Меж трех времен - Джек Финней

— Майор!.. Майор Прайен!.. Господи Боже мой… Как поживаете?

— Спасибо, Джон, все хорошо, — ответил Рюб, не задумываясь, и тем не менее усомнился: а знаком ли он с этим человеком?

Тот понял и произнес с улыбкой:

— Не вполне уверены, кто я такой, да, майор? — Человек был крупный, широкоплечий, лет сорока, в потрепанном коричневом пиджаке поверх серой фланелевой рубашки. Теперь он подвинул вдоль стойки свою чашку и пересел на табурет рядом с Рюбом. — Ну присмотритесь, присмотритесь внимательнее…

Лицо какое-то старомодное, подумал Рюб, худое, словно высохшее, и очень обветренное. Так и должны были выглядеть коренные американцы, и прическа под стать — никаких вам завивок, никаких бакенбардов, острижен коротко, особенно с боков, чтобы не вспоминать о волосах чаще чем раз в месяц.

— Вы похожи на ветерана Первой мировой…

— Сам себе кажусь таким иногда. Ну и что? Узнаете меня?

— Не знаю. Может быть. Только вы смотритесь как провинциал, а я из Нью-Йорка. Вы местный?

— Это как взглянуть. При случае — в определенных пределах, конечно, — я не прочь притвориться деревенским недотепой. Но, в сущности, по натуре я действительно провинциал. Прическа — не притворство, я такой и есть.

— Но при всем при том вы еще и умны.

— Пожалуй, да. Только ничего не изменилось бы, будь я глуп как пробка. Это не играло бы никакой роли — я все равно жил бы так же или почти так же, как живу. Я простой человек, мне нравится жить просто, и в общем-то мне нет нужды быть умным. Если хотите, это растрата сил. Конечно, какая-то смекалка нужна и для того, чтобы оставаться простым и не испытывать разочарования. Но я остался бы таким, как есть, даже родись я полным тупицей. Вы меня понимаете?

— Не вполне. Может, я сам туповат.

— Какие у вас увлечения, майор? Какие виды спорта вы любите?

— Ну, видите ли, Джон, я люблю, чтобы все выходило по-моему. И трачу на это времени и сил больше, чем другие. И не люблю, когда меня водят за нос. Так что выкладывайте все напрямую. Может, я вас и знаю, но память подводит. Поворошите ее.

— Помните Кей Вич? Такую тоненькую, темноволосую? — Рюб отрицательно покачал головой. — Сотрудница Проекта. Я звонил ей. Живет в Вайоминге, но не помнит ни меня, ни сам Проект. Ну а как насчет Нейта Демпстера? Выглядит лет на тридцать, лысый, носит очки… — Рюб опять покачал головой. — Тоже был участником Проекта и тоже ничего не помнит. А Оскар Россоф — это имя вам знакомо?

— Оскар — да. Я говорил с ним по телефону, он и рассказал мне о вас. И назвал ваше имя.

— Вот как? — Макнотон улыбнулся. — Оскар был не очень доволен моим звонком. Не мог меня толком вспомнить. И Проект вспомнить не мог. Почти вспомнил — и все-таки нет. Даже рассердился, когда я стал наседать на него насчет Проекта…

— Проект, проект, да еще вроде как с прописной буквы… Что это, к чертовой матери, за проект?

— Ну так и быть. — Макнотон пригубил кофе, поморщился, опустил чашку. — Никак невозможно привыкнуть к этой бурде!.. Представьте себе, майор Прайен, большое здание, размером с целый квартал. Здание кирпичное, без окон. Надпись по фасаду: «Братья Бийки, перевозки и хранение грузов», и номер телефона — что-то в этом духе. Но это одна видимость — внутри здание выпотрошено. Этажей, кроме самого верхнего, вообще не осталось. На верхнем этаже — кабинеты, а ниже — одни стены, пустое пространство. А внизу…

— «Большая арена»!..

— Именно! Вы делаете успехи. Внизу, на «Большой арене», нечто похожее на декорации в киностудии. Участки разделены стенами. Индейский вигвам и кусочек прерий, и стены разрисованы так, чтобы прерии выглядели бескрайними. На другом участке — траншеи, как во времена Первой мировой войны, а перед ними — нейтральная полоса, обнесенная колючей проволокой. На третьем участке — настоящий дом. Точная копия дома здесь, в Уинфилде, в том виде, каким он был в двадцатые годы. И в доме живет человек — это я…

Он замолчал и смотрел на Рюба, посмеиваясь. Тот поторопил:

— Ну же, ну! Я весь внимание…

— В вигваме — настоящие индейцы племени кроу. Правда, сперва их пришлось учить родному языку. Ребята в траншеях одеты в форму 1917 года. Понимаете, все мы должны были почувствовать, как оно было на самом деле. Почувствовать прежде, чем нас перебросят на реальное место действия. Индейцев — в нетронутую прерию. А солдат — во Францию, в восстановленные траншеи Первой мировой. Потому что, майор, Проект заключался в том, чтобы найти способ отправиться в прошлое.

Он опять умолк в ожидании хоть какой-то реакции. Майор пристально смотрел на собеседника, однако без всякого выражения. Макнотон улыбнулся, наклонился поближе.

— Ведь это вы, майор, были первым, кто рассказал мне обо всем этом в день, когда я согласился присоединиться к Проекту. Мы стояли на мостках над «Большой ареной» — по этим мосткам можно было пройти в любой конец и увидеть, что делается внизу, на любом из участков. А на потолке над нами — множество прожекторов и всяких машин, способных имитировать день и ночь, солнечную и облачную погоду, дождь — да все, что угодно. Машины контролируют температуру — на одном участке зима, на другом жарища. Мы с вами стоим и смотрим вниз, я еще совсем зеленый новичок. И вы говорите, что, согласно Эйнштейну, время подобно узкой извилистой реке. Мы плывем по ней в лодке без весел и видим вокруг себя только настоящее. А прошлое остается за изгибами и поворотами позади нас. Увидеть его мы не можем, но оно не исчезло, оно по-прежнему существует. Так считал Эйнштейн, и его надо понимать буквально. И вот доктор Данцигер…

— Какие у Данцигера были инициалы?

— Е.Е.

— Точно! Точно — Е.Е.Данцигер…

— Майор, давайте уйдем отсюда. А то хозяин начинает прислушиваться. Заплатите ему за — как он, называет свою бурду? — кажется, кофе…

Они вышли на улицу и подошли к одинокой скамейке в скверике.

— Данцигер утверждал, что если прошлое действительно существует — а Эйнштейн ведь не сомневался, что это так и есть, — то должен существовать и способ до него добраться. Это заняло два года, но Данцигеру удалось получить деньги на свой Проект. От федерального правительства.

— От кого же еще?

— Можно подумать, что вам, майор, платит не правительство, а кто-то другой…

Рюб ответил усмешкой.

— Сколько ему дали? Наверное, несколько миллионов. Денег хватило не только на покупку здания — их было достаточно, чтобы купить этот городок. Да-да, весь городок. Надо думать, за него не так уж дорого и запросили — взгляните сами на эту мусорную кучу. Вокруг ничего, кроме истощенных полей, зарастающих кустарником. И тут никого, кроме пропойц, наркоманов и неудачников. Нигде у них ни черта не вышло, вот они и потянулись сюда, получают пособие и пьют. Или выращивают марихуану на земле, которая им не принадлежит. Отбросы общества. Голь перекатная…