Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Потанцуем? – вдруг предложил Марат. —
Мы же с тобой никогда не танцевали. – Его синие глаза смотрели на меня с мольбой, и я опять не устояла.
– Ладно, потанцуем, хоть и глупо танцевать средь бела дня.
Я встала, он меня обнял.
Только не смотри ему в глаза, твердила я себе, но голова у меня уже пошла кругом, этот запах табака и одеколона… Он крепко прижал меня к себе. Господи помилуй!
– Почему ты так дрожишь? – прошептал он, и у меня подогнулись ноги. – Родная моя, что ты со мной делаешь, – шептал он, уже касаясь моего уха губами. – Я хочу тебя, давай уедем отсюда…
– Куда? – еле слышно выдохнула я.
– Ко мне, я сейчас один, умоляю, поедем!
Стоп, Кира! Этого допустить нельзя! Возьми себя в руки! Но как это трудно, когда от желания земля уходит из-под ног… Подумай, ему шестьдесят три года, если он оконфузится, то может совсем пасть духом, ты умрешь от жалости, и получится черт знает что! От этой мысли мне сразу стало легче.
– Да ладно, Марат, хорошенького понемножку, хватит, пусти меня!
Мы снова сели за столик, он нервно схватился за сигарету.
А у меня в голове продолжала развиваться спасительная мысль. У него уже был инфаркт, он, видимо, давно не занимался любовью, а здесь, в чуждом климате, его вовсе может кондрашка хватить от любовных усилий, и хороший я тогда буду иметь вид! Воображение разыгралось не на шутку, и, пока мой герой приходил в себя, я уже успела не только уморить его, но и объясниться с прилетевшей за телом женой, не говоря уж об израильской полиции и так далее. Одним словом, воображение и чувство юмора и на сей раз меня спасли. Я расхохоталась.
– Чего ты смеешься? Что тут смешного? Я уж думал, что давно ни на что не гожусь, но стоило мне тебя обнять…
– Марат, успокойся, я все равно сегодня не могу.
– А! – протянул он разочарованно, но, кажется, и с некоторым облегчением. Видимо, он тоже опасался конфуза. А это никудышная предпосылка.
«Молодец Кирюха!» – похвалила я себя.
Мы с ним, как боксеры, то и дело входили в клинч, и то Марат, то я сама говорили «брэк»!
Наконец мы оба смертельно устали от этого поединка. Обида, вина и жажда отмщения уступили место сытой послеобеденной расслабленности. Мы сидели, лениво перебрасываясь малозначащими замечаниями.
Семен сам принес кофе. Я отпила глоток и ахнула, сроду не пила кофе вкуснее.
– Сеня, вы просто кудесник.
– Кофе всегда варю сам, для почетных гостей конечно. А не желаете мороженого?
– О нет, нет, – запаниковала я.
– А я хочу, – сказал Марат. – Лимонного.
– Юлька! Одно лимонное! – крикнул Сеня. – Мадам, вероятно, бережет фигуру? Уверяю вас, несколько ложек моего фирменного мороженого ничего не изменят в общей картине.
Примчалась Юлька с вазочкой мороженого удивительной красоты. Не объешься я вчера треклятым «Аладдином», у меня бы сейчас слюнки потекли.
– Кира, попробуй у меня ложечку, это чудо!
– Мадам Кира, попробуйте, мой фирменный рецепт, Баскин Роббинс удавился бы от зависти! – с настойчивостью оскорбленного автора требовал Семен.
Пришлось подчиниться. Марат с нежностью протянул мне свою ложку. Мороженое и впрямь было восхитительным. Семен пристально следил за выражением моего лица. Вероятно, на нем отразился восторг, ибо он опять гаркнул:
– Юлька! Еще порцию лимонного!
Господи, за что?
Юлька подала еще вазочку. А Семен продолжал стоять над душой. Я-то надеялась незаметно отдать мороженое Марату, но не тут-то было! Чтобы не обижать Семена, я как миленькая усидела всю порцию.
– Сеня, должна признать, ничего вкуснее я не ела! – вполне искренне сказала я.
– Благодарю, мадам, – смутился польщенный автор и с довольным видом удалился.
– Правда фантастически вкусно?
– Понимаешь, я вчера объелась мороженым до тошноты. – Я вкратце рассказала историю с «Аладдином», не упомянув, однако, о Жукентии. Предательница чертова!
– Марат Ильич, мадам Кира! – раздался вдруг голос Семена. – Вы по достоинству оценили мое творение, а потому позвольте за счет заведения предложить вам на пробу ассорти! – И он поставил на стол стеклянную вазу, в которой было минимум двадцать шариков мороженого. Пытка мороженым продолжалась! – Это все мои разработки, со здешними фруктами сам Бог велел делать легкое мороженое, но разве наши евреи что-нибудь в нем понимают? Они тоскуют по пломбиру за 48 копеек, им кажется, что это высший шик! А мое мороженое нежирное, не слишком сладкое, оно не испортит фигуру, мадам, не опасайтесь. Или вы думаете, у Юльки такая задница с моего мороженого? Нет, у нее задница от моей сестры, ее мамы. Так что кушайте спокойно и не волнуйтесь за талию.
