Женщина в черном - Сьюзен Хилл

Но, несмотря ни на что, мне понравилось это уединенное место, я представил себе, как здесь должно быть хорошо летними вечерами, когда нежный ветерок дует с моря и шевелит густую траву; дикие цветы — белые, желтые и розовые — распускаются среди потрескавшихся камней; солнце медленно клонится к закату, певчие птицы выводят свои прекрасные трели, а издалека доносится шум бьющейся о берег воды.

Погрузившись в размышления, я ступил на территорию небольшого кладбища. Его окружала полуразрушенная стена, и я остановился, потрясенный удивительным зрелищем. Там было около пятидесяти старых могил, кое-где надгробия на них покосились или даже упали, их покрывали заплаты из желто-зеленого лишайника и мха, от соленого ветра они выцвели, а частые дожди оставили на них пятна. Могильные холмики заросли травой и сорняками, некоторые сравнялись с землей или даже провалились. Имена и даты невозможно было разобрать, надо всем этим местом царила атмосфера тления и заброшенности.

Впереди, там, где стена переходила в осыпь камней и мусора, виднелась дельта реки с серой водой. Пока я стоял, предаваясь размышлениям, последний луч солнца погас, резкий порыв ветра зашуршал травой. В небе надо мной уродливая птица со змеевидной шеей возвращалась к руинам, и я заметил, что в своем крючковатом клюве она держала рыбу, которая беспомощно извивалась и пыталась вырваться. Я проследил взглядом за птицей — наконец она стала снижаться и села на камни, один из которых упал и укатился в траву.

И в надвигающихся ноябрьских сумерках я почувствовал, каким холодным, пустынным и жутковатым было это место. Не желая оказаться во власти нездоровых мыслей и подавленного настроения, я уже собирался покинуть кладбище и поскорее вернуться в дом, чтобы зажечь свет во всех комнатах и по возможности развести камин, после чего приступить к работе над бумагами миссис Драблоу. Но когда я повернулся и снова обвел взглядом кладбище, то увидел женщину с изможденным лицом, которая присутствовала на похоронах миссис Драблоу. Она стояла у самой стены, рядом с одним из надгробий, еще не успевшим покоситься. На ней были тот же самый наряд и чепец, который она теперь уже не так сильно надвинула на глаза, и я смог лучше рассмотреть ее лицо.

В сером свете сумерек оно казалось бледным и блестящим, как голый череп. Прежде, когда я украдкой бросал на нее взгляды, я не заметил, чтобы ее истощенное лицо что-то выражало, меня лишь поразил ее невероятно болезненный вид. Но теперь я смотрел на нее так пристально, что у меня заломило глаза, смотрел с удивлением и замешательством, поскольку совсем не ожидал найти ее здесь, и мне удалось разглядеть выражение лица женщины. Я попробую описать его, хотя слова едва ли смогут сказать то, что я увидел: эту отчаянную, страстную злобу; это желание отыскать то, что ей так хотелось обрести, что у нее когда-то отняли и на поиски чего она потратила целую вечность. Казалось, она готова со всей силой обрушить свою злобу, ненависть и презрение на того, кто забрал у нее самое дорогое. Ее лицо было мертвенно-бледным, глаза провалились и горели ярким огнем, как у человека, охваченного сильным переживанием, которое кипит в душе и вырывается наружу. Я не знал, направлена ли эта злоба и ненависть на меня — я не мог привести ни одного логического обоснования, чтобы сделать подобное предположение, однако в тот момент я вряд ли был способен мыслить рационально и последовательно. Это дикое, заброшенное место и неожиданное появление женщины с пугающим выражением лица наполнили мою душу страхом. Никогда еще в своей жизни я не испытывал подобного ужаса, никогда прежде мои колени не дрожали так сильно, а по коже не бегали мурашки, никогда еще мое тело не становилось холодным как камень, а сердце не колотилось в груди словно молот о наковальню, подпрыгивая и рискуя в любую минуту выскочить в мой пересохший рот. Я никогда не предполагал, что ужас и чужая злоба полностью парализуют меня и подчинят мою волю. Мне стало так страшно, что я больше не мог здесь находиться, но у меня не хватало сил сдвинуться с места и обратиться в бегство, и я был абсолютно уверен: еще немного, и мое бездыханное тело упадет на этот жалкий клочок земли.

Но внезапно женщина удалилась. Она проскользнула между могильными камнями, стараясь держаться тени стены, прошла через одну из трещин в ней и скрылась из виду.

Едва она исчезла, как мое самообладание, способность говорить и двигаться тут же вернулись ко мне. Я снова чувствовал себя живым и мог мыслить ясно. Меня охватила ярость, я злился на нее за те чувства, которые она вызвала во мне, за то, что заставила меня пережить столь сильный страх. И этот гнев побудил меня последовать за ней, остановить ее, расспросить и получить вразумительные ответы, которые помогут мне разобраться в случившемся.

Я побежал по сухой траве между могилами, быстро и легко преодолел короткое расстояние, отделявшее меня от разлома в стене, и тут же оказался на краю дельты. В нескольких шагах от меня трава уступала место песку, за которым начиналась мелкая вода. Меня окружали болота да соляные дюны, простиравшиеся в обе стороны и сливавшиеся с медленно поднимавшейся водой. Я мог видеть окрестность на мили вперед. Но нигде не заметил женщину или то место, где она могла бы укрыться.

Я даже не стал задаваться вопросом, кем или чем она была и как ей удалось исчезнуть. Я постарался вообще не думать об этом происшествии, и, собрав остатки сил, которые на удивление быстро стали покидать меня, я повернулся и побежал прочь от кладбища и развалин, подальше от этой женщины. Полностью сосредоточившись на беге, я слушал лишь стук моих ног о заросшую травой землю и дыхание, вырывавшееся из моей груди. Я бежал не оглядываясь.

К тому времени, когда я снова очутился около дома, я весь покрылся испариной от быстрого бега и сильных переживаний. Я достал ключ, но рука моя дрожала, и я дважды уронил его на ступеньки, прежде чем сумел открыть входную дверь. Войдя в дом, я тут же захлопнул ее за собой. Стук эхом разнесся по комнатам, а когда последние отзвуки стихли, дом снова погрузился в обволакивающую, всепоглощающую тишину. Я долгое время не решался выйти из темной, обитой деревянными панелями прихожей. Мне вдруг захотелось, чтобы со мной кто-то был, но, к сожалению, я находился здесь в одиночестве, потом у меня возникло желание оказаться в теплой, светлой комнате и выпить чего-нибудь крепкого для бодрости духа. Однако я непременно должен получить объяснение. Просто удивительно, насколько велико бывает человеческое любопытство. Никогда прежде я не думал об этом. Несмотря на пережитые ужас и потрясение, мне было интересно, кого именно я увидел. И не будет мне покоя до тех пор, пока я не разберусь во всем до конца, но в то же время я сомневался, хватит ли у меня мужества остаться здесь и провести расследование.