Забудь об этом, Варвар (СИ) - Бергер Кира

" У меня пары" – быстро напечатала в ответ.

" Врешь. Я знаю, что эта последняя".

Почему-то показалось, что у меня уличили в чем-то неприятном, и от этого смущенно загорелись кончики ушей. Этот факт вызвал раздражение, и я собиралась проигнорировать сообщение, но пришло новое, которое заставило передумать.

" Лис договорилась с человеком, по поводу твое просьбы. Попросила тебя забрать и заехать за ней".

– А сразу нельзя было сказать? – вслух возмутилась я и быстро набрала ответ, что обязательно буду.

Подняла голову и поняла, что Юля с Витой удивленно смотрят на меня.

– С прибабахом, – напомнила подруга и утешительно погладила меня по руке. – Лечиться пора.

17

Мне с трудом удалось отбиться от Виты, которая все пыталась узнать, куда я так лихорадочно начала собираться еще за пять минут до окончания пары. На выручку пришел Денис и попытался утащить подругу на первый этаж к спортивному залу, где сейчас тренировалась команда по баскетболу. Та с трудом согласилась только после того, как Строков заявил, что обидится, если она не пойдет, а я клятвенно пообещала рассказать все сразу, как появится время.

В спешке одевшись, я вылетела на парковку перед университетом и с удивлением поняла, что там слишком много народу. Автомобиль Никитина стояла у самого выезда, но до неё еще нужно был дойти, а мне почему-то стало очень неудобно от одной только мысли, что кто-то может заметить, к кому именно я сажусь в машину. Не понимая своих собственных мотивов, я закуталась в шарф по самый нос и до бровей натянула пушистый капюшон. Когда проходила мимо знакомых лиц не здоровалась как обычно, а прошмыгивала мимо, надеясь, что никто не помнит цвет моей куртки. Иван Сергеевич, правда, узнал сразу. Парень стоял рядом с машиной, сложив на груди руки, и с усмешкой наблюдал за моими дерганными передвижениями.

– Играешь в шпионов? – поинтересовался он, качая головой.

Я обиженно фыркнула и убийственно честно отозвалась:

– Не хочу, чтобы меня кто-то увидел с вами.

Никитин дернул бровью, но ничего не ответил. Галантно открыл дверь пассажирского сиденья, дождался, пока я заберусь внутрь, захлопнул и сел со своей стороны.

– Может, ты уже определишься, как будешь ко мне обращаться? – он завел мотор, а я наконец смогла нормально дышать, избавившись от душных предметов «маскировки».

Вообще все движения Ивана Сергеевича были удивительно спокойными и размеренными, а вот я дергалась, как ненормальная. Когда застегивала ремень безопасности психанула окончательно – язычок никак не желал защелкиваться в замок, пока Иван Сергеевич не отобрал его у меня и не справился самостоятельно. На вопрос блондина я не ответила, насупилась и уставилась в окно. А парень не настаивал, мягко трогая машину с места.

Чем больше проходило времени, тем отчетливее я ощущала, как тишина давит на меня. В голове вертелось огромное множество вопросов, но я так и не нашла в себе силы задать их и решила потерпеть до появления Алисы. Узнал бы Марк, что я по какой-то неизвестной причине так глупо трушу перед Никитиным, смеялся бы до конца жизни.

Мы ехали в молчании еще минут двадцать, прежде чем Иван Сергеевич остановил машину у самого большого торгового центра в нашем городе. Я удивленно оглянулась.

– Зачем мы здесь?

– Алиса скоро выйдет, – парень расслабленно откинулся на спинку, оставляя одну руку на руле и задумчиво постукивая по светлой кожаной обивке длинными пальцами.

Я не могла узнать, о чем думает Никитин, но лично мне после остановки стало еще более неловко. Судорожно затеребила пальцами ремень безопасности, пытаясь понять, почему вообще так нервничаю. Объяснения не находилось, а смущение накатывало все сильнее. Иван Сергеевич, будь он неладен, словно понял, что я чувствую, и самым садистским образом добавил еще больше поводов для нервотрепки:

– Почему ты меня так сильно ненавидишь?

