюдать за его действиями через стекло.

Когда «Ауди» тронулась с места и проехала мимо меня, я выскочила из холла, бегом преодолела несколько десятков метров, отделявших меня от машины, и, лихо вскочив в седло, то есть в салон, запустила двигатель. Включила первую скорость и попыталась тронуться. Холодный двигатель чихнул и заглох. А-а, чтоб тебя!

«Ауди» уже скрылась из моего поля зрения, но утешало то, что я видела, в какую сторону она поехала. Снова запустив двигатель, я прибавила оборотов и наконец-то тронулась с места. Давай, родная, не подкачай!

Родная не подкачала. Надрывно гудя, двигатель не тянул как следует, но двигаться было можно. Вывернув на дорогу, я заметила, что темно-зеленая «Ауди» свернула в сторону центра. Я переключила скорость и прибавила газу. Вот и поворот. Машины Марусева не было видно. Значит, повернул.

Добравшись до поворота, я затормозила на светофоре. Куда теперь? Направо или налево? Направо, — решила я и не ошиблась: в конце квартала мелькнуло темно-зеленое пятно. Я еще увеличила скорость, но не приближалась к «Ауди», а держала ее на приличном расстоянии.

Еще один поворот, но теперь мне уже не пришлось гадать, в какую сторону. Я включила поворотник, чтобы последовать за Марусевым, но, увидев, что «Ауди» остановилась, проехала мимо. Пропустив идущие в попутном направлении машины, я прижалась к тротуару и сдала назад к перекрестку, чтобы видеть машину Александра.

Ждать пришлось недолго: буквально через несколько секунд перекресток пересек джип «Мицубиси Паджеро» и, плавно покачиваясь, остановился перед темно-зеленой «Ауди». Из джипа вышли двое и направились к «Ауди». Можно было не сомневаться, что они принадлежат к категории «крутых парней». Это было видно и по прическам, вернее, почти по полному отсутствию таковых, и по развинченной походке «хозяев жизни».

Оба были среднего роста или чуть выше, только один из них был пошире и в куртке, а другой — в длинном кашемировом пальто почти такого же цвета, как «Ауди» Марусева. Я достала с заднего сиденья «Никон» и, повернувшись к боковому стеклу, через теле-объектив стала наблюдать за беседой. Ха, хорошо сказала: «Наблюдать за беседой»! А что мне оставалось делать? Только наблюдать.

Но я и так кое-что поняла. Собеседники, а Марусев вышел им навстречу, пожали друг другу руки, и тот, что в пальто, о чем-то спросил Марусева. Александр начал что-то объяснять.

Обладатель темно-зеленого пальто, судя по высокомерно-кислому выражению его лица и жестам, был недоволен ответом Александра. Толстые губы парня снова зашевелились, а согнутая в локте правая рука качалась вверх-вниз, словно он что-то внушал Марусеву.

Александр, стоявший ко мне спиной, кивал непокрытой головой, прижимая правое ухо ладонью от мороза. Потом в разговор вступил приятель парня. Он наклонился к Марусеву и взял его за локоть: уговаривает. Его заплывшие глазки не внушали мне доверия, да, наверное, и Александру тоже. Парень в куртке говорил тоже недолго, но все время держа Марусева за локоть и вплотную приблизившись к нему.

Я не удержалась и сделала несколько кадров, добавив еще один, когда они начали прощаться и Марусев повернулся в профиль ко мне. Должно получиться неплохо. Парни похлопали Марусева по плечу и, сев в свой джип, укатили в неизвестном направлении.

Александр тоже сел в машину, но тронулся не раньше чем через пять минут: видно, переваривал беседу с «приятелями». Когда наконец его «Ауди» двинулась вперед, я быстро развернулась и поехала за ним. К моему разочарованию, он направлялся обратно к офису «Металлоконструкции», во всяком случае в ту сторону.

Ехал он не торопясь, и поэтому я легко держала дистанцию. Александр действительно приехал к офису, но на стоянку заезжать не стал, а затормозил у тротуара. Вскоре я поняла, почему. Из дверей здания с гордо поднятой головой вышла Людмила Николаевна и, не теряя достоинства, чинно и без суеты посмотрела по сторонам.

Удивительная женщина, подумала я, не прошло и двух суток, как у нее застрелили мужа, пару часов, как взорвалась машина, в которой только чудом не оказалась она сама. И вот Белкина как ни в чем не бывало стоит на крыльце здания, где располагается офис ее погибшего мужа, и на лице не видно ни капли сожаления или испуга.