Великие химики. В 2-х томах. Т. I. - Калоян Манолов

Ректор задумчиво смотрел на юношу.

— Пошлем-ка мы вас, Ломоносов. Что скажете на это?

— Бог ты мой! Да надо целовать вам руки в знак благодарности! Вы делаете для меня больше, чем может сделать отец для сына. В пояс кланяюсь вам за это. Иначе и не выразить моей вам признательности.

— Вы доказали, Ломоносов, что способны учиться дальше. Доказали, что любите науку, и, несмотря ни на что, я посылаю именно вас. К тому же это университет, другие порядки[85]…

Последние месяцы академической жизни прошли для Ломоносова в мечтах о Петербурге. Счастливая перемена в судьбе означала конец нищенской жизни. В январе 1736 года он становится студентом университета. Однако спустя несколько месяцев ему пришлось снова готовиться к очередной поездке.

Организованные Академией наук многочисленные экспедиции, ставившие задачей изучение природных богатств России, нуждались в ученых — химиках и металлургах. Было принято решение послать трех лучших студентов учиться в Германию[86].

Одним из них был Михаил Ломоносов. Осенью 1736 года отправились в путь. Корабль доставил их в Гамбург. Друзья-студенты не спешили покинуть город. Свободная жизнь, веселые компании пришлись им по нраву. Так промчалось лето и наступили дождливые осенние дни. С севера задули холодные ветры, и молодые россияне, уложив свой багаж в карету, отправились в Марбург. Прибыли туда уже поздней осенью. Представились профессору Вольфу[87], который поддерживал переписку с бароном Корфом и был предупрежден о предстоящем приезде русских.

Начиналась новая, удивительная жизнь — работа в университете. Здесь Ломоносов впервые познакомился с современными теориями физики и химии. В то время Христиан Вольф считался одним из самых крупных ученых в Европе. Его лекции любил слушать Ломоносов; он был согласен с профессором, что в основу научных исследований должен быть положен опыт. Христиан Вольф познакомил Ломоносова с корпускулярной теорией. Михаил читал об открытиях Бойля и Галилея[88], узнал и о новых теориях самого Вольфа. Однако авторитет Вольфа не мешал Ломоносову критически относиться ко многим его постулатам. Он стремился выработать собственную точку зрения в науке. Учение Вольфа о невесомых жидкостях, например, казалось ему весьма фантастичным. Ломоносов много думал и искал ответа на все эти вопросы.

Какова сущность этой невесомой жидкости «теплорода», которая переливается из более теплого в более холодное тело? А флогистон — понятие, введенное Георгом Шталем? Он был врач, но занимался и химией[89]. Знаком был с учением Бехера[90]. Бехер продолжил исследования Бойля о горении. По его мнению, все вещества, которые могут гореть, содержат какой-то особый компонент. Бехер называл его «терра пингвис» — «жирная земля». Шталь же назвал этот горящий компонент флогистоном («флогистос» по-гречески— «воспламеняющийся»). По мнению Шталя, флогистон содержался во всех горючих веществах, при воспламенении он улетучивался. Чем больше флогистона содержится в веществе, тем лучше оно горит. Уголь состоит почти из чистого флогистона, так как после его сжигания остается совсем небольшой остаток. Металлы также содержат флогистон, потому что при обжигании они превращаются в золу. Но когда золу металлов смешивают с углем и прокаливают, она связывается с флогистоном из угля, и получается металл. Теория Шталя объясняла многие явления, но не могла дать ответа на один вопрос: почему зола металла тяжелее исходного металла, ведь при обжигании он потерял часть своего флогистона? Тогда сторонники Шталя высказали предположение, что флогистон — вещество с отрицательным весом. Это было и вовсе фантастично. Как принять существование вещества с отрицательным весом? Как все это объединить? Как связать с учением о корпускулах?

Ломоносов не мог получить ответа на интересующие его вопросы на лекциях по химии и физике. Русский студент посещал лекции и по философии, а так как его интересовали и многие другие проблемы, он слушал лекции и по литературе, истории, географии. Его пытливый ум искал новое, практически полезное. Он слушал лекции по немецкой грамматике, литературе и поэзии, а думал о русской грамматике и поэзии. Какой несовершенной казалась родная грамматика в сравнении с грамматиками других народов! Наступило время реформ, решил Ломоносов. Силлабическое стихосложение[91], которым пользовались русские поэты, слишком монотонно и невыразительно. Необходимо ввести тоническое[92]. Разумеется, в доказательство потребовались примеры. И Ломоносов начал писать стихи[93]. В то время он жил во Фрейберге, где посещал лекции Генкеля[94] по металлургии. Здесь он закончил свою первую «Оду на взятие Хотина» и послал ее в Петербургскую Академию, снабдив пространным письмом, в котором излагал свои взгляды на русское стихосложение.

Во Фрейберге Ломоносов жил недолго — всего один год, но этот город навсегда остался в его сердце. С профессором он не поладил: лекции Генкеля были построены на уже устаревших теориях — Генкель был ревностным сторонником флогистонной теории.

Однажды, когда Ломоносов объяснял металлургические процессы, в отличие от профессора применяя более совершенные принципы механики и гидродинамики, Генкель грубо прервал его. Ломоносов, покраснев от гнева, покинул зал и решил больше не возвращаться в университет. Возбужденный, он шагал по улице; в голове теснились тысячи мыслей, глаза блестели от гнева. Вдруг, как яркий солнечный луч в непогоду, он увидел девушку — сказочно прекрасную. Она подошла к цветочнице и протянула нежную руку к великолепным гвоздикам. Забыв обо всем на свете, Ломоносов любовался красавицей. Девушка смутилась и уронила кошелек. Он тут же поднял и протянул его владелице.

— Благодарю, — робко сказал она.

— Прошу вас, назовите мне свое имя.

— Елизавета Цильх, — ответила девушка и, грациозно подобрав край юбки, поспешила удалиться.

— Елизавета Цильх, — повторил Ломоносов и, завороженный, двинулся следом за ней.

Через несколько недель молодые люди снова остановились возле цветочницы. На этот раз Елизавета была в белоснежном платье. Ломоносов нежно держал ее за руку. Его синие глаза сияли счастьем.

— Берите красные, — предложила хозяйка гвоздик. — Красный — цвет любви.

— Мне бы хотелось белые, — сказала девушка.

— Ты настоящая невеста с этим букетом, — воскликнул Ломоносов при виде белых гвоздик в руках Елизаветы.

Держась за руки, молодые люди продолжали свой путь. В тот день Елизавета действительно стала невестой. Священник венчал их тайно, и молодая пара решила уехать. Год путешествовали они по Германии: Мюнхен, Франкфурт, Кёльн, Кассель, Альтенбург, Дрезден, Берлин… Они были счастливы вместе. Высокий широкоплечий, с сияющим от радости лицом, Михаил не видел ничего вокруг себя. Сейчас для него существовала только любимая жена.