Песня Кахунши - Анош Ирани

По другую сторону площадки тоже стена, дыры нет, зато есть железная калитка. Рядом спит бездомный пес. Он тяжело дышит, из пасти капают слюни, шерсть свалялась. Заслышав шаги, пес приоткрывает один глаз, но тут же засыпает снова. Гудди наклоняется и гладит его по грязному брюху.

– Заболел наш Моти.

Положив ладонь на собачий лоб, Гудди что-то шепчет. Что – не слышно. Потом обирает с Мотиной шерсти мусор. Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, поворачивается и открывает калитку.

Они выходят на тесную площадь, скорее даже большой двор.

Уже совсем темно. Пятачок земли обступили дома, в желтых окнах однокомнатных квартир мелькают силуэты жильцов. Воняет табаком. Где-то громко плачет младенец. В дальнем углу двора блеет привязанная к колышку коза. Как-то тут слишком спокойно. Даже страшно.

– Мы пришли?

– Ага, – отвечает Сумди.

– А где Ананд-бхаи?

– Он живет под землей, – шепчет Гудди. – Сейчас земля разверзнется, и он появится, как злой дух.

– Не валяй дурака, Ананд-бхаи все слышит, – говорит Сумди. – Козу видишь, Чамди?

– Вижу.

– Это он и есть.

Брат и сестра давятся от смеха. Мимо ковыляет старик с папиросой в зубах. Он тычет пальцем в Сумди, хочет что-то сказать, закашливается, хватаясь за грудь, но папиросу не роняет. Откашлявшись, он сердито плюет в их сторону, пересекает двор и усаживается возле козы.

– Этот гад моего отца ненавидел, – бурчит Сумди.

– За что?

– За то, что не получилось Амму полапать. Она тогда красавица была.

Чамди трудно представить, что Амма когда-то была красавицей. Он видит только ее исхудавшее лицо.

– Отец бесился, даже когда на нее просто пялились, – продолжает Сумди, – а этот к ней полез и огреб по полной. Когда-нибудь и я так Ананда-бхаи отметелю.

– Не отметелишь, – говорит Гудди. – Мы скоро отсюда уедем.

– Специально вернусь, – сердито обещает Сумди.

Некоторое время они стоят молча. В темноте мерцает огонек стариковой папиросы.

– Всё, не болтайте лишнего, Ананд-бхаи сейчас придет, – тихо предупреждает Сумди.

– Смотри, вон Чотту и Мунна! – шепчет Гудди.

Приближаются двое ребят. У обоих что-то в руках, но что – не разглядеть. На нищих они не похожи: чистые джинсы, рубашки, крепкие сандалии.

– Это кто? – спрашивает Чамди с завистью.

– Который толстый – это Мунна, он газетами торгует. А тощий – Чотту. Он слепой. Продает журналы про кино. Оба профессиональные воры. Мы тут каждый вечер собираемся. Через пару минут народу будет – не протолкнуться.

И правда, тут же появляются еще четверо мальчишек. Таких уродов Чамди в жизни не видел. У одного нет руки, у другого нос провалился. Чамди становится не по себе, и он отворачивается.

А вот и Красавчик. Чамди изо всех сил старается не думать о мухах, ползающих в ране над правым глазом старика.

Ветра нет. Ребенок перестал плакать. С той стороны, где привязана коза, катит безногий мальчик на тележке. На руках у него тапочки, на поясе веревка, за которую тянет девочка года на два старше его. Мальчик помогает ей, отталкиваясь руками от земли.

– Джекпот его зовут, – шепчет Сумди.

– Джекпот?

Чамди впервые слышит это слово.

– В смысле, что он везучий. Пацану четыре года, и ему иностранцы хорошо подают. Он в Колабе работает, это такой район для богатых. Джекпот у Ананда-бхаи в любимчиках. Ему даже разрешают в Колабу на такси ездить.

Чамди смотрит на Джекпота. Бедняга! Это надо же, назвать везунчиком безногого калеку! А Красавчик? Его-то кто так назвал? «В моей Кахунше калек не будет», – решает Чамди. Он сжимает кулак, будто хочет уберечь город мечты, лежащий у него на ладони.

Постепенно во дворе собирается целая толпа. Чотту, мальчик с серебряными глазами, к каждому, с кем разговаривает, становится вполоборота: у него вместо зрения – слух. Сумди тоже все время выставляет одно ухо, словно что-то недослышал.

Старик, сидевший возле козы, волочет к центру двора большую плетеную корзину, ставит ее на землю и отходит в сторонку. Кто-то бросает в корзину пару новеньких женских туфель. Туда же отправляются большие наручные часы. Связка ключей. Мужские семейные трусы, совсем неношеные.

– А это кто притащил? – спрашивают из толпы.

– Это папаши твоего. Они ему без надобности, яйца-то ему отрезали, в трусы класть нечего!

Хохот.

В корзину летит толстый бумажник.

В дверном проеме одного из домов появляется темный силуэт. Кто-то стоит, уперев руки в косяки, ссутулив плечи. Вот человек спускается с крыльца и быстро приближается, на ходу застегивая белую рубаху и откидывая волосы со лба. Когда он оказывается совсем рядом, Чамди видит, какие у него черные пустые глаза, какие красные белки, какие мешки под глазами.

Сумди толкает Чамди локтем в бок. Наверное, это и есть Ананд-бхаи.

Ананд-бхаи заглядывает в корзину, оглаживая густую черную бороду и вытирая потную шею.

– Кто принес бумажник? – спрашивает он.

Слепой мальчик поднимает руку.

– Расскажи, как взял, Чотту. А вы, придурки, учитесь.

– Просто нашел.

– Чего?!

– Он на земле валялся. Я посрать пошел за видеопрокат и наступил на бумажник. Наверное, выронил кто-то.

– А я-то думал, что сказываются годы тренировок. Гляди-ка, слепой, как дальнобойщик, а туда же, бумажник нашел, – улыбается Ананд-бхаи.

В толпе раздается смех. Но Чамди чувствует – они боятся и готовы замолчать по первому слову босса.

– О, ключи. А их кто притащил? – продолжает Ананд-бхаи.

– Это ключи от машины, – сообщает Мунна.

Мунна торгует газетами – вспоминает Чамди. А слепого зовут Чотту, он журналы продает. Чамди вдруг понимает, что зачем-то составляет список имен и занятий. Ни к чему этот список, лучше слушать внимательно.

– Ключи от белого «премьера 118 NE», – продолжает Мунна с улыбкой. – Того, что возле лавки «Сари Мохана». Я их у старика Мохана вытащил, когда он машину и лавку запер уже. Машина всегда там стоит, потому что он живет над лавкой, на втором этаже. Я уронил газеты прямо ему на ноги, он и разозлился. Стал орать, вот и прозевал. Теперь осталось машину забрать, Мохан только утром ключей хватится.

– Молодец, Мунна. А какой идиот трусы украл?

– Тоже я. Вы машину угоните, и Мохан останется без штанов. А вы ему трусы в подарок пошлете. Это я так, чтоб поржать.

– В другой раз не рискуй из-за трусов.

– Хорошо, Ананд-бхаи.

– Дамские туфельки, ха! Я их Рани отдам. Мунна, отнеси их ко мне в комнату. Только не шуми. Рани там голая, в постели валяется. Можешь пялиться на нее сколько хочешь, а потом постучись. Это тебе премия за машину.

– Спасибо, Ананд-бхаи.

– Я бы тоже пошел, – говорит Чотту.

– Ты же слепой.

– Да мне хоть понюхать.

– Вот поганец! В другой раз.

– Я же кошелек принес.

– Сказал – в другой раз.

– Хорошо, Ананд-бхаи.

Мунна ковыляет к дому. Какой из него вор, он же неуклюжий!

– Бегом! – кричит Ананд-бхаи. – Бегом, а то она оденется!

Мунна пускается бежать.

Ананд-бхаи смотрит ему вслед, поглаживая бороду.

– Бегать за шлюхами в таком нежном возрасте! Ах, как нехорошо!

И тут что-то падает на землю из-под рубашки Мунны. Мунна останавливается и смотрит на хозяина.

– Что это? – спрашивает Ананд-бхаи.

Мунна стоит как вкопанный и молчит. Вокруг тишина, только коза блеет. Чамди силится разглядеть, что там упало, но не может – слишком темно.

– Я спрашиваю, что это?

– Ничего. Я просто…

– Дай сюда.

Мунна подбирает предмет и отдает его Ананду-бхаи.

– Нож, – горделиво и нарочито небрежно говорит он.

Ананд-бхаи рассматривает нож в кожаном чехле.

– Большой, – замечает он.

– Это для мяса.

– Украл?

– Да. Мясник в дом пошел, мясо отнести, а велосипед оставил. И сумку. А в сумке нож. Мне понравилось, что он большой, и я его взял.

– Взял, значит?

– Хорошо, когда есть нож.

– И когда же ты собирался мне его отдать?

– На ваш день рождения.

Ананд-бхаи с размаху бьет его по лицу. Мунна удерживается на ногах. Ананд-бхаи спокоен. Не глядя на Мунну, он осторожно проводит по лезвию пальцем.

– Сколько раз я вам говорил – нельзя носить оружие. Попадетесь полицейскому – и придется откупаться. Сколько мне вам это повторять, ублюдки?

– Подумаешь, полиция… – равнодушно отвечает Мунна.

Чамди и охнуть не успевает. Кровь брызжет струей. Мунна роняет туфли и молча перегибается пополам, закрывая руками глаз, по которому полоснул Ананд-бхаи. Чотту скрипит зубами. Видеть он ничего не видел, но понял, что случилось страшное.

– А-а-а, – протяжно выдыхает Мунна, и его стон сливается с блеянием козы.

– Отведите его к Дарзи, – говорит Ананд-бхаи, ни к кому в особенности не обращаясь.

Он вытирает нож о белую рубаху. Чотту ведет Мунну в дом, что стоит слева, в нескольких шагах. Дверь открывает молодой парень. Смотрит на Мунну, потом на Ананда-бхаи.

– Навин, скажи Дарзи, пускай им займется, – приказывает Ананд-бхаи.