Женщина может все. Байки психологинь - Ольга Маховская

А тут как раз полсела собралось в Америку. Американцы по знаменитому закону Джексона-Веника стали принимать пачками религиозных беженцев, в которые автоматически попадали наши образованные евреи-безбожники и малограмотные, но трудолюбивые украинские баптисты, адвентисты седьмого дня и пятидесятники. Причем приглашали семьями, а в селе – все родня!

II

Решили ехать прямо в Америку.

И поехали, оказавшись аж на самом западном побережье США – в Портланде. Тихо, красиво, рядом океан, пособие такое, что на него в Украине год можно жить и не париться. Алена расцвела пуще прежнего, дети порозовели, Савва научился водить автомобиль и стал работать, как в городе, таксистом. А по выходным все собирались в молельном доме песни украинские попеть. Вырядятся женщины в блестящие платья из люрекса, ходят павами, смеются, целуются друг с другом. Не заскучаешь. Рай на земле!

И все было бы хорошо, если бы на этом западном побережье не было бы ни Силиконовой Долины, ни «Майкрософта», а вот только украинские переселенцы и социальные службы, распределяющие фудстемпы (карточки продуктовые).

Программисты и компьютеры – это вотчина дьявола, правильно говорил пастор в воскресных проповедях. Детям не разрешали подходить к этим машинам, а если кто-то из американской школы наведывался, чтобы пригласить детей в школы с компьютерными классами, или если, упаси Господь, решали наградить какую-нибудь одаренную девочку компьютером, на детей накладывали самые строгие запреты, вплоть до того, что три дня из дома не выходить – молиться.

Но в том-то и дело, что тут же, на слабо пока заселенном западе Америки, сосредоточилось огромное количество умных, успешных и, представьте, одиноких мужчин-программистов. Денег много, а приличной женщины нет – вот судьба трудового мигранта. Понаехало их со всего света – китайцы, индусы, англичане, русские, немцы…

III

И влюбился в Алену один француз.

Алена, надо сказать, была девушка со вкусом, как и многие девушки, выросшие в благодати и на лоне природы. Все, что она умела делать, так это лепить фигурные свечки для церковных праздников, но уж больно красивые, настоящие скульптуры. Вот их-то она и продавала падким на экзотику местным жителям во время воскресных распродаж. Как показал опыт, красивой женщине, может, ничего в жизни и не надо, как только свечку вовремя и со вкусом слепить. Там ее и присмотрел красавец и умница Морис, сбежавший из Парижа от своих знаменитых родителей и сумасшедшей подружки, чтобы разобраться с собой и денег немного подзаработать. Я заметила, что когда молодой человек хочет выдать протестную реакцию, то уж непременно американцы бегут в Париж, во Францию, чтобы насолить своим соотечественникам, а французы – в Америку. Это побочные следствия давней неприязни и противостояния между Новым и Старым Cветом. Потому американцы называют французов сосисками, за их мягкотелость, а французы – американцев, как и мы, тупыми ковбоями.

А как бы вы себя почувствовали, если бы жили-жили в селе, а тут сам Париж в гости к вам?

Молодые люди потянусь друг к другу не на шутку. Свечки в исполнении Алены стали все больше напоминать свадебные – все в амурах, цветах и сердечках. Говорили они между собой по-английски, каждый со своим акцентом, но разве влюбленным нужен язык? В общем, без слов стало понятно, что Савве сейчас будет не до бизнеса.

IV

В это время мы и повидались с Аленой в первый раз. Я как раз проводила исследования по психологии новых, пост-советских эмигрантов и была практически единственным действующим психологом на всем западном побережье. Конечно, мы быстро нашли общий язык с украинской девушкой. И первый ее вопрос был:

– Скажите, нужно ли мне разводиться с Саввой?

Обозначал он на самом деле другое: как именно нужно развестись с Саввой, проще говоря, отделаться от него, чтобы не было лишнего шума и неприятностей?

Готовность вырваться из брака с давно надоевшим мужем, предел мечтания которого – водить разбитое такси в Портланде, расширяла ее зрачки до предела.

– А дети?

– А что дети? Разве Морис нас не прокормит? Еще лучше, чем Савва. Нам много не надо.

– А Морис видел детей?

– Конечно, видел, я же их с собой все время вожу, куда их девать?

Дети, которых я повстречала потом на одном из эмигрантских праздников, были совершенными ангелочками. Два блондинчика-погодки, Саня и Ваня, с большими голубыми, как у мамы, глазами, простодушные и открытые. Как их было не полюбить? И не увезти во Францию?

Я вручила Алене список телефонов женских правозащитных организаций, в которые она могла обратиться в случае каких-либо осложнений, заверив, что они не дадут Савве руки распускать и позволят укрыться вместе с детьми на пару недель. Но я не могла не предупредить ее о том, что схватка будет жестокой. Американский суд вполне, при определенной сноровке адвоката, может отнять детей у матери. Любой криминальный выпад с ее стороны будет ослаблять позиции.

Все, что Алена поняла тогда, было вот что: все женщины мира на ее стороне. Угрозу суда она, по наивности, не приняла в расчет, потому что ее советский опыт показывал, что дети никому, кроме матери, не нужны.

V

Началась борьба. К несчастью, за время совместного проживания в Америке супруги скопили немалый, по советским меркам, капитал: Савва уже собирался покупать машину, а Алена хотела получить хотя бы справедливую половину, чтобы не чувствовать себя обузой и бесприданницей. Беда только в том, что деньги скапливались на счету Саввы, и он, первым делом, категорически поставил вопрос о своем авто:

– А как же машина? Я пропаду без нее.

Если бы он сказал что-то вроде: «Алена, останься, я не смогу жить без детей и тебя!» – Она и сама могла бы расчувствоваться и отдать ему его машинку, ей-богу, как дитя малое. Но он, как хохол, уперся. И она завелась:

– Как, тебе только твои цацки и нужны?! Ты никогда не думал про детей! Ты до сих пор не выучил трех слов по-английски. И ты еще хочешь пустить нас с детьми по свету?!

Они дрались страшно, сковородками, вазочками, били друг друга бейсбольными битами, но в полицию не звонили. Позвонить в полицию означало сжечь мосты и навсегда лишить себя возможности нормального общения с бывшим супругом. Драться дерись, но сор из избы у нас выносить не принято.

Алена позвонила в полицию, когда дело зашло уже далеко, и Савва не просто клялся, что удушит ее и детей, но демонстрировал реальную готовность осуществить свои угрозы.

Полиция приехала, арестовала Савву, а женские организации помогли начать бракоразводный процесс.

VI

Француз Морис не мог продолжать галантно отсиживаться. У него не выдержали нервы, и он, обнаружив Алену, изрядно вымотанную и побитую в результате последних попыток договориться с мужем по-хорошему, приехал в полицию, чтобы объявить, что он берет на себя все проблемы этой женщины, что он во всем виноват и это ему должны были набить морду.

Вообще я иногда диву даюсь, куда смотрят родители и знаменитые французские психоаналитики: у мужчины такие комплексы вины и склонность к мазохизму. Нашел способ подлечиться.

Алена тоже очень его ругала:

– Ну, как можно было не понимать, что теперь я не просто жертва насилия, а самая натуральная блядь, да еще с французскими штучками? Где он взялся на мою голову? Хотела немного денег отобрать – деткам пригодилось бы.

Мужчины всего мира, прежде чем бросаться на помощь и защиту гордой славянке, поинтересуйтесь, хочет ли она этой помощи! И простит ли она вам ваш энтузиазм?

Но это – между прочим. А Алене пришлось переехать с детьми в квартиру к Морису, и вопрос об очередном замужестве был, кажется, решен.

Но не та страна Америка, чтобы в ней французу хорошо жилось, да вы еще не знаете наших мужчин, которые жизнь положат на то, чтобы вернуть себе то, что им когда-то приглянулось.

VII

Савва, выйдя из карцера под клятвенное обещание больше не трогать свою жену даже пальцем, стал ломать свою не очень дремучую голову над сценариями мести. Сам ли он догадался или кто-то ему подсказал, но уже через две недели он объявил, что хочет развестись немедленно, потому и сам решил жениться.

Его избранницей стала старая феминистка Клэр, американка преклонных годов, у которой к ее сорока пяти годам не было ни детей, ни мужа, а только членство в международных женских организациях. Американское гражданство, разница в возрасте с женой – все оказалось на стороне Саввы. А это означало, что любой адвокат был бы просто счастлив начать процесс:

а) по выдворению непутевой иммигрантки с территории демократического государства;

б) по возвращению детей полноценной американской паре, у которой достаточно материальных ресурсов и степени родства.

И уж можно было не сомневаться, что общественность, присяжные и те же женские организации оказались бы на стороне Саввы. Он вообще выступал в данном контексте как рьяный американский гражданин и отец своих детей, желающий изолировать своих крошек от невменяемой матери-иммигрантки, чтобы поместить в среду нормальных семейных отношений, которые ему только что удалось создать вместе с феминисткой Клэр.