Потусторонний. Пенталогия (СИ) - Муха Руслан

А сейчас эта тьма смотрела на меня с хладнокровным спокойствием, будоража самое древнее чувство — страх перед смертью.

Я не заметил, как безразличный голос начал обратный отчет.

— Пять, четыре, три… — ворвалось в мое сознание, будто струя ледяной воды, заставив взять себя в руки и приготовиться.

— Два, один. Пошел!

Я шагнул. Лоскуты черной субстанции приняли меня в объятия, окутывая мягким прохладным коконом. Еще шаг. Меня слегка повело, легкое головокружение, кожу покалывало, будто от мороза. Еще шаг. Нет. Я сделал шаг назад, наткнулся спиной на твердую холодную преграду. Зашарил рукой — наткнулся на шершавый прохладный камень. Обратной дороги нет, проход закрылся. Впереди непроглядная тьма.

Теперь только вперёд.

Шаг, два, три — в лицо ударил по-осеннему прохладный ветер. Яркие солнечные лучи заставили болезненно щуриться.

Запахло морем, слева доносился умиротворяющий шелест волн. А когда глаза привыкли к свету, первым делом я увидел бескрайнюю синюю гладь. Море — спокойное, лениво лижущее волнами берег. У меня почему-то от его вида будто гора с плеч упала. Это море было в точности такое же, как и в моем мире. Где-то в глубине души я все же опасался, что этот мир окажется слишком непохожим, слишком чуждым. Но этот вид: привычное голубое небо, внизу густая зелень тропического леса, а позади бескрайние горы, настолько бескрайние, что обхватить взглядом весь массив глаз не хватало.

Я стоял на пологом скалистом выступе, посреди горы. Оглянулся с легкой надеждой увидеть проход. Но нет, здесь глухая стена, из которой торчит наполовину приемник, замаскированный пенопластовой бутафорией под камень. Первым делом я достал пистолет и подвязал его к шнурку на штанах. Проверил, чтоб тот не выпадал.

Еще где-то здесь должна быть рация, только у исходной точки я могу связаться со своим миром, отойди я на метр, и связь будет работать только в одну сторону.

Я нашел под приемником рацию.

— Берналь, это Агила, прием, — неуверенно произнёс я.

— Прием, Агила, — отозвался бодрый голос Джонсона. — Как дела? Ты в порядке?

— Да.

— Хорошо. Спускайся с горы и иди вдоль берега. В лес лучше не суйся. Следуй инструкциям, через месяц ждем отчёт. По возможности пришлешь раньше, но не позже.

— Принято, Берналь.

— Не забывай про ретрансляторы. И… Удачи тебе.

— Спасибо, профессор. Отбой.

Я отключил рацию, спрятал в выемку, где она и была, встал, оглянулся и еще раз взглянул на местный пейзаж. Красота!

Набрал побольше воздуха в грудь, собираясь с мыслями. Выдохнул, улыбнулся сам себе. Настроение у меня было пречудесное: солнце светило, море шумело — я чувствовал вкус свободы. И от этого, а может от местного воздуха, у меня слегка кружилась голова, как от алкоголя.

С чего-то нужно было начать знакомство с новым миром, и я решил последовать совету Джонсона и спуститься с горы.

Бодрым шагом я зашагал вниз, насвистывая под нос и резво перепрыгивая через камни. Чувство легкой эйфории и головокружения не покидало меня ни на миг. При этом я не забывал поглядывать по сторонам — всё-таки, насколько я знал, здесь в горах живут местные. Но пока я ничего не видел — ни жилищ, ни каких-либо следов пребывания людей. Над головой пролетел ястреб, я обрадовался тому, что и птицы здесь как дома.

Море становилось все ближе и ближе, и мне осталось уже спуститься совсем чуть-чуть, как я услышал шорох. Замер. Среди кустарников внизу треснула ветка. Я стоял как вкопанный и таращился на кусты. На всякий случай положил руку на нож.

И тут из кустов выскочили трое. Сразу бросилось в глаза уродство одного из них. Скверная, перекошенная злобой рожа, да еще и отсутствовал правый глаз. Причем у него в этом месте не было вообще ничего похожего на веко или глазную щель, будто он таким и уродился. Все трое на вид — бомжи. Ну, по крайней мере, в нашем мире именно так выглядят выпавшие из социума на обочину жизни господа. Но судя по тому, какие у них перекошенные рожи, они не на выпивку у меня вышли клянчить, а явно настроены крайне враждебно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

У одного из них блеснуло лезвие в складках драного плаща, а потом он, крикнув что-то невразумительное, бросился на гору ко мне, остальные не отставали.