Вопрос был поставлен ребром и застал меня врасплох. Я неловко кашлянула и покосилась на блондина. Тот, как оказалось, уже какое-то время пристально наблюдал за мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– А то ты сам не знаешь. – буркнула в ответ.

– Не знаю, – интересно, этому человеку вообще известно слово «неловкость»? – Объясни.

Я сцепила на коленях пальцы и нервно выдохнула.

– Объяснить? – ядовито переспросила, решая, что, раз уж парень сам начал этот разговор, то лучшего момента высказать ему все в лицо не подобрать: – Хорошо, я тебе объясню. Андрей – моя старший брат. Таня – его жена и моя близкая подруга. У них замечательная семья и чудесная дочка. Они счастливы и очень любят друг друга. Я не совру, если скажу, что никогда не встречала подобной пары, а ты... Ты тогда еще поступил как скотина, и сейчас зачем-то появился в их жизни и пытаешься все разрушить! Ты бы видел, какой была Таня, когда приходила к нашим родителям знакомится – на нее смотреть было страшно!

Парень молча слушал, а я исподлобья наблюдала, как на его скулах заходили желваки, а рука сжала руль так, что побелели костяшки. Я не понимала, о чем он думает сейчас: злится на описание счастливой жизни бывшей девушки, или ругает себя за то, что так поступил с ней. Не понимала и упрямо продолжала говорить:

– Они с Андреем не любили друг друга, когда поженились, и все вокруг об этом знали. Но все изменилось, понятно тебе? Теперь все по-другому. И семья у них настоящая и крепкая. У них все хорошо. Таня расцвела на глазах! И Андрей тоже! У них все прекрасно, а тут ты какого-то черта вернулся и лезешь к Тане, пытаешься все разрушить!

Несколько минут Никитин напряженно молчал, а потом повернулся ко мне и спросил:

– Это тебе Таня так сказала?

Я растерялась, услышав нотки раздражения в обычно спокойном голосе.

– Что именно?

– Что я пытаюсь разрушить их семью.

Я возмущенно выдохнула и, снова смутившись, ответила:

– Прямым текстом – нет. Но дураком нужно быть, чтобы не понять очевидного! Ты ей писал все время! На встречи звал, разговаривать пытался! Зачем еще?!

– Я думал, она мне врёт.

На этот раз невеселая интонация Никитина удивила меня еще больше. Я повернулась и поняла, что парень невесело усмехается, бездумно рассматривая панель перед собой.

– Что? – переспросила, почему-то снижая голос до шепота.

Блондин мотнул головой, словно отгоняя наваждение.

– Я думал, что Таня мне врет. – его голос звучал твердо, хотя я видела, как тяжело парню давались эти слова. – Когда мы расстались... – он запнулся, но быстро нашел в себе силы говорить дальше: – Я жалею, что так поступил с ней. Очень сильно жалею. Я знаю, что она сильно меня любила и ждала, когда я позову её замуж. Все вокруг ждали. А я не хотел.

– Ты её не любил? – повысить голос так и не удалось.

Никитин пожал плечами.

– Тогда был уверен, что любил. А сейчас не знаю. Если бы любил, поступил бы так?

Я чувствовала, что Иван говорит искренне и от этой неожиданной честности болезненно пульсировало где-то в горле.

– Зачем тогда вообще с ней встречался? Да еще и столько времени.

– Говорю же тебе, я не знаю. – Иван покачал головой. – Тогда казалось, что таких, как она – больше нет. Что, если я ее упущу, то буду самым последним придурком.

– Так и есть, – буркнула я, опуская глаза. – Таня – потрясающий человек. А ты – придурок.

Парень с усмешкой кивнул, соглашаясь с моими словами.

– Я ненавидел себя за то, что сделал.

– Ты про измену в вашей общей квартире? – яд был моей защитной реакцией на смущающую честность, и я ничего не могла с ним поделать.

– После того, как мы расстались, – проигнорировал меня Иван Сергеевич: – я искал Таню. Чувствовал себя последней сволочью. Сам не понимал, зачем натворил это. Зачем в квартиру ту девушку притащил. Не знаю, я до сих пор не понимаю. Как будто отомстить хотел. Неосознанно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Отомстить за что?

Никитин немного помолчал и, передернув плечами, продолжил: