Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти - Рам Дасс

Поначалу мне было трудно находиться в обществе Келли. Где-то полгода я дважды в неделю приходил к нему, прежде чем научился оставаться внутренне достаточно спокойным и не испытывать сильных эмоций возле его гротескно изуродованного тела. В конце концов я разглядел в Келли душу, попавшую в такое тело, но не тождественную этому телу. Как только произошёл такой сдвиг в моём восприятии, нам стало очень легко общаться. Посреди физического страдания наши души могли встретиться и признать друг друга.

Однажды Келли попросил, чтобы я позволил ему выступить с вводным словом перед моей лекцией, которую я должен был прочесть на конференции профессиональных целителей. Поначалу я колебался, не зная, что из этого получится, но потом согласился. Когда коляску с Келли выкатили на сцену, в зале повисла тяжёлая тишина. Затем, с помощью сопровождающего, Келли буква за буквой продиктовал своё вводное слово: «Р. Д. (так он называл меня) говорит, что мы не являемся своим телом. Аминь». Аудитория встала и взорвалась овацией.

Келли помог мне избавиться от болезненной реакции на подобного рода увечья, а я ему — от гнева. Я обнаружил, что в его теле находится душа, которая за годы инвалидности созрела для освобождения.

Не так давно мне представилась ещё одна подобная возможность — я познакомился с человеком (ему немного за тридцать), у которого последняя стадия амиотрофического латерального склероза, или болезни Яу Герига. За исключением лицевых мышц, тело уже совершенно не слушается его. Он общается с помощью азбуки Морзе: искривлённые губы — «точка», поднятые брови — тире. Первое время, сидя у его больничной койки и «разговаривая» с ним, я, из-за сочувствия, испытывал острое чувство клаустрофобии (так было вначале и при общении с Келли). Мне было трудно не отождествляться с человеком, «закованным» в это искалеченное тело (теперь такие же проблемы у тех, кто окружает меня), но постепенно я успокоился и мог просто сидеть, взяв его за руку. Мы чувствовали глубокую внутреннюю тишину. Моё беспокойство ушло, и я погрузился в лучи умиротворения. Когда я открыл глаза, он просигналил мне: «Так светло, так спокойно». Это был момент свободы.

Сострадание, которое я испытывал по отношению к прикованным к постели, — далеко не то же самое, что день за днём оставаться в подобном теле. И всё же сострадание продемонстрировало мне, что отождествление с душой может обогатить даже такой экстремальный жизненный сценарий красотой «сейчас». Увидев, как кто-то сумел адаптироваться к по-настоящему серьёзным переменам в своём физическом состоянии, мы в очередной раз восхищаемся величием человеческого духа. Более того, суметь разотождествиться с телесным состоянием Келли, видеть его страдание, но не отождествляться с его страдающим телом — это задача, сходная с той, которая встаёт перед нами в старости: научиться трезво оценивать своё физическое состояние и относиться к телу с сочувствием. Если мы не сочувствуем себе, то никогда не сможем сочувствовать другим.

БОЛЕЗНЬ И СОСТРАДАНИЕ

Стареющему человеку желательно знать, как бы он отреагировал на известие о том, что он смертельно болен. Многие обитатели домов престарелых, с которыми я разговаривал, испытывают почти суеверный страх перед такими мыслями, но мы учимся стареть сознательно, поэтому должны избавляться от подобных суеверий. Болезнь — типичная жизненная ситуация, и по мере старения всё больше шансов чем-то заболеть. И перед нами (как мудрыми старцами) стоит задача: проявить в связи с этим мудрость. Нужно планировать, как мы поведём себя во время серьёзной болезни, ибо большинство из нас рано или поздно столкнутся с ней.

Лет десять назад фонд Мак-Артура присудил свою премию отличному парню Майклу Лернеру, работавшему с онкологическими больными. На мой взгляд, очень полезно ознакомиться с его мыслями о том, как он сам поступил бы, если бы у него обнаружили рак.

Основное внимание я уделил бы внутреннему процессу исцеления, который, надеюсь, был бы приведён в действие известием об онкологическом диагнозе. Я глубоко задумался бы о смысле своей жизни, о том, от чего следует избавиться и что я хотел бы сохранить.

Я бы хорошенько подумал, у какого онколога мне лечиться. Я бы не пошёл к тому, кто отлично умеет придавать лицу участливое выражение — соболезнований мне хватит и от других людей. Мне нужен добрый по своей природе врач, который знаком с последними медицинскими публикациями, связанными с моей болезнью, у которого найдётся время ответить на мои вопросы, который бы понял, что я хочу сознательно участвовать в выборе методов лечения и пользоваться поддерживающей терапией, который оказал бы мне медицинскую и моральную поддержку перед лицом смерти. Я согласился бы на традиционное лечение, дающее реальные шансы выздороветь. Скорее всего, мне не захотелось бы подвергаться экспериментальной терапии и я не стал бы принимать те лекарства, которые не слишком повышают вероятность выжить, но высокотоксичны или могут лишить меня способности жить и умирать так, как я хочу.

Я воспользовался бы поддерживающей терапией. Я постарался бы найти хорошую группу поддержки и психолога, имеющего опыт работы с онкологическими больными. Хотя я уже много лет вегетарианец, я постарался бы изыскать возможности для обогащения своего рациона. Я бы чаще медитировал и занимался йогой, а также больше времени проводил на природе, гуляя в лесу, на берегу океана или в горах.

Конечно, я не оставил бы без внимания традиционную китайскую медицину: акупунктуру и траволечение.

Я бы старался сделать всё возможное, чтобы жить и выздоравливать. Но я также готовился бы встретить смерть так, чтобы это содействовало моему духовному росту и освобождению.

Я читал бы, писал, слушал музыку, а также проводил бы время с людьми, которых ценю, и с Богом. Я бы доделал всё, что мне не хотелось бы оставить незавершённым. Я не стал бы тратить время на исполнение старых обязательств, хотя, конечно, постарался бы проявить в связи с ними порядочность.

Я хотел бы жить своей жизнью так, как мне хочется. Я постарался бы смириться с неизбежными лишениями и болью, но настойчиво искал бы в своей ситуации красоту, мудрость и радость.

Хотя Майкл не употребляет слов «душа» или «внутренний свидетель», его уравновешенный взгляд демонстрирует сознательное и целостное отношение к болезни: воспользоваться средствами западной медицины, но не забывать о дополнительных, «альтернативных» методах; стараться излечить тело, но заботиться также и о душе, предоставляя в её распоряжение искусство, молитвы, общение. Столь интегральное отношение к телу и его недугам является примером отражения того многоуровневого внимания, которое необходимо проявить, чтобы стареть более осознанно. Наше физическое «я» нуждается в заботе и уважении, но нельзя позволять его бренной природе тиранить и нашу душу. Всем нам приходилось встречаться со стариками, которые низвели себя до совокупности физических расстройств, страхов и жалоб.

В парке во Флориде я как-то увидел группу пожилых людей, сидящих на скамейке и беседующих примерно так:

О, у меня прихватило желчный пузырь!

О, у меня плохо с печенью.

О, мои почки не работают.

О, мой желудок болит.

А мне делали операцию на сердце!

Это «сага об органе». Похоже, что такого рода жалобы звучат по двум причинам. Во-первых, им нечем заняться — они на пенсии, их дети выросли и разъехались — вот они и сосредоточиваются на теле. Во-вторых, по мере учащения недомоганий эта тема становится всё актуальнее. Конечно, мы сочувственно относимся к этим проблемам, но важно не допустить развития в себе тенденции к чрезмерному отождествлению с больным телом и любви к своему положению.

Такие ловушки часто бессознательно расставляют те из нас, чьё сочувствие может превратиться в застенки для эго, жаждущего внимания. После инсульта я постоянно стараюсь отстраниться от сочувствия окружающих и не отождествляться с теми ролями, которые кое-кто проецирует на меня: «инвалид», «жертва», «герой». Этому меня несколько лет назад научило пребывание в больнице по поводу не очень серьёзной операции. Не успели мои друзья услышать об этом событии, как на меня посыпался град открыток, цветов, куриного бульона — всех этих свидетельств проявления заботы. Благодаря несложному медицинскому вмешательству я оказался засыпан подарками и участием: «Будь осторожен», «Не делай того и этого», «Дай знать, если тебе что-то понадобится», «Ты уверен, что с тобой всё в порядке?» И я увидел, что, несмотря на благие намерения доброжелателей, весь этот ливень заботы запросто может соблазнить эго и заставить его исполнять роль больного человека (или больного тела), в результате чего мы окажемся там, где быть не должны.