Безумная страсть - Патриция Хэган

Эйприл зарылась с головой в подушки, стараясь не слышать его голоса. Не дождавшись ответа, отец с силой заколотил в дверь. Эйприл, вся дрожа, спряталась под одеяло и заплакала. Ей стало страшно: вдруг он сломает дверь?… А отец в раздражении уже закричал:

- Это не похоже на тебя, Лорена! Раньше ты никогда мне не отказывала… Я рассержусь на тебя. В конце концов, я твой муж, и у меня есть свои права!…

Прошло еще несколько минут, показавшиеся Эйприл вечностью. Наконец, он сдался и медленно возвратился к себе.

Господи, сколько она еще может терпеть? Долго ли ей удастся держать обезумевшего отца на расстоянии?…

В дверь постучали. Эйприл замерла, твердо решив не открывать. Пусть отец думает, что она уже ушла по делам.

- Мисс Эйприл, вы что, заболели? Господи, это же Поузи! Эйприл мгновенно выпрыгнула из постели и торопливо отперла дверь.

- Почему вы до сих пор не спускаетесь? - Поузи с подозрением оглядела хозяйку и вошла в спальню. - Менди говорит, что уже стучалась к вам рано утром, и вы не ответили. Что с вами, деточка? Вы что-то неважно выглядите…

Эйприл быстро отвернулась: не нужно, чтобы Поузи видела ее заплаканные глаза.

- Со мной все в порядке. Должно быть, я еще спала, когда приходила Менди. Вообще я что-то разленилась в последнее время!

- Ну, ничего страшного!… А я пришла сказать, что сегодня вашему отцу гораздо лучше. Он уже встал, оделся и прошел в свой кабинет - должно быть, хочет поработать. Сказал, чтобы я поднялась к вам и узнала, спуститесь ли вы к ленчу.

Эйприл вздохнула с облегчением. Раз отцу лучше, значит, видения отступили. Так что бояться нечего!

Но она тут же вспомнила об Олтоне. Вряд ли молодому человеку стоит говорить с ее отцом, когда тот не в себе. А вот сегодня утром - самый подходящий момент. Пожалуй, лучше она пошлет за Олтоном прямо сейчас.

Да, другого случая может не представиться. Остается только молиться о том, чтобы Олтон никогда не узнал, что она его не любит. И Эйприл тут же дала себе клятву сделать все от нее зависящее, только бы Олтон был счастлив.

Теперь или никогда! Она собралась с духом и обернулась к Поузи:

- Пошли Менди на конюшню за Олтоном. Я хочу пригласить его сегодня на ленч.

- Пригласить маста Олтона Мозли? - У Поузи глаза полезли на лоб. - Да ты, наверное, шутишь, деточка! Ты же знаешь, каков твой отец. Он не потерпит, чтобы за его столом сидела всякая белая шваль!

- Олтон не белая шваль! - взорвалась Эйприл.

Поузи мгновенно стушевалась.

- Извините. Я знаю, что маста Мозли - достойный молодой человек, но у него и гроша за душой нет. А ваш отец ни за что не посадит бедняка рядом с собой за стол… Попомните мои слова: он придет в ярость! Ведь маста Мозли - всего лишь рабочий на его конюшне, а таких хозяин никогда к себе не приглашал. Даже для Таггертов он не делал исключения… - Поузи умолкла, а потом с упреком добавила: - Я ведь сказала, что у вашего отца сегодня хороший день. Ну неужели вы хотите все испортить?…

- Делай, что я велела, Поузи. Я не обязана перед тобой отчитываться. И проследи, чтобы Менди передала Олтону мое приглашение.

Эйприл самой было противно разговаривать с преданной служанкой в таком тоне, но и сил спорить у нее тоже не было. Однако отступать было поздно.

Пробормотав «Слушаюсь, мэм», Поузи удалилась, что-то ворча себе под нос.

Эйприл сполоснула лицо холодной водой из фарфорового кувшина и принялась расчесывать свои длинные золотистые локоны. Для ленча она выбрала светло-зеленое шерстяное платье с высоким, обшитым кружевом воротником и длинными узкими рукавами. Найдя бархатную ленту в тон платью, девушка подвязала волосы так, что роскошные кудри спускались ей на плечи. Слегка подушив себе за ушами, она взглянула в зеркало и осталась довольна: вид вполне подходящий для такого торжественного случая.

Эйприл спускалась вниз, когда ей навстречу попалась Менди. Девчушка, явно взволнованная, задыхаясь, проговорила:

- Я сделала все, как вы велели, мисс Эйприл! Маста Олтон сказал, что маленько приведет себя в порядок и сейчас же придет. Он как раз чистил стойла, когда я пришла. Ну и воняет от него, если бы вы только знали!

Она забавно сморщила нос и захихикала.

- Только смотри не проговорись, Менди! - строго предупредила ее Эйприл. - Я сама скажу отцу, что у нас гость.

- Не понравится ему это, вот помяните мое слово! - скороговоркой выпалила девочка. - Его опять хватит удар. Никогда ни один рабочий не садился рядом с ним за стол… - Она хихикнула не в силах сдержаться и снова затараторила: - И чем вам только приглянулся маста Мозли, мисс Эйприл, ума не приложу! Вон сколько вокруг богатых парней, а вы выбрали его. Почему? Да если бы вы давеча пошли со мной на конюшню и понюхали, чем от него пахнет, вы бы поняли, почему я так веселюсь! Ну не умора ли: полюбить парня, от которого несет наво…

- Менди! - строго оборвала ее Эйприл. - Мне совершенно неинтересно, что ты об этом думаешь. Оставь свои мысли при себе. Да, мне нравится мистер Мозли, а то, что он работает на конюшне, не имеет для меня никакого значения. Это честная работа, не хуже всякой другой. Кстати о работе - может быть, и тебе лучше заняться своими делами, а не совать свой нос в мои?

Менди потупилась и пробормотала еле слышно:

- Да, мэм.

- И потом, - неожиданно спросила Эйприл, - неужели ты считаешь, что было бы лучше, если бы я полюбила Грэхема Флетчера?

Менди округлила глаза и энергично затрясла курчавой головкой.

- Нет-нет, ни в коем случае! Вы знаете, я его боюсь. Я такое про него слыхала… Говорят, что он частенько заходит в дома своих рабов и насилует молоденьких девушек. Одной вообще всего десять лет! И теперь, говорят, у нее будет ребенок, вот я и…

- Перестань сплетничать, Менди!

Эйприл начинала терять терпение. Конечно, эта служанка еще совсем девочка - ей от силы четырнадцать лет, - и временами ее детская непосредственность бывает очень забавной, но сейчас безудержная болтовня Менди раздражала Эйприл.

Она дружески похлопала девочку по плечу:

- А теперь ступай. И не болтай лишнего! Я не люблю, когда слуги сплетничают…

Эйприл хотела отдать кое-какие распоряжения Поузи, но внезапно услышала за спиной голос отца:

- Это ты, Эйприл? Зайди сюда, пожалуйста!

Она остановилась, а затем медленно подошла к двери. Отец сидел за огромным дубовым столом, заваленным папками и бумагами. На нем была белая рубашка с гофрированной вставкой и открытым воротом. Красивое, мужественное лицо отца хранило серьезное и сосредоточенное выражение. Глядя на него, сейчас трудно было поверить в то, что этот человек, возможно, находится на грани безумия. Казалось, он совершенно спокоен и полностью владеет собой.