Америссис (СИ) - Рогозина Виктория

Елена перелистнула еще несколько страниц и взгляд задержался на очередном абзаце:

«Думающие люди, способные анализировать в исторической перспективе события и, если память вмещает что-то кроме десятиминутного ролика, должны понимать, что сегодня мы боремся за нашу цивилизацию, взаимоисключающую трансгуманистическое начало. Вся борьба сводится за ценности и те, кто победят установят установит новый порядок и будет зависеть будущее человечества, а это высокие ставки. Мы не имеем права проиграть свое будущее!

«Ничего не понятно, но очень интересно», — Елена еще поискала глазами текст, не концентрируясь на чем-то конкретном.

«Мы прикладываем максимум усилий для сохранения мира, цель не в том, чтобы рваться в бой, как неразумные подростки. Война — это не романтика. Достаточно почитать исторические сводки. Необязательно присутствовать, чтобы понимать. Это смерть, грязь, холод, инфекции, голод, изуродованные тела, сломанная психика, потери, земля в оспинах взрывов, безысходная стена серого неба, за которым не видно ни солнца, ни будущего, ни Бога, ни Дьявола…».

«Ну хоть с чем-то соглашусь. Война — это страшно», — девушка задержалась на этой странице. Эта тема была ей ясна и понятна. Третья Мировая пришла неминуемо, безжалостно и беспощадно выкашивая человечество. Елена не могла сказать верила ли в бога или высшие силы — Партия Товарищ требовала веры лишь в них, а все остальное тлен.

«В критических условиях люди проявляют высокие чувства, такие как, товарищество и любовь. Но в обычной мирской жизни это почти не проявляется. Человечество не ценит мир. Но любая критическая ситуация, при всех очевидных минусах, показывает нутро человека — истинное нутро! Становится ясно, кто предатель, а кто герой. Кто готов страдать за лучшее будущее, а кому важна последняя модель смартфона. Все это наглядно продемонстрировали недавные события, из которых мы должны сделать выводы…»

— Интересно? — голос Степана раздался совсем близко, и Елена вздрогнула, не услышав, как мужчина вернулся.

— Занятно, — уклончиво ответила она. — Благими намерениями выложена дорога в ад.

— Партия ваш ад. Ты в мой котел не попадешь, — усмехнулся Степан, но в его тоне едва различимо прозвучало понимание.

— А если вам сказать, счастье любит тишину? — Елена захлопнула книгу и с любопытством посмотрела на собеседника.

— Морг любит тишину.

— И не поспоришь, — пробубнила она себе под нос. — Эта книга, — Елена демонстративно покрутила ту в руках. — Это точно писал Аноним?

— А что не так?

— Человек, создавший научно-образовательную систему…его мысли, изложенные здесь, непоследовательны и…слишком общие. Нет конкретики, — девушка пожала плечами. — Я уже сталкивалась с книгами, в которых…

— Да говори, как есть, — прикрикнул Степан.

— Где перевирали историю. Я хочу докопаться до истины.

— А истина недостижима, она где-то рядом, — мужчина задумчиво скрестил руки на груди. — Все зависит от того, с какой стороны и на какую ты взираешь.

— Расскажите вашу истину, — Елена нахмурилась.

— Девочка, ты даже не понимаешь, о чем просишь.

— Отчего же, — она вскочила на ноги и порывисто заявила. — Если есть ваша организация, значит есть другая точка зрения на заблуждение. Можно ли вообще реальность называть заблуждением, не является ли это подменой понятий?

Степан поцокал языком.

— Адаптация информации.

— Но это не адаптация. Это настоящая подмена понятий, возмутилась Елена и ткнула пальцем в книгу. — Я не верю, что человек, работающий ради науки, рассуждает столь…приземленно, — она тяжело вздохнула. — Если Имба и им подобные борются, значит…

— Значит ты, Кюр, не знала другой жизни, — перебил мужчина жестко взглянув на девушку.

— А я этого и не отрицаю, — Елена нахмурилась. — Я лишь говорю о том, что хочу разобраться в ситуации. Я обнулена, мне терять уже нечего.

