Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кусать меня не будете, ваше величество? — ощущая, как уходит естественный для человека страх перед рептилией, осведомился я.
Змея качнула шеей, словно говоря: «Пока нет, а там посмотрим».
— И на том спасибо, — вздохнул я. — Ваша взяла. Позвоню я завтра Стелле, позвоню.
В этот момент змея насторожилась и перевела свой немигающий взгляд с меня на дверной проем, за которым начинался коридор, ведущий к входной двери. Мало того, она словно изготовилась к атаке, раздвоенный язычок ее замелькал между двух страхолюдного вида клыков. И шипение изменилось, оно стало агрессивным и очень недобрым.
Я глянул в ту сторону. Никого. Пустота, полумрак.
— Чего там? — спросил я у нее, теперь уже точно будучи уверенным в том, что она меня понимает. — Вы чего, ваше величество?
— Пш-ш-ш-ш, — ответила змея, переводя взгляд в мою сторону, качнула головой, как бы говоря: «Смотри у меня», — а после молнией скользнула к открытой по случаю большой жары, пришедшей в Москву, двери, ведущей на балкон.
На ее пороге она остановилась, погрозила хвостом, точно пальцем, для этого чуть приподняв его, и скрылась в темноте.
— Уф-ф-ф! — я снова провел рукой по лицу.
Мне показалось, или по коридору протопали чьи-то ноги? Вернее, ножки, словно кошка пробежала?
Елки-палки, вот теперь мне снова жутковато стало. Но лежать, подобно ребенку, накрывшись одеялом с головой, — это не лучшая идея. Тем более что я его кровью перепачкаю.
Ни в коридоре, ни на кухне предсказуемо никого не оказалось. Значит, показалось. Ну, оно и неудивительно.
Сна, естественно, ни одном глазу уже не было, потому мне осталось только умыть перепачканное кровью лицо, взять сигарету и отправиться на свежий воздух, чтобы окончательно привести нервы в порядок. Единственное, я сначала внимательно глянул, не расположилась ли моя ночная венценосная гостья там, на полу балкона. Не дай бог ей хвост ногой придавлю, тут-то мне со святыми упокой и настанет. Какой королевишне понравится, если ее высокопоставленное тело невесть кто топтать станет? Правильно, никакой. А клыки у нее ого-го какие были, если куснет, то мне мало точно не покажется. И потом, личный эмиссар Великого Полоза наверняка не просто там какая-то лесная гадюка. Это нечто более весомое, фольклорное. Короны даже в сказках абы кому не раздают. Например, Иван-дурак, получив ее, сразу становился Иваном-царевичем, хотя вряд ли за столь краткий отрезок времени сильно умнел.
С другой стороны, я сам виноват в том, что довел дело вот до таких визитов и ночных кошмаров. Ведь мне еще там, в заброшенной деревне, стало ясно, что с возвращением в город все не закончится, что влип я по полной, только звонить Стелле все равно не стал. То ли из природного упрямства, то ли еще почему, но не стал и все. Вот результат, получите и распишитесь.
Я выдохнул дымок сигареты, а после крутанул в пальцах левой руки тускло блеснувшую монету. Появилась за последние дни такая привычка, причем воспринималась она мной так, будто всегда была. Да я с этой денежкой вообще теперь не расставался.
Рублевик Екатерины Второй времен конца ее царствования. Красивый, увесистый, старый, он приятно холодил руку и волей-неволей заставлял вспоминать изумленные лица моих приятелей, когда они увидели меня с пригоршней перепачканных землей монет.
— Во, — я вывалил найденное на столик, ощущая, как бурлит в венах кровь от переполняющих меня чувств. — Видали?! Серебро, не медь.
— Оба-на! — приятели мигом отвлеклись от перепалки и подскочили ко мне. — Неожиданно.
— «Катька», — уверенно заявил Сивый, цапнув одну из монет и осторожно обтерев ее рукавом тельняшки, которую не снимал с самого приезда. — Без вариантов.
— Поздняя, — поддержал его Гендос. — Согласен на все сто.
— Однозначно. Ставлю на девяносто третий, в заклад бутылка «Баллантайна», — Сивый лукаво глянул на приятеля. — Принимаешь?
— Девяносто первый, — Генка, прищурив глаз, покачал головой. — Хотя могу и ошибаться.
— А результаты розыгрыша когда узнаем? — мне и правда было интересно. — И сразу: я в любом случае имею право на часть награды в размере трети.
— Сейчас и узнаем, — усмехнулся Сивый, переворачивая денежку. — Блин, опять продул. С меня пузырь.
Да, Генка выиграл. На оборотной стороне монеты сверху полукругом была вычеканена дата «1791», причем единички на таковые даже и похоже не были. Скорее на галочки какие-то.
— Сохранность отличная, — заметил Генка, забирая монету у Сивого. — Нечасто такую встретишь.
— А как ты дату определил настолько точно? — с любопытством спросил я.
— Что рублевик времен поздней Екатерины, сразу было ясно — у изображения матушки-государыни шея короткая. Вот, смотри. На ранних монетах она куда длиннее. Как видно, в те времена лебединые шеи не в почете были.
И правда, голова шальной императрицы не то чтобы прямо из плеч росла, но шея была почти не заметна.
— А дальше — интуиция, — продолжил Гендос. — Ну и во-о-от эта точка у двойного «с». Видишь, насколько близко она к краю монеты расположена? Я и с этим, и другими годами сталкивался не раз, вот и запомнил. Так вот, на более поздних монетах она ниже проставлена. А на более ранних сама Катька немного по-другому выглядит.
— Точно, — хлопнул себя по ляжкам Сивый. — Подвела меня правительница всероссийская.
Ну да, то самое двойное «с» было частью слова «всеросс». Целиком титул на монету не вошел, потому на этом «с» титулование и кончалось.
— Монета, конечно, зачетная, но не «релик» ни разу, — Генка подкинул денежку на ладони, а после протянул мне. — Екатерининские «рублевики» часто встречаются. Но все равно нет повода не порадоваться за удачу друга.
— Еще один рублевик, — Сивый взял из кучки следующую монету. — Этот, правда, покоцанный.
Собственно, эти две денежки по номиналу оказались самыми крупными, остальное было помельче. Среди найденного обнаружилась пара серебряных полуполтинников, один двугривенный того же металла, а остальное и вовсе медь.
— Где, говоришь, откопал? — Сивый, что твоя гончая, аж трясся весь от азарта, у него даже волосы, здорово поредевшие со времен школы, дыбом встали. — Вон там? Странно, странно… Сумма тут по тем временам немалая. Ладно бы староста ее закопал или кто из зажиточных крестьян, так с чего бы им на окраине жить? У них дома в центре деревни, небось, стояли.
Да нет, не похож был тот бородач, что некогда припрятал деньги под стенами своего дома, на зажиточного крестьянина. Я его лицо в видении, которое мне показал клад, хорошо разглядел. Да и на сильно добродетельного человека, признаться, этот селянин тоже не тянул. Сдается мне, он под домом
