Затмевая могущественных (Викториум-2) - Борис Владимирович Сапожников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На голову мне намотали черный башлык. Володя помог закрыть им лицо. Так что выглядел я теперь совсем по-разбойничьи. Собственно, как и мой спутник.
Володя подхватил увесистую стопку взрывающихся книг. Аккуратно пристроил их на кровати.
– Для экса хватит, – сказал он. – Даже с лихвой.
– А остальное куда же? – поинтересовался я.
– Ты же видел, Никита, как трудно делать эти чертовы бомбы. Я потому и стараюсь за один раз извести все материалы. Если только руки не начинают сильно дрожать. Вот сколько ни работаю с этими адскими машинками, но никак привыкнуть не могу.
Я не стал задавать Володе вопрос, так и крутящийся на языке. Слишком уж обидным тот был. Не дрожат ли у него руки, когда он эти бомбы кидает. Да и, собственно говоря, я это узнаю уже очень скоро.
Буревестник снова заявился к нам в сопровождении однорукого товарища. Теперь я понял, почему у того была так странно замята одежда. Прямо поверх черной чохи он носил гренадерскую кирасу, во многих местах запаянную и выпрямленную. Кирасу частично закрывало самое обыкновенное пальто. Наверное, совсем не лишнее при здешней погоде. Точно такое же носил сегодня и Буревестник. И еще пару припас для нас с Володей.
А еще Буревестник выдал мне оружие. Британский «Веблей Скотт» с полным барабаном патронов. И кобуру к нему.
– Вряд ли на эксе вам понадобится больше шести патронов, – сказал Буревестник, вручая мне револьвер.
Я только плечами пожал. Что тут говорить? Можно радоваться, что вообще оружие дали. Ведь видно, что никто из революционеров, за исключением Володи Баградзе, мне не доверял. И ничего удивительного в этом нет.
– Надеюсь, вы мне не «вареные» патроны в барабан загнали? – усмехнулся я, пристраивая кобуру на пояс. Под пальто ее не было видно.
– Вот на эксе и узнаете, – усмехнулся Буревестник.
Он вообще пребывал в приподнятом настроении. Его словно переполняло возбуждение. Наверное, все дело в предстоящей операции. Честно говоря, и у меня кровь быстрее бежала по жилам. Хотелось, чтоб все поскорее началось. Терпеть не могу ждать. Хоть это и не лучшее качество для жандарма.
– Брать будем у стройки[14], – сообщил нам последние инструкции Буревестник. – Ты, Володя, кидаешь бомбу – и тут же уходишь переулками. Вы, Никита, прикрываете его. Чтобы ни один волос не упал с Володиной головы. Если с ним что-то случится…
Буревестник красноречиво не закончил фразу. Все и без слов было понятно.
Володя хотел заступиться за меня, но я остановил его, положив руку на плечо.
– Уходите через десять минут после нас, – велел Буревестник на прощание.
Стоило ему выйти, как Володя вскочил на ноги.
– Да как он смеет подозревать тебя, Никита?!
– Правильно делает, – кивнул я. – Я ведь вполне могу оказаться засланным казачком. А вовсе никаким не Никитой Евсеичевым. Однако оружие мне дали, так что за себя постоять на эксе смогу.
– Но ведь Буревестник и после экса, скорее всего, не станет доверять тебе.
– И опять же правильно. Уверенности в человеке вроде меня быть не может. Именно поэтому я стремлюсь покинуть Родину. И сражаться за идеалы революции в мои планы, Володя, не входит.
Наверное, этими словами я сильно испортил радужное впечатление, создавшееся у Володи относительно меня. Но ведь не может же он вечно жить иллюзиями и представлять себя едва ли не оруженосцем при Неистовом Роланде нашего времени. Или каком-нибудь другом герое.
Молодой человек замолчал. Он сидел, опустив голову. Уныло разглядывал пол под ногами.
Когда же по моим прикидкам прошло десять минут, мне пришлось толкнуть его в плечо, чтобы вывести из этого забытья. Он поднялся на ноги – и, ничего не говоря, вышел из комнаты. Только подхватил под мышку стопку опасных книг. Я последовал за ним.
Пока мы шагали какими-то богом забытыми задворками Тифлиса, я успел не раз раскаяться в том, что сказал Володе. Ведь последнее же дело портить настроение перед операцией. Но теперь уже поздно. Молодой человек погрузился в пучину меланхолии. Теперь мне придется следить за ним особенно тщательно. В таком состоянии духа очень просто нарваться на пулю.
Наконец, мы остановились у частично закрытого лесами здания. Что это должно быть, когда строительство закончат, я слабо себе представлял. Однако место для засады выбрано идеальное. С улицы нас не видно совершенно. Да и в ранний утренний час прохожих вокруг почти не было. Разве что пара чиновников спешила к началу присутственного времени.
Копыта застучали по мостовой спустя пару минут после того, как мы с Володей заняли свое место. Сначала мимо нас проехала четверка казаков передового конвоя. Видимо, тут дела обстоят крайне серьезно. Виденные мною в Питере казначейские кареты охранялись всего парой конных полицейских. Да и то лишь для вида. Мало кто решался нападать на них. В Тифлисе, по всей видимости, дела обстояли иначе.
Как только казаки проехали, Володя выступил вперед. От его меланхолии не осталось и следа. Молодой человек был предельно сосредоточен. И только пальцы, нервно тискающие стопку опасных книг, выдавали его внутреннее напряжение.
Показалась запряженная парой карета. Володя весь подобрался. Теперь он напоминал хищника перед атакой. И мне сразу стало понятно – руки у него не дрогнут.
Стопка «книг» метким броском отправилась прямо под колеса кареты. И как только задние наехали на нее, как прогремел взрыв. Сила его оказалась такова, что карету просто перевернуло, повалив на бок. Это стало для остальных сигналом к атаке.
Выстрелы захлопали со всех сторон. Заржали кони. Закричали люди.
Увидевший нас полицейский на козлах выхватил револьвер. Но я опередил его. Как у меня в руках оказался веблей – не помню. Я просто отреагировал на движение полицейского. Выстрел. И тот валился с козел. Во лбу у него как будто само собой появляется кровавое отверстие.
Я пропустил Володю мимо себя. Нам сложновато было разминуться