— Прощай эмпатия, прощай милосердие, прощай внимательность и тактичность, теперь мы будем эгоистами и черствяками и все вокруг вместо того, чтобы проявить добродетель, — мужчина прошелся из стороны в сторону, задумчиво почесывая подбородок. — Сложно ли подать руку, если человек попросил помочь? Доброта по капле наполняют душу, а безразличие ее опустошает. Себя нужно любить, это безусловно, но как полюбить себя, если ты других гнобишь, не поддерживаешь или плюешь на них? Именно таким методом пользуется Партия и поэтому помощи ждать неоткуда.

Елена молчала, раздумывая над сказанным. Взаимопомощь действительно не была в почете в «Ф.А.Н.Т.О.М. е» — но ее не стыдились, а ценили. Если бы решили придумать какое-нибудь наказание для пошедших по другому пути, то, надо думать, действовали бы не так прямолинейно, обнуление являлось крайней мерой. Спрос на помощь намного превосходил предложение, что, в сущности, объясняло таинственную недосягаемость и острую необходимость в советчике или услуге. Главное было в том, чтобы стать полезным членом партии Товарищ или в простонародье просто Партии. Во всяком случае, что-то подобное уже приходило ей в голову. По непонятной причине — возможно, из-за такого же непонятного милосердия в отношении тех, кто становился ее жертвой на игровом поле. Одна Елена чувствовала свою исключительность — она могла мыслить и рассуждать, она могла сопротивляться. Неосознанно все это время, она знала, что рано или поздно станет неугодной Партии. Но даже к ней применяли самые разные обходные маневры. Она могла спасти жизнь, могла придать веса дествиям и словам, сказанным, и можно было быть уверенной, что обладатель огромных ресурсов, стоящий во главе Товарища, никогда не бросит в беде другого члена Партии…тех, кто был избранным. Но это не относилось к простым Кюрам и тем более Нубам.

«И все-таки уж лучше пусть вокруг будет как можно больше врагов, чем недоразвитых идиотов», — подумала Елена. Ее это устраивало. Было бы, конечно, неплохо иметь среди знакомых в реале кого-нибудь вроде Инвиза. Девушка задумалась — какое настоящее имя игрока? Но быстро отбросила эти мысли — сейчас есть дела важнее.

— Как вам помочь? — спустя пару минут спросила она.

— Есть любопытное предложение. Хрен с этими генераторами. Нам нужны два артефакта L и передать двум заказчикам в «Ф.А.Н.Т.О.М. е».

— Это все? Где можно подключиться? — Елена скинула с плеча рюкзак и поправила визор, который все это время висел у нее на шее, будто шарф.

— Есть нюанс, — Степан пожевал губы. — Ты действительно хочешь рискнуть и выйти на Анонима?

— Да, — с небольшой паузой ответила она.

— У нас есть небольшая зацепка. Она может привести к ответам. Как только артефакты будут переданы нужным людям, я дам тебе дальнейшую информацию.

Они прошли в комнату, находящуюся в стороне с отдельной гермодверью. Здесь уже стояла капсула, в которой находился паренек — лет двенадцати. Высокий, худощавый, он был одет в поношенную черную форму космодесантника — она висела на нем как на вешалке. На нем была заштопанная футболка, куртка и брюки. Коротко стриженные каштановые волосы. Глаза скрыты за простенькими VR-очками и бледное лицо с отпечатком сна на лбу. Паренек сидел в кресле, которое находилось в постоянном движении, повторяя действия игры.

— Петрович! Генератор тащи! — крикнул Степан и почти сразу в комнату бодро прихрамывая ворвался старик. Твердо переставляя по полу ноги, он добрался до стола, взял с него щиток с мигающими лампочками, перевернул его и принялся шарить под ним рукой. Найдя, по всей видимости, что-то не то, дед некоторое время молча глядел на это. Вздохнув, повторил операцию — на этот раз он перематывал щитки довольно долго, затем с треском разорвал упаковку и вывалил из своего кармана несколько раз обернутых в пленку круглых предметов. Что-то подключил, растянул провод, сбегал в другое помещение и вернулся, таща два тяжелых контейнера.