С мужеством отчаяния я положила себе два шарика, зеленый и шоколадный. Марат, подавляя смех, уписывал мороженое за обе щеки.
– Мадам, тут восемь сортов, а вы взяли только два! Так не годится!
– Семен, помилуйте, я просто не могу!
– Ах, мадам Кира, вы, может, потом всю жизнь будете жалеть, что обидели человека, который от чистого сердца…
– Хорошо, я все съем! – твердо сказала я и бросилась на штурм. Ладно, где наша не пропадала! Зато будет что рассказать о сегодняшнем свидании. Умора – мама каждый день бегает на свиданки и обжирается мороженым. Тут уж не до игры страстей – смех да и только!
– Марат, я сейчас умру! – прошептала я, едва Сеня отошел.
Надо отдать Марату должное, тут он поступил как мужчина – с ловкостью необыкновенной поменял местами вазочки. Теперь я спокойно сидела, а он мужественно доедал мою порцию.
– Надеюсь, ему не придет в голову угостить нас тортом собственного приготовления, – сказала я и чуть не упала в обморок – Семен приближался к нам с какой-то коробкой в руках.
– Мадам Кира, вы живете в Тель-Авиве?
– Да, то есть нет, я гощу здесь.
– Простите за вопрос, у кого?
– У дочки.
– Тогда прошу, сделайте Сене рекламу – пусть ваша дочка и ее знакомые попробуют мое мороженое!
Он поставил коробку на стол.
– Я хорошо упаковал, вы отлично довезете это до дома.
– Но мы еще не едем домой! – заявил Марат.
– Марат Ильич, вы на машине, что вам стоит на минутку заехать к мадам Кире домой? А потом гуляйте себе на здоровье!
– Кира, теперь ты понимаешь, как он мог защитить диссертацию в нашем институте? – прошептал Марат, едва Сеня отошел.
– О да! Знаешь, Марат, давай-ка сматываться.
– Но мороженое придется взять!
– Увы! Впрочем, дети с удовольствием его сожрут.
Марат вскочил и пошел на поиски Семена, чтобы расплатиться. А я тайком расстегнула пояс юбки. Я едва могла дышать. Демьянова уха в Тель-Авиве!
Вскоре вернулся Марат.
– Все в порядке, Кирочка, идем! Он там уже занят с новыми гостями и шлет тебе привет. А меня он заверил в том, что о нашем посещении ни одна живая душа не узнает.
– По собственной инициативе, или ты его об этом просил?
– Кира! – оскорбился Марат.
Мы сели в машину.
– Ну что, куда едем? – спросил он. – По-моему, мы просто обязаны отвезти мороженое. Кстати, познакомишь меня с твоей дочкой.
– Это еще зачем? – довольно грубо ответила я. – К тому же ее наверняка еще нет дома. И вообще…
– И вообще помолчи, – сказал он и обнял меня. – Я двадцать лет мечтал снова тебя поцеловать.
– Не ври, – слабым голосом пробормотала я, но он не дал мне договорить. Он долго и жадно целовал меня, а я отвечала на его поцелуи, как будто не было этих двадцати лет. И вот он уже пытается расстегнуть мне блузку, а я таю от его прикосновений, таю… Таю! Мороженое! Оно же растает!
– Пусти, Марат, мороженое растает!
– Черт с ним! – страстно шепчет он.
– Нет, пусти, хватит, нашел время и место – на стоянке у ресторана средь бела дня!
– Что ты со мной делаешь! Впрочем, ты права, место и впрямь неподходящее. Едем ко мне, а мороженое сунем в холодильник, невелика важность!
– Я уже сказала, что сегодня не могу.
– Слушай, не держи меня за полного идиота, в таком случае ты ни за что не надела бы белую юбку. Уж настолько-то я женщин знаю.
Столь прагматический подход снова охладил мой пыл. И я ощутила поистине смертельную усталость.
– Ради всего святого, отвези меня домой, я что-то спеклась.
Слегка отдышавшись, он вывел машину со стоянки, и мы поехали в сторону Тель-Авива. Я глянула на часы. Без пяти семь. Ни фига себе! Я и не заметила, как время пролетело. Сейчас у меня было только одно желание – лечь и хорошенько все обдумать, еще раз пережить этот день. Интересно, как считать – день триумфа или поражения? Нет, со свойственным мне оптимизмом буду считать это днем триумфа, хотя и с элементами поражения. Такая формулировка вполне приемлема.
– О чем ты задумалась, Кирочка?
– А? Да так, ни о чем, пытаюсь переварить мороженое.
– Кира, поедем завтра в Нетанию купаться?
– Нет, завтра я не могу.
Еще не хватало, так меня опять засосет это болото! Ни за что!
– Кирочка, ты дорогу-то к дому знаешь?
– Только с Алленби.
