День ангела - Павел Комарницкий

"Нет, мама, он будет катать их на спине"

Пауза, переслоенная массой сложных, быстро сменяющихся эмоций.

"Еще вопрос, дочка. Как тебе известно, люди живут недолго. Ну пусть даже я вмешаюсь сто лет, от силы сто десять. Из них сорокпятьдесят он будет старым человеком, как дед Иваныч. И ты будешь стареть, пусть и не так быстро, так как нарушишь геннофизиологическую защиту. Сморщенная кожа, нарушение репродукции и куча других проблем. А потом он умрет, и ты останешься одна. Об этом ты думала?"

"Думала, мама, хоть это и неприятно. Ну что же, всему на свете приходит конец"

"Но ты могла бы прожить еще сотни лет! Триста, четыреста! Как можно уходить в самом расцвете, толком не пожив?"

"А кто собирается уходить? Я проживу с ним довольно долгую человеческую жизнь, исчерпав любовь до донышка. А когда он умрет, старый, усталый и счастливый что же, может, я и начну другую жизнь. Ведь можно вернуться назад из состояния биоморфа?"

"Вот как…Да, можно. Сейчас уже можно"

"Ну вот видишь! Да, когданибудь и наша любовь умрет вместе в ним. Но это же совсем другое, нежели убить нашу любовь сейчас"

Отчаяние сменяется спокойствием обреченности.

"Я не прошу тебя еще раз подумать думать ты, похоже, уже не в состоянии. Но подождать ты можешь? Не торопись опуститься на землю навсегда"

"Я мыслю ясно, как никогда, мама. И я не собираюсь опускаться. Я собираюсь его поднять. Да, придется подождать, хоть мне и трудно. Только знай, мама если это дело сорвется, я сама призову свою смерть. Ну, может, не сразу, чуть потрепыхаюсь"

Пауза. Долгая, долгая пауза.

"Чего ты в нем нашла?"

Долгий, счастливый смех. Я узнал бы его не то что в гипнотическом полусне в могиле. Так может смеяться только моя Ирочка.

"Не знаю, мама. Не могу объяснить. Я просто жертва обстоятельств, только я такая жертва, что обстоятельствам придется туго"

"Просыпайся уже!"

Я открываю глаза. Передо мной лицо доктора Маши маленькие губы плотно сжаты, глаза смотрят в упор. Я сразу замечаю ряд изменений глаза светятся както не так. А, вот оно что я вижу теперь и тепловое излучение. Да, и сквозь тонкую кожу смутно проглядывают светящиеся жилки. Я перевожу взгляд ниже на груди у нее пульсирует смутное пятно. Сердце. Да, к этому надо привыкнуть.

Но главное не это. В голове у меня полный сумбур, шелестят, кружатся обрывки мыслей. Чужих мыслей. Я вижу легкое нетерпение доктора Маши а, к чертям, моей тещи! и умиротворенный сон деда Иваныча.

"Значит, тещи?" глаза, как прицелы. Я утвердительно киваю.

- Ну ты и наглец! она откинулась назад, рассмеялась своим изумительным бархатным контральто Как вам обоим везет, что Уэфа здесь нет. Все, свободен! Процедура закончена.

Я торопливо сползаю с кресла и, пошатываясь, бреду к двери. Насыщенный день сегодня.

- Штиблеты не забудь, и спасибо!

- Спасибо, мама Маша!

- На здоровье, сынок! Я же заинтересованное лицо. Кому нужен глухой зять?

- До свидания!

- Теперь уже да. Куда деваться?

Я ныряю в люк, привычно стукаюсь макушкой. Шиплю от боли.

"Ты все понял, что я тебе показала?"

"Все. Правда все. Только не обижайтесь ничего нового для себя я не узнал. Она моя. Я ее. Остальное мелкие детали"

"Нуну"

- А, Рома! Глядика, живой! Неужто сумел отбиться?

Дед Иваныч сладко потягивается. Выходит из машины, пересаживается на кресло справа.

- Уступаю, значит, место законному владельцу. Поехали.

Понимание приходит в виде сложного мыслеобраза я должен сам научиться управлять ловушкой и шлагбаумом.

- Точно, Рома. Теперь, похоже, ты сюда зачастишь, так что давай без провожатых обходись отныне.

Я долго вожусь с разломанным замком, никак не могу завести мотор. Ну, дед…

Наконец мотор завелся, и мы тронулись со двора. Ворота бесшумно и плавно распахнулись перед нами, пропустили и тут же сошлись снова.

Дорогагазон сменяется обычной лесной дорогой, и вот уже впереди блестит вода.

"Так, Рома, напрягись" улавливаю я бесплотную мысль деда. Интересно, как это я понимаю, чья мысль?

"Не отвлекайся. Представляй мокрый асфальт"

Я представил, что мы едем по мокрому, после летнего ливня, асфальту. Машина въехала на асфальт, разбрызгивая воду. Здорово! А где же густая, липкая грязь?

Машина тут же рывком осела, будто проломив тонкую корку льда, заюлила и снова выскочила на твердый асфальт.

- Олух и есть. Не думай ни о чем, только об мокром асфальте!

