Улица милосердия - Дженнифер Хей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После всего этого они поменялись местами. Израсходовав все свои слова, Гэри ехал до трейлера молча. Клаудия смотрела в окно, спрятав левую руку в карман. Ощущения в ней были не такие, как в правой, словно она отсидела ее и полностью обескровила.
В этом не было ничего страшного, ну правда. То, что случилось на переднем сиденье «Фэлкона», было настолько незначительно, что для этого даже не существовало отдельного слова. Ее не изнасиловали, на нее не напали; с ней просто позабавились. Каждый день каждого года, с тех пор как люди научились вести счет дням и годам, с девочками по всему миру творили вещи и похуже.
Абсолютно ничего страшного.
Она больше никогда не видела Гэри Кейна. Он уволился из мастерской и, как она позже узнала, отправился в мотопутешествие через всю страну. Когда ей исполнилось шестнадцать, он за ней не вернулся. Не то чтобы ей этого хотелось, но где-то в глубине души она была уверена, что он помнил. К тому времени она отчаянно хотела оказаться где угодно, но понимала, что никто не придет и не спасет ее. Если она хочет вырваться из Клэйборна, ей придется сделать это самой.
БЕЗ ГЭРИ ТРЕЙЛЕР КАЗАЛСЯ ПРОСТОРНЕЕ. Оставшийся от него хлам – зловонные кроссовки, разномастные детали от мотоцикла, несколько потных бейсболок – Деб отнесла на помойку. Она долго агонизировала над водяным матрасом, но в итоге решила его оставить. (На работе она повредила спину и всю оставшуюся жизнь мучилась от хронической боли.) Покончив с этими делами, она позвонила в отделение социальной службы.
Новыми приемышами оказались близнецы Дилан и Дэрил. Появление сразу двух детей установило опасный прецедент, хотя в тот момент это не бросалось в глаза: мальчики были настолько идентичны, что, казалось, могли считаться за одного. Каждое утро, после того как Деб уходила на работу, Клаудия кормила их и упаковывала в школьную форму, а после обеда проделывала то же самое, но в обратном порядке.
Близнецы прожили в трейлере чуть больше года, пока их мать не вышла из тюрьмы. К этому времени Деб уже привыкла к хаосу (как, пожалуй, и к дополнительному заработку), и они взяли Троя и Даниель.
Забота о детях очень утомительное занятие, даже для самих детей. С двумя, а то и тремя приемышами под присмотром жизнь Клаудии кардинально изменилась. Она перестала ходить в мастерскую, а потом Джастин нашла себе новую лучшую подружку, девочку из своего же класса. Теперь, пока Джастин и Лори курили у водохранилища или занимались возвратом товаров в «Эл-Эл Бин», Клаудия торчала в трейлере в ожидании приемышей. В те годы никого особо не волновало, что дети шли от остановки домой одни. Тот факт, что никого при этом ни разу не похитили, был, пожалуй, исключительно делом спроса и предложения. Шатающихся без присмотра детей в Клейборне было пруд пруди. Буквально девать некуда.
Приемыши приходили домой голодные как волки. Им всем полагались бесплатные школьные обеды (говяжий фарш в разных тошнотворных вариациях: «Неряха Джо», мясная запеканка, тост с говядиной в сливочном соусе, известный как «чайка насрала на гальку»), но к трем часам дня они уже снова были голодные. Первой задачей Клаудии всегда было накормить их. Излюбленным лакомством приемышей был деликатес ее собственного изобретения, известный как Сырный рамен.
Много позже, будучи замужем за человеком, который зарабатывал на жизнь ресторанной критикой, она узнала, что для такого типа готовки – по рецептам с коробки или консервной банки, включающим брендированный список ингредиентов, – существовал отдельный термин. Подобные творения, состоящие из причудливых комбинаций различных полуфабрикатов (Возьмите 1/4 чашки луковых колец «Дюрки»…), чванливо называли «произведениями народной кухни». Но рецепт Сырного рамена взялся не с коробки, его Клаудия придумала сама. Сырный рамен вылупился из ее головы, как дочь Зевса, Афина Паллада. Это случилось в рейгановскую эпоху, когда в дополнение к продуктовым талонам между приемными семьями Мэна ежемесячно распределяли излишки произведенного в штате сыра. Этот бесплатный сыр шел в огромных брикетах и по вкусу отдаленно напоминал чеддер. У него был ярко-оранжевый цвет и гладкая пластмассовая текстура. Смешанный с молоком и блестящим желтым маргарином он почти мгновенно превращался в густой соус для китайской лапши, по десять центов за брикет, которых в кастрюлю для спагетти одновременно влезало аж четыре.
Но все это было совершенно не важно. Важно было лишь то, насколько приемыши любили Сырный рамен. Помимо него, ничего из того, что Клаудия делала в своей жизни, не приносило другому живому существу такого удовольствия. Объективно, это правда.
ПРИЕМЫШИ ПРИБЫВАЛИ И ПРИБЫВАЛИ: Джексон, Леви, Кайли и Брианна; Коди, Нива и вторая Даниель. Между ними были и другие: маленькие беженцы, которые задерживались у них на день или неделю, пока разыскивали их родственников, ответственных взрослых любой степени родства, которые согласились бы снять их с шеи государства.
Как правило, приемыши были белые, но не всегда. В Мэне – в те времена и, пожалуй, до сих пор самом белом штате Америки – это привлекало определенное внимание. Когда Деб брала с собой детей, чтобы купить им школьную форму, продавцы таращились на нее, шептались и, тыкая пальцами, отпускали комментарии. («Это ваш мальчик? Наверное, в отца пошел».) Даже будучи ребенком Клаудия понимала подтекст: белая женщина, которая позволила черному мужику себя обрюхатить, была парией. В духе поддержания общественного порядка продавцы брали ее мать на заметку. Я все вижу. Я вижу, что ты наделала.
Клаудия всегда ненавидела походы по магазинам, и ноги, скорее всего, росли именно оттуда.
Но лето в Мэне было изумительное: многочисленные муниципальные парки, тянувшиеся на сотню километров вдоль побережья, были открыты для всех и при этом божественно пусты. В понимании ее матери райский отдых заключался в том, чтобы зажариваться до хруста на берегу искусственного озера, пока Клаудия кругами тягала приемышей на водяном матрасе. У нее остались очень яркие воспоминания о тех днях, но ни одной фотографии. Несколько лет Деб неуклонно увеличивалась в размере, и к тому моменту ее неловкость перед камерой переросла в оголтелый неприкрытый ужас.
Она всегда была адептом диет, за углеводными срывами всегда следовали дни искупления на черном кофе, твороге и коктейлях для похудения. Ребенком Клаудия радостно приспосабливалась к такому режиму: это было что-то вроде их совместного досуга – общее занятие матери и дочери. Каждое утро они взвешивались и записывали свои результаты на листке бумаги на холодильнике.
59 КГ
23 КГ
После Гэри Кейна все диеты кончились. Покупка продуктов
