К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №23 от 08.06.2010 - К барьеру! (запрещенная Дуэль)

Прокурор: «Не надо лишней информации! Этого в материалах суда нет! На Вас было наложено два административных взыскания – 500 рублей за марихуану и десять суток за сопротивление сотрудникам милиции. А куда пассажир делся, которого Вы в Конаково везли?»

Карватко спокоен и терпелив: «Он скрылся, мне его больше никто не показывал».

Вкрадчиво, как кот из подворотни, высовывается с вопросом адвокат Чубайса Шугаев: «Вы подавали какие-либо жалобы на эти решения суда?».

Карватко ему как малому и неразумному, однако безнадёжным тоном: «Нет, не подавал, у меня ведь никаких бумаг о судебном решении на руках не было».

Шугаев вдруг выпускает когти: «Почему Вы оскорбляли сотрудников ДПС нецензурно и подвергали милиционеров физическому воздействию?»

Карватко возмущенно: «Я никакого сопротивления никому не оказывал. Судя по материалам, получается, что я двоих одновременно оскорблял?»

Адвокат защиты Першин: «После задержания Вас проверяли на состояние наркотического опьянения?»

Карватко: «Нет».

Першин: «Вы присутствовали при изъятии из Вашей машины пакета с марихуаной?»

Карватко: «Нет, меня же сразу увезли, а этот протокол мне показали только на следующий день в отделении милиции».

Першин уточняет: «А Ваш пассажир опрашивался по данному факту?»

Карватко усмехается: «Я задавал такой вопрос милиции, но они мне сказали: ты за себя отвечай, и всё».

Першин: «Сколько человек Вас задерживали?»

Карватко в тоскливом воспоминании: «Восемь человек».

У подсудимого Миронова свои вопросы: «Скажите, в какой последовательности Вы курили анашу и избивали двух сотрудников ДПС? Что было до, что - после или это происходило одновременно?»

Судья Пантелеева очень громко и очень быстро: «Вопрос снимается как поставленный в оскорбительной для суда саркастической форме».

Миронов: «Скажите, в то время, когда Вы избивали двух сотрудников ДПС и срывали с них форму, что делали остальные шесть сотрудников?»

Судья возглашает еще громче: «Я вопрос снимаю. В материалах не содержится сведений, что Карватко избивал сотрудников милиции, в материалах не содержится сведений, что он курил в присутствии сотрудников милиции. Миронов! Прекратите выдумывать!».

Миронов смиренно: «Хорошо, а с какой целью Вы срывали форму с двух сотрудников ДПС?»

Судья: «Ну, вообще-то положено и этот вопрос снять, потому что в материалах не содержится сведений, что с работников милиции была сорвана форма. Миронов, прекратите выступать в суде с сарказмом. Вы над кем насмехаетесь: над судом или присяжными заседателями, или над зрительным залом?»

Миронов грустно: «Только над собой, Ваша честь!» - и обращается к свидетелю: «Вы нецензурно оскорбляли только тех сотрудников милиции, которых били, или всех, кто стоял рядом?».

Но и этот вопрос судьей снят: «В материалах идет речь о неповиновении, а не избиении, то есть таком бездействии, когда не исполняются действия сотрудников милиции».

Миронов переформулирует вопрос: «Вы оскорбляли нецензурной бранью только двоих, которым Вы не повиновались, или всех восьмерых?»