Я достал пистолет. Убивать я их не собирался, только хотел напугать как следует. Прицелился. Раздался выстрел. Кто-то из троицы яростно заорал. Это их остановило, но неожиданно кто-то из них швырнул в меня камень. Да так метко, что я едва успел увернуться. Оступился, едва не упал. Еще один камень полетел вслед. Все происходило очень быстро. Я выстрелил, не особо целясь, и конечно же промахнулся. Камни бросали все трое. И выстрелов будто и вовсе не боялись. Они тут бессмертные, что ли? Один из камней прилетел по запястью, выбив пистолет, второй ударил в плечо. Я с сожалением проследил за тем, как пистолет улетает вниз, но медлить было нельзя. Теперь мне ничего не оставалось, как бежать.

Я не секретный агент и далеко не спецназовец, силы свои оцениваю реально. С походным ножом против троих с кинжалами — здесь я явно проигрывал. Вообще жизнь в трущобах Мексики меня многому научила. Одно из главных правил: видишь нож или ствол — беги. Поэтому, недолго думая, я бросился бежать.

— Стха, двиша джамбала! Вуапд! — закричали мне вслед. Слов я не понял, но по интонации он явно кричал что-то вроде: «Стой, грязная свинья! Убью!», ну или нечто из того же репертуара.

И все же я оказался куда шустрее, что неудивительно. Пока они прыгали через камни, взбираясь в гору, я рванул вверх по склону. Адреналин, ударивший в голову, заставлял взбираться упорнее, двигаться быстрее. Я взбирался дальше, не забывая во время прыжков сильнее бить по камням ногами, дабы они, откалываясь, сыпались моим преследователям на головы.

Судя по крикам, некоторые из них все же достигли цели. Но уже через несколько таких маневров я передумал так делать, всё-таки нужно бы поберечь свои босые ноги.

Впереди показалась отвесная скала метров десять с небольшим выступом террасой, я, недолго думая, начал взбираться наверх.

Без страховки лезть туда было рискованно, да еще и голова продолжала кружиться, но думать было поздно, а отступать некуда, поэтому я карабкался, хватаясь за зацепки и перебирая ногами.

Оборванцы что-то орали внизу, но, очевидно, следом лезть не рискнули. Затем я услышал гневное слово «твар», очень похожее на украинское или белорусское, но по смыслу больше походившее на русское ругательное «тварь». Я слегка удивился этому факту и даже обрадовался. Голова закружилась сильнее, да еще и присоединилась тупая пульсирующая боль во лбу. Кое-как, еще немного поднажав, я ухватился за край и влез на террасу.

Крики резко стихли, я посмотрел вниз — троица обходила, следуя прямиком к склону, который вел ко мне. Правда, у меня была теперь фора, это обнадеживало. Я, не мешкая, побежал вперед.

Сколько я бежал и взбирался все выше и выше, трудно сказать. Наверное, достаточно долго, потому как, оглянувшись, увидел, что подножие горы осталось далеко внизу. Чувствовал я себя совсем плохо, в глазах двоилось и слегка подташнивало. Может, у них тут ядовитый воздух?

Впереди между двумя острыми скалами показалась небольшая расщелина. Я оглянулся — преследователей нигде не было видно, поэтому я нырнул туда. Внутри расщелины — углубление, что-то вроде небольшой пещеры, достаточно широкой, но с весьма низким потолком, в полный рост я мог встать, только пригнув голову. Ну, а так для укрытия место отличное. Здесь можно переждать, пока они не уберутся, и отдохнуть.

Я привалился к холодной стене спиной. Холод принес мне облегчение, тошнота отступала, головная боль сходила на нет, ей на смену пришли всполохи и мельтешения перед глазами. Но они меня беспокоили меньше всего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Да уж, хорошее начало. Новый мир встретил меня со всем своим дружелюбием. Ну, в общем-то, что-то подобное и стоило ожидать, учитывая опыт предыдущих засланцев.

Но вот что меня интересовало: что именно этим троим от меня было нужно и кто они вообще такие. Лесные разбойники? Но вряд ли я похож сейчас на человека, у которого есть что брать.