Трое раввинов в лодке - Стэнли Крамер

- Послушайте, мистер Шоу, вы должны подумать о миллионах людей, которые не имеют возможности видеть ваши пьесы на сцене. Подумайте об этих миллионах, которые благодаря кино получат возможность познакомиться с вашим искусством.

- А, мистер Голдуин, - въедливо сказал Шоу, - вот в этом-то и разница между нами: вы думаете только об искусстве, а я - только о деньгах.

Голдуин гордился своей работоспособностью. Дабы сделать ему приятное, секретарша как-то говорит ему:

- Наши досье так разбухли, что я предлагаю уничтожить корреспонденцию, которой больше шести лет.

- Там все-таки кое-что есть, - сказал Голдуин. - Так что позаботьтесь сделать копии с уничтожаемого.

- Еда в "Карлтон Мэйнор" была так ужасна, - жаловалась миссис Херцог. - Каждая ложка - как яд. А хуже всего, что там ужасно маленькие порции!

В постели Джейку захотелось приласкаться к жене.

- Сэйди, милая, приподними рубашечку, - прошептал он ей.

Сэйди не ответила.

- Сэйди, ну пожалуйста, приподними же.

Сэйди снова не ответила. Обиженный, Джейк соскочил с кровати и выбежал из спальни. В ответ Сэйди заперла дверь. Побродив с полчаса по дому, Джейк вернулся и обнаружил, что дверь заперта.

- Сэйди! - позвал он. - Извини, я виноват. Открой.

Сэйди не ответила. Джейк рассердился.

- Черт подери, Сэйди! Если ты не откроешь, то я вышибу дверь!

- Ах, он вышибет! Нет, вы посмотрите на этого типа! Рубашку он поднять не мог, а дверь вышибет!

Миссис Фляйшман чего только не советовала своему сыну Хершелю перед его отправкой во Вьетнам.

- Побольше отдыхай. Не ешь жирной пищи. Старайся поспать после обеда. Пойдешь стрелять в комми, допоздна не задерживайся...

- Мама, - прервал её Хершель, - а тебе, случайно, не приходило в голову, что комми могут и убить меня?

Миссис Фляйшман всплеснула руками.

- Сынок, что за глупости ты говоришь? Ну что коммунисты могут иметь против тебя?

Мистер Гудман, впервые оказавшись со своей подругой на крупной собачьей выставке, говорит ей:

- Ты не смейся, но вон тот худой пес тянет на десять тысяч долларов!

- Десять?! Это где же пес мог сколотить такие деньги?

Бернштейн пришел домой после драки: выбит зуб, нос в крови, пиджак порван.

- Дорогой, что случилось? - спрашивает его жена, помогая мужу сесть в кресло.

- Да этот проклятый ирландец, наш швейцар... Останавливает меня в холле и хвастается, что перепробовал всех женщин в нашем доме, кроме одной, представляешь?

Миссис Бернштейн задумалась на мгновение, а потом говорит:

- А-а, я уверена, это важная такая - миссис Вайс с четвертого этажа.

Один бедный еврей по двенадцать часов в сутки вкалывал в своей неприглядной мастерской, едва сводя концы с концами. Одна была у него радость: за неделю он наскребал лишний доллар и покупал лотерейный билет. И за четырнадцать лет не выиграл ни цента.

И вот однажды в конце рабочего дня у дверей его мастерской останавливается огромный лимузин, а из него вываливаются два молодых человека. Похлопав его по плечу, они сообщают ему, что он выиграл четыре миллиона долларов.

Глаза у него засверкали. Он запер мастерскую и забросил ключи.

Он накупил себе костюмов, которым мог бы позавидовать Рональд Рейган, снял номер в самом дорогом отеле и нарушил столько заповедей, на сколько хватило сил. Скоро у него на содержании было три фотомодели, ведущая с телевидения, у него появились дорогостоящие привычки. Он пил, играл, купил тоннель и мост, подхватил три неприятные болезни.

За год он спустил все четыре миллиона и ещё остался должен налоговому ведомству.

Больной, измочаленный, он вернулся к своему прежнему занятию. Но осталась привычка - покупать каждую неделю лотерейный билет.

Прошло два года, и, вопреки всем теориям, удача снова посетила его. Снова лимузин, снова два молодых человека, которые объявили ему, что он снова выиграл первый приз.

Согбенный, портной с трудом встает на ноги из-за швейной машинки.

- Господи! Ну почему это опять я должен пройти через всё это?!

Постоянный покупатель рыбного магазина Файнмана восхищался быстрым и острым умом хозяина.

- Скажи мне, Файнман, как давнему другу: отчего ты такой умный?

Файнман сделался серьезным.

- Знаешь, другому не сказал бы, а тебе скажу. Все дело в селедочных головах. Ешь их побольше, и ты увидишь результат.

- А у тебя они есть?

- Конечно, пятьдесят центов за штуку.

Клиент взял три. Через неделю приходит и жалуется, что не почувствовал улучшения.

- Ты ещё недостаточно съел.

На этот раз клиент заплатил десять долларов и взял два десятка голов. Через неделю он приходит в магазин совсем злой.

- Эй, Файнман, ты что мне мозги пудришь? Ты мне целую селедку продал за пятнадцать центов, а тут головы продаешь по полдоллара за штуку. Как же так?

- Вот видишь, есть первый результат.

На витрине комиссионного магазина Гроссмана выставлена кровать, возле которой написано, что "в ней спали Джордж Вашингтон и Наполеон". Ида Фарфинкель удивилась написанному и обратилась к Гроссману:

- Как эти два человека могли спать в этой кровати?

- А чему вы удивляетесь? Она же двуспальная.

Очутившись впервые в Шанхае, Малкинсон и Фрумпкин сунули своему гиду на чай и попросили сводить их в настоящую курильню опиума. Там, улыбаясь во всю друг другу, они сделали по несколько затяжек.

Час спустя Малкинсон похвастал своему партнеру:

- На меня эта штука совсем не подействовала.

- И на меня, - сказал Фрумпкин.

Несколько минут спустя Фрумпкин говорит:

- Ты знаешь, я решил купить компанию Ай-Би-Эм.

- Как же, купишь! - отвечает ему Малкинсон. - А я тебе продам ее?

Адвокат Сильвер был ошарашен, когда, придя домой, увидел, что его жена Нэнси ходит по потолку.

- Привет, - спокойно сказал она.

- Ничего себе! Ты что ходишь по потолку?! Ты же нарушаешь этим все законы притяжения!

Раздался грохот: это Нэнси упала с потолка. Потирая ушибленный лоб, она зло посмотрела на него.

- И надо же тебе было открывать рот, законник чертов!

Услышано в знаменитом ресторанчике Московича и Луповича.

- Эй, официант, эта квашеная капуста недостаточко кислая.

- Это не квашеная капуста, - отвечает официант, - а лапша.

- А, тогда о'кей. Для лапши достаточно кисло.

Молодой сноб из Виргинии презрительно взглянул на Когана:

- К вашему сведению, я представитель одного из первых семейств Виргинии, а один из моих предков подписал Декларацию независимости.

Коган зевнул.

- Подумаешь! Один из моих предков подписал Десять заповедей.

Миссис Веллингтон Пинкус устроила чай в честь нового раввина.

- Пожалуйста, - угощает она его, - возьмите ещё кусочек штруделя.

Раввин поднял руку, отказываясь.

- Спасибо, дорогая леди, но я уже съел два.

- Четыре, - поправила его миссис Пинкус, - но кто же считает?

Сэм дорого заплатил за рыбалку и вот сидит жарится на солнце, а рыба не клюет. Он пробовал на червя, на лягушку, на четыре искусственные наживки - всё без толку. Наконец, крайне расстроенный, он сматывает леску и, достав из кармана пригоршню монет, кидает их в озеро.

- Раз вам не нравится все мое, сами купите себе, что вам нравится.

С пятого раза Гольдштейн изловчился и со всей силы ударил по мячу, и стал с удовлетворением наблюдать за его полетом.

- А-а, на этот раз я попал по мячу что надо! - гордо сказал он мальчику, таскающему за ним клюшки.

Тот вздохнул.

- Мистер, мяч на месте. А летят ваши часы.

Сидя на веранде ресторана Розенталя в горах Кэтскилз, две дамы хвастаются значимостью должностей, на которых работают их мужья.

- Мой Луис, - говорит одна, - занимает на фабрике такую важную должность, что если там что-то случается, то ответственность за это всегда несет он.

Абрамович, приехав в Америку мальчишкой без гроша в кармане в 1920 году, постепенно пробился в жизни и стал миллионером. На торжественном обеде в честь его шестидесятилетия он взволнованно сказал:

- Это могло случиться только в Америке. Шестьдесят лет назад у меня не было ни гроша. А теперь я старший партнер в компании "Фидельман и О'Рурк". И самое удивительное - что я О'Рурк!

Очаровательный отель на карибском побережье. Гольдштейн торопит жену, чтобы она побыстрее одевалась к столу.

- Что мне надеть - от Мейнбокера или от Кристиана Диора? - спрашивает жена.

- Диора надень.

- А мех? Шиншиллу или соболя?

- Соболя.

- А подушиться? "Арпеж", "Джой" или?..

Гольдштейн не выдерживает.

- Наплевать, хоть куриным салом намажься, только, ради Бога, скорее пошли завтракать!

Абэ чуть не убил своего шестидесятилетнего сына сообщением о том, что он только что женился - на пятидесятилетней женщине.

- Женился? - восклицает сын. - Пап, да ты что? Тебе же восемьдесят семь! Зачем тебе жениться?

- Чтобы у меня был друг. Мне надоело одиночество, когда и поговорить не с кем. А сейчас у меня есть любовь молодой жены, которая ухаживает за мной.