Месяц знойных ласк - Фиона Бранд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проблема в том, что, как только Тобиас упомянул Франческу, Аллегра испытала странное чувство дежавю.
Она дважды поцеловала Тобиаса. В то утро они едва не занялись любовью, поэтому, конечно же, Тобиас снова переспит с Франческой.
Аллегра глубоко вздохнула и попыталась образумиться, хотя это было трудно. Ей хотелось только одного: схватить телефон Тобиаса, швырнуть его вдоль террасы и посмотреть, как он разобьется. Усилием воли она подавила гнев, как научилась делать после долгого консультирования и успокаивающей терапии.
Она ревновала. И ревновала безумно.
Аллегра уставилась на волевой подбородок Тобиаса. Ей нужно пойти в тихое место и удариться головой о что‑нибудь твердое, чтобы почувствовать боль. Каким‑то образом она снова взялась за старое и увлеклась Тобиасом.
– Зачем она едет в Майами?
Тобиас, который поедал салат с говядиной с таким видом, будто ничего особенного не произошло, замер:
– А какая разница?
Аллегра с трудом сохраняла спокойное и нейтральное выражение лица.
– Я бы не стала спрашивать, если бы это было не важно.
Он отложил вилку.
– Ее сестра‑близнец хочет открыть бутик на курорте «Оушен бич резот». Поскольку Софи понадобилось уехать из города на пару недель, Франческа согласилась приехать на курорт вместо нее.
Аллегра отпила воды, пытаясь смириться с тем фактом, что Франческа – постоянный посетитель «Оушен бич резот».
– На курорте нет места для еще одного бутика одежды, – сказала она, и тут ей в голову пришла ужасающая мысль. – Если только ты не планируешь продлевать мой договор аренды через два месяца.
Да, именно это он и планировал. Она так увлеклась изучением условий завещания и перспективой провести месяц с Тобиасом под одной крышей, что почти забыла об аренде. Если Тобиас хотел полностью избавиться от нее, он придумал отличный способ.
– Курорт заинтересовал близнецов Мессена потому, что мы собираемся расширяться.
Аллегра нахмурилась – Тобиас не ответил на ее вопрос об аренде. Но теперь ее отвлекла новая проблема.
– Я впервые слышу об этом.
– Это потому, что еще ничего не решено. Пока расширение курорта только планируется.
Понимая, что слишком остро реагирует, Аллегра выпалила:
– Но ты уже предупредил Франческу.
Тобиас пронзил ее холодным взглядом. Аллегра поняла: нельзя совершать ошибку и показывать, что она ревнует его.
– На самом деле, – тихо сказал он, – Эсме планировала расширить курорт, но потом заболела. Ее банкир Габриэль Мессена поднял этот вопрос на похоронах. Я разрешил ему поговорить с сестрами о том, что в следующем году у них могут появиться новые торговые помещения. Это проблема?
Аллегра деловито улыбнулась:
– Почему это должно быть проблемой?
Она быстро встала. Взяв десертное блюдо, она мельком взглянула на Тобиаса, словно все было в полном порядке.
– Извини, но мне надо осмотреть чердак пляжного дома, пока еще светло. Марта сказала, что именно там Эсме хранила предметы, которые завещала мне.
Поднимаясь по лестнице в свою спальню, Аллегра признала тот факт, что Франческа Мессена все еще была в жизни Тобиаса, но это не должно ее волновать.
Два года назад Франческа забрала у нее Тобиаса, и Аллегра его отпустила. Но она не позволит, чтобы это повторилось.
Она понимала, что нельзя сходиться с Тобиасом и сохранять фиктивную помолвку с Майком.
Ей придется выбирать.
Фиктивный жених оказался бестолковым и обходится ей слишком дорого. Аллегра должна принять решение до того, как Франческа приземлится в Майами.
Глава 8
Алегра спустилась с холма к пляжному дому, когда солнце село и наступили сумерки.
Включив фонарик на телефоне, она поднялась на террасу пляжного дома, стоящего на крутом берегу с выходом на пляж. Она нашла ключ от задней двери под горшком с цветком и остановилась на мгновение, потому что давно не отваживалась подойти к этому дому. Открыв дверь, она вошла в небольшой холл.
Наморщив нос от духоты, Аллегра включила свет и оставила дверь открытой, чтобы проветрить помещение. Засунув телефон в удобный карман платья, она быстро прошла по душной кухне, столовой и гостиной и решила открыть балконные двери.
На этот раз ей не удалось насладиться захватывающим видом на океан и туманный горизонт. Если внизу в доме было душно, то на чердаке было как в печке. Глубоко вдохнув свежего воздуха, она пошла на чердак, на ходу включая свет.
Несмотря на все усилия, сердце Аллегры забилось чаще, когда она прошла мимо главной спальни с железной кроватью под балдахином, с тонкой москитной сеткой, темными половицами и выбеленными тканевыми ковриками. Прошло два года с тех пор, как она провела здесь ночь с Тобиасом. И все в этой комнате выглядело точно так же.
Отведя взгляд от кровати, она включила свет в холле, стараясь не погружаться в слишком яркие воспоминания. Когда она поднималась по узкой лестнице на чердак, настенное бра подозрительно зажужжало и погасло. Вытащив телефон из кармана, она включила фонарик и прошла на чердак.
Она была здесь только один раз, когда Эсме попросила принести коробку с одеждой, которую она хотела отдать на благотворительные цели. Войдя в пыльное помещение со сводчатым потолком, полосатыми тенями от света, проникающего через оконные ставни, Аллегра испытала странное предчувствие. Хотя она выросла в семье Мэллори и знала о том, что случилось между Александрой и Джебедайей, реальные факты были неполными. Она видела фотографии своих бабушек и дедушек, но ни разу не видела фото Александры или ее мужа, Джеймса Уолтера Мэллори, которые умерли до того, как Александра уехала из Англии.
Аллегра щелкнула выключателем, но свет не включился.
Она осветила комнату фонариком, пробираясь между старыми сундуками и сломанной мебелью. Она закашлялась от пыли, проходя мимо вещей, к которым наверняка не прикасались десятилетиями.
Найдя защелки на ставнях, она открыла их, и чердак осветился лучами заходящего солнца.
Судя по всему, личные семейные вещи Эсме находились ближе к двери. Почти сразу Аллегра заметила старый комод у стены. На нем стояла небольшая деревянная шкатулка.
Чтобы добраться до комода, ей пришлось обогнуть сломанное кресло и перелезть через что‑то похожее на старинный дорожный сундук. Едва прикоснувшись к коробке с маленькой белой этикеткой, на которой было чье‑то имя, Аллегра разволновалась.
Она провела ладонью по гладкой поверхности крышки. Стерев пыль, она увидела букву «А» из перламутра и затрепетала. Должно быть, это личная шкатулка Александры.
Внезапно эмоции захлестнули ее настолько сильно, что на глазах выступили слезы. Это было необычно, поскольку Аллегра никогда не знала эту женщину, а то, что она слышала об Александре Мэллори,