Лужа наконец кончилась, машина выскочила на лесную дорогу.

- Стоп, парень! Давай задний ход. Учись, покуда со мной, а то в другой раз завязнешь насмерть. Будем, значит, кататься, покуда не освоишь.

"Шестерка" резво бежит по асфальту, подпрыгивая на колдобинах, и мне кажется, она разделяет мою радость. Мотор пел, ветер пел, и сердце мое пело.

Солнце неудержимо заваливалось на запад, длинные тени пересекали дорогу. Надо же, уже вечер. Нет, наконецто вечер. Какой день! Как год. И я с утра не видел Ирочки.

Мне вдруг страшно захотелось увидеть мою Ирочку. Или хотя бы услышать.

Да, я же теперь полноценный телепат? Проверим!

"Ира, Ир…"

"Ау! Что случилось, любимый? Второй башмак потерял?"

"Проверка связи. Ты далеко?"

Бесплотный смешок.

"Служебная тайна"

"Представь чегонибудь"

В мозгу немедленно всплывает образ кота, жмурящегося от удовольствия.

"Не отвлекай по пустякам, я работаю. Кстати, проверяют не так. Работай с посторонними"

С какими посторонними? Кто посторонний? Дед Иваныч посторонний? Или, может, доктор нет, нет, мама Маша посторонняя? Ау, мама Маша, где вы?

"Здесь мама Маша, если так угодно. Чтонибудь умное скажешь?"

Я слегка опешил. Голос бесплотный, безликий.

"Простите… вырвалось…Все в порядке, проверка связи"

Шелестящий смешок.

"В следующий раз, когда будешь баловаться, называй меня на "ты", обращение во множественном числе дезориентирует. И представляйся сам. Ладно, пусть для тебя я буду мама Маша. Отбой связи"

Таак. Это что же, телепатия навроде сотового телефона работает? А нука!

"Дед, а дед…"

"Здесь Дымов. Ты, что ли, Рома? Представляться надо"

"Я же неученый. Просвети, Петр Иваныч"

"Тото. Ладно, делаешь так когда вызываешь, представь лицо, значит, и позови, тогда будет вызов. А поодинке эти вещи не действуют, и слава богу, а то такой олух, как ты, и спать бы не дал никому. И Ирке в первую голову. Да, и представляйся всегда, значит, голосто бесплотный трудно понять, чей. Еще вопросы есть?"

"Есть, Иваныч. Как мыслеобразы эти передавать?"

Передо мной немедленно возник мыслеобраз: чьято голая задница с прилипшим банным листом. Понятней некуда.

"Вот так, представляешь явственно во время разговора, и все. Рома, навыки надо набирать на посторонних, тех, значит, кто телепатией не владеет. Приедешь домой, и айда, в Москве народу много, читай мысли направоналево. Все у тебя?"

"Спасибо тебе, Иваныч, выручил"

"Бывай здоров. Ночами только без дела не буди, я засыпаю трудно"

Вот оно что. Вот, значит, каких посторонних имела в виду Ирочка. Понятно.

Ну наконецто я добрался до своего логова. Сейчас в душ и спать! И есть не буду вопервых, некогда, вовторых, нечего уезжая, я почистил и отключил холодильник. И спать хочется зверски.

Ключ проворачивается в замке, дверь с легким скрипом открывается. В квартире темно, я не включаю света в прихожей, скидываю дареные дедовы штиблеты и прохожу в комнату. Щелкает выключатель.

- Ау! Привет, любимый!

Я ошалело таращусь на Ирочку, сидящую на краю дивана. Нет, не может быть!

Меня охватывает буйная радость. Значит, она в Москве. Ну конечно! Она прилетела раньше меня, проникла в квартиру и ждет меня. Неужели наврала про задание?

Она огорченно качает головой:

- Как всетаки ты безобразен. Нет, не внешне. Ты почему так плохо подумал обо мне? Я никогда еще не лгала родным и близким, да у нас это и невозможно. Сейчас же обними меня, пока я не обиделась!

Я широко шагаю к ней и крепко, порывисто обнимаю. Мои руки захватывают пустоту, и я валюсь сквозь нее на диван. Вскакиваю.

Она смеется. В моем мозгу возникает образ кота, разочарованно шарящего лапой в пустом горшке.

- А меня, значит, обманывать можно? Я, значит, не родной?

- Ты самый родной, и я больше не буду. Да тебя скоро и невозможно будет обмануть, ты уже улавливаешь эмоции. А это связь, Рома, и я сейчас на базе. Вернулась с задания. Поговорим?

Я смотрел на нее, любуясь. Золотистые кудряшки растрепались. Обросла, и от этого стала еще красивее. Сидит, склонив голову чуть набок, ноги сложены потурецки, локти уперты в колени, и маленький острый подбородок утонул в сплетении тонких пальцев. Крылья сложены за спиной, и она даже не пробует прикрыться. Зачем? Я знаю ее тысячу лет. Моя, моя!

- Я удрала утром, вовремя подвернулось одно дело. Мама должна была перекипеть. Очень удачно, что папы нет. Мне было бы много труднее.