Азбучная история - Ида Йессен

— Да, это твои пальчики, — сказал Йоаким, устроившись с газетой на стуле возле таза. Якоб развлекал себя сам. Йоаким временами поглядывал на него, сердце распирала гордость, и он благодарно думал: какой же я богач!

Спустя двадцать минут в еловых зарослях хлопнула дверца автомобиля. Йоаким мгновенно проснулся. Оказывается, он успел на мгновение задремать. До его слуха долетели голоса Дитте и Сюзанны. Вернулись уже. Неизвестно почему он вдруг почувствовал угрызения совести. Вскочил со стула, усадил Якоба в траву, на полотенце, и поспешил им навстречу.

— Ну, как вода? Хорошая? — с притворным оживлением спросил он.

— Мерзость! — ледяным тоном процедила Сюзанна, проходя мимо с охапкой подстилок и полотенец; следом плелась Дитте. — Не понимаю, как ты только позволил Дитте купаться, — продолжала она, оглянувшись через плечо. — По ее словам, вода и в прошлые разы была такая же грязная.

Йоаким попытался перехватить взгляд Дитте, но девчонка прятала глаза. Что-то произошло. Поразмыслить над этим он не успел, потому что Сюзанна закричала:

— Где Якоб?

Жуткий страх мгновенно захлестнул Йоакима. Он опрометью помчался сквозь ельник в сад. Сюзанна стояла посреди лужайки, озиралась по сторонам.

— Мне очень не нравится, что ты оставляешь мальчика одного. Он в доме?

Якоба на полотенце не было. Йоаким в панике огляделся, но мальчика не обнаружил. А ведь он отлучился всего-то на считанные минуты.

— Нет-нет, — пролепетал он, — Якоб где-то здесь.

— Где?

— Вот тут сидел.

— Где? — требовательно повторила Сюзанна.

— На полотенце.

— На полотенце? Ты оставил его одного рядом с полным тазом воды? У тебя что, совсем мозги набекрень, Йоаким?! Пяти минут с ребенком побыть не можешь, сразу все идет кувырком. Уму непостижимо, черт побери!

Вне себя от злости, она металась по лужайке, высматривая мальчика; Йоаким тоже устремился на поиски. А нашла Якоба Дитте. Он сидел под кустом в нескольких метрах от таза, жевал траву. Дитте подхватила его на руки.

— Смотрите, он сам дополз! — воскликнула она. — Вот молодец!

Сюзанна ринулась к ней, забрала мальчугана. Он заревел.

— Ну-ну, не плачь, мое сокровище, — сказала она. — Мама снова с тобой. Все хорошо.

Погода стояла жаркая. Вечером, когда дети спали, Йоаким сидел на террасе, с газетой или с книгой. Нагретые за день половицы отдавали тепло, но постепенно подползала прохлада, и хочешь не хочешь он надевал старый дачный свитер. И снова брался за книгу. Изредка поднимал глаза, смотрел на высокие, остроконечные силуэты елей. На кривую лиственницу. Рядом на столе стояла бутылочка пива. Керосиновая лампа освещала страницы. Происходящего в доме он старался не замечать. В нем словно бы уживались два человека. Один читал, наслаждаясь мирным покоем, другой нес в ночи караул и без умолку нашептывал: читай, читай, я на страже. В доме сновала Сюзанна, туда-сюда, туда-сюда. Что она делала, он понятия не имел. Но ей непременно требовался яркий верхний свет. Она перетряхивала ящики и шкафы, чем-то гремела, стучала, звенела, лязгала. Йоаким напрягал все силы, чтобы пропустить этот шум мимо ушей, однако резкие звуки упорно терзали слух. Свинцовая усталость наваливалась на него. С какой стати? Неизвестно. Дни тянулись за днями. Дитте потеряла интерес и к пляжу, и к велосипеду, большей частью сидела в своей комнате. Сюзанна возилась с Якобом и после случая с тазом не очень-то соглашалась доверить малыша Йоакиму. Взяв Якоба на руки, он всякий раз чувствовал на себе ее буравящий взгляд. И чтобы хоть как-то убить время, занялся расчисткой участка. Выкопал маленькие елочки, подстриг кусты, срубил несколько рябин. Все было вполне хорошо, пока он мог заниматься своим делом. Вероятно, с Сюзанной обстояло так же. По крайней мере, только когда он вечером усаживался на террасе, она развивала в доме шумную деятельность.

Увы, этим она не ограничивалась.

Вот и сейчас опять стояла в дверях, ждала, когда он обратит на нее внимание и обернется. Сверлила его взглядом.

— Так и будешь сидеть тут весь вечер?

— Вообще-то да, а что? — отозвался он с наигранным удовлетворением. Будто никому и в голову прийти не могло оспорить это его право.

— Между прочим, я навожу порядок в кухонных шкафах. — Она приподняла руку, в которой держала давилку для чеснока. — Там же черт ногу сломит. Все валяется как попало.

— Очень мило с твоей стороны, — мягко сказал он. — Но ведь уже четверть двенадцатого.

— Ну и что?

— По-моему, тебе не мешает отдохнуть, только и всего.

— Отдохнешь тут, как же! — сказала она. — Уму непостижимо, что за бардак ты умудрился учинить.

Внезапно его захлестнуло бешенство. Резко, в один миг. Всегда ей удается обезоружить его, выставить кругом виноватым. Ну куда это годится? Да, конечно, он далек от совершенства, а она-то сама? Он хлопнул книгой по столу.

— Сюзанна! Что с нами происходит? Ты можешь мне объяснить?

— Не-а, — буркнула она. Однако не стала отрицать, что с ними происходит что-то не то.

— Мы словно бы все время воюем друг с другом.

— Вот видишь!

— Что значит «вот видишь»?

— То и значит. Ты ведь и так знаешь.

Йоаким шумно вздохнул.

— Иди сюда, сядь.

— А нельзя с этим подождать? Мне надо закончить на кухне.

Она опять скрылась в доме. Опять принялась громыхать. Йоаким взял книгу, устремил взгляд на страницу. Но читать не смог. Немного погодя положил книгу на стол, встал, пошел на кухню, к Сюзанне.

— В чем дело? — Она обернулась к нему, с отбивалкой для мяса в руке. — Чего ты на меня уставился?

— Хочу спросить тебя кое о чем.

— Ну?

— Почему ты все время такая враждебная?

Она тяжело вздохнула:

— Пойми, Йоаким. Ты просто до невозможности обидчивый. Прямо как кисейная барышня. Слова тебе не скажи — сразу обиды. Я вынуждена без конца себя одергивать: ой нет, это сказать нельзя, нет-нет, и это нельзя. Скоро вообще рта раскрыть не посмею. Короче говоря, жить с тобой не сладкий мед, так и знай.

— Ты постоянно меня пилишь. А я понятия не имею, что сделал не так.

— На днях этот паршивый отпуск кончится, и все пойдет на лад, — жёлчно бросила Сюзанна. — Ты избавишься от необходимости каждую минуту смотреть на нас.

На тебя, мысленно уточнил Йоаким. Это была правда, но слишком жестокая, чтобы произнести ее вслух. В голове царила пустота, как всегда во время их уклончивых разговоров. Эти разговоры не поддавались контролю. Незаметно для него меняли направление, и внезапно он оказывался в кромешном аду, пожалуй вполне заслуженно, потому что по сути своей натуры стоял неизмеримо выше ее. В итоге оставалось только поднять беспомощные руки и сдаться.

— Сюзанна, скажи мне хоть словечко, — попросил он.

— Вот псих! — буркнула она. И, помолчав, добавила: — Про что сказать-то?

— Не важно. Первое, что придет в голову.

Она вздохнула, собираясь с мыслями. Йоаким напряженно ждал, в молчании. Я весь внимание, думал он. Вот сейчас я раскроюсь. Наконец Сюзанна проговорила:

— Шел бы ты отсюда, а? Мне надо закончить уборку.

Наутро зарядил дождь. А через день они собрали вещи и отправились домой.

Часть II

10

Новая жизнь вместе с Сюзанной продолжалась уже несколько лет. Прежнее холостяцкое существование отошло так далеко в область воспоминаний, что он даже детство помнил лучше, чем его. Правда, покой и тишина еще не забылись. И чистота тоже. Теперь передняя была заставлена грязными сапогами и мешками с мусором, которые надо было вынести на помойку. Дизайнерские стаканы переколотили с ужасающей быстротой. Соседи жаловались на шум в квартире. Машина изрядно подызносилась. Якоб научился ходить, сказал первые слова. Этот карапуз с рыжеватыми волосами и бледными щечками тихонько бродил по комнатам, теребил провода, хватал компакт-диски, книги, стереоустановку. Кожа у него словно чуть светилась изнутри, лобик всегда был на ощупь слегка влажный, а когда его заставали за чем-нибудь недозволенным, он по-особенному поднимал взгляд. Любовь к мальчугану порой захлестывала Йоакима с такой силой, что он, сидя на работе, готов был уронить голову на стол и разрыдаться.

Просыпался Якоб всегда в половине шестого, а поскольку Сюзанна отнюдь не принадлежала к числу жаворонков, Йоаким вставал вместе с ним, варил овсянку, брился, Якоб же ходил за ним по пятам и что-то лепетал, негромко, жалобным голоском; наконец, все было готово, и начиналось лучшее время дня. Время на кухне. Оба сидели за раскладным столом — Якоб на высоком детском стульчике, в нагруднике, — и завтракали, пока остальные спали. Йоаким разговаривал с сынишкой о всяких важных вещах. Рассказывал, о чем пишут в газетах и как сварить вкусную овсяную кашу. Рассказывал о своей работе, о школе, где училась Дитте. Якоб отвечал ему тем же. «Читал» вслух книжки-картинки, лаял, мяукал, пищал как мышка, сдвинув соску в уголок рта.