Крах всего святого (СИ) - Попов Илья В.

     – Владыки проснутся… – ослепшие глаза ведьмы бешено вращались, а из разбитой челюсти на обвисшую грудь стекала кровь, смешанная с желтоватой слюной, – их сон не вечен. А вы все… умрете… умрете… УМРЕТЕ!

     Стефан подхватил топор и, подбежав к чернокнижнице, одним ударом закончил ее жизнь. Джейми вытащил меч, и старуха с раскроенным черепом рухнула на пол – и тут ее тело принялось ссыхаться прямо на глазах, распадаясь на сотни и тысячи мелких белых червей, которые, беспрестанно извиваясь, начали расползаться в разные стороны, исчезая в щелях между досками. Несколько мерзких тварей поползли было в их сторону – но Джейми со Стефаном тут же принялись топтать их сапогами, и вот от ведьмы осталась лишь горстка костей да грязные лохмотья. Криво ухмыльнувшись, Стефан сплюнул прямо на ее череп.

     – Сказал же – обсосешь мой член. Предлагаю тут все обшарить.

     Он подошел к одному из горшков стоящих около очага и приподнял глиняную крышечку, но едва заглянув вовнутрь, отшатнулся и едва не налетел на Джейми, вытирающего с лезвия кровь ведьмы об ее лохмотья.

     – Что там? – устало поинтересовалась Мелэйна.

     – Ничего, – буркнул Стефан. От его веселого бахвальства не осталось и следа, и выглядел он так, словно уже и пожалел о своем любопытстве. – Давайте спалим это проклятое место и уберемся подальше.

     Они нашли в углу запасы масла, которое щедро разлили по всему, что могло гореть кинули на промасленный ковер свечу и поспешили выйти наружу. Подождав, пока пламя не начнется отплясывать на крыше, они не спеша направились прочь, оставляя дом ведьмы за спиной. Вышагивая рядом со своей новой компанией, Мелэйна оглянулась на огромный костер, в который превратилось жилище ведьмы. Хоть прорицательница и оказалась магичкой, все же она волей-неволей помогла ей найти свой путь. Путь, который вернет ее назад к свету.

     ***

     Воспоминания Мелэйны прервал недовольный голос Стефана.

     – А? Я так и думал, что сказать вам нечего, – фыркнул парень. – Ладно, хер с вами, хочу прогуляться.

     Он встал из-за стола, даже не допив пиво, и буквально выскочил из таверны, чуть не сшиб по дороге какого-то старика. Мелэйна взглянула на Джейми, но тот лишь пожал плечами. А что он мог сказать? Девушка вздохнула и подозвала к себе хозяина, чтобы спросить, сколько времени займет приготовить ванну.

<p>

<a name="TOC_id20236247" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>

<a name="TOC_id20236249"></a>Глава 3

      … все это время – от самого начала приготовлений до того момента, когда сегодняшним туманным утром носы наших лодок врылись в рыхлую землю – от меня не ускользали косые взгляды и перешептывания среди простых рабочих, что явственно были обращены в сторону моей персоны. Ни в коей мере не хочу сказать, что эти люди настроены ко мне враждебно или хотя бы пренебрежительно – скорее они удивлены, как человек такого происхождения запросто делит с ними один стол и говорит как с равными. Но я уже давно успел убедиться, опираясь в том числе на собственный опыт, что и среди простого люда нередко можно встретить не менее достойных людей, чем в выходцах из знатных родов – пускай это и вызывает усмешки Джосса, что не упускает шанса подколоть меня моей причудой – так что вскоре подозрение прочих мужчин сменилось равнодушием, а потом, не побоюсь этого слова, даже уважением, так что чувствую я себя словно в кругу старых приятелей.

      Признаться, едва ступив на остров, я тотчас преисполнился каким-то странным чувством – не то страхом, не то тревогой, словно кто-то незримый наблюдает за мной, следя за каждым моим движением и вслушиваясь в каждое брошенное мной слово. Надо признать, это весьма и весьма неуютное ощущение – словно кусочек льда, что запал за шиворот – но думается, это всего лишь мое разыгравшееся воображение; тем более что замок, пустовавший годами, и впрямь выглядит весьма пугающе, особенно по ночам, когда из всех щелей завывают сквозняки, а отсветы свечей и ламп откидывают длинные тени, пляшущие на стенах…

      Из дневника Мартина Отеса

     Раздался тихий, но настойчивый стук в дверь. Моро оторвал воспаленные глаза от распростертой на столе карты и потер виски. Боги, он и не думал, что депешу доставят так быстро. Да и его гость, ждущий в коридоре, обычно не торопился принимать приглашения, ссылаясь на множество забот и проблемы со здоровьем – и если насчет первого трудно было поспорить – все же титул обязывал – то второй аргумент вызывал большие сомнения. Но деваться некуда – Матиасу предстоял невообразимо долгий, безумно трудный, совершенно точно неприятный, но, тем не менее, донельзя необходимый разговор.

     Не успел Моро произнести хоть слово, как дверь открылась, и в комнату проскользнул невысокий сухой мужчина, чьи короткие жесткие волосы, напоминающие топорщащиеся иглы, торчащие вперед, уже были покрыты изрядной проседью. Несмотря на возраст, ступал он по-кошачьи быстро и бесшумно, спину держал прямо; на его худом лице торчал вздернутый нос, а под тонкими почти бесцветными бровями сверкали карие глаза. Амадиу Тома, великий магистр ордена Святых Мечей собственной персоной.

     Даже не дождавшись приглашения, Амадиу занял стул напротив Моро. Что ж, его положение это вполне допускало, хоть придворный этикет и требовал получить позволение. Но великий магистр – пускай и воспитанный в далеко не последней знатной семье – по своему духу был ближе к простоте солдата, чем к утонченности аристократа и Моро не ждал от своего гостя излишнего проявления светских манер. Матиас отложил в сторону помятую карту и произнес:

     – Свет разгонит тьму…

     – … ведь тьма не вечна, – закончил за него Амадиу девиз и приветствие Святых Мечей.

     Моро сплел пальцы, рассматривая сидящего перед ним человека, хоть и видел его сотни, если не тысячи раз. Ярко-алый плащ до щиколоток с вышитым на спине гербом ордена – клинок с пламенем вместо лезвия на фоне восходящего солнца – застегнутый на серебряную брошь; под ним – белоснежная туника поверх камизы, грубые штаны да высокие сапоги. В руках он сжимал отороченную мехом шляпу, а из-под плаща выбивались двое ножен: на поясе – меч, а на груди – кинжал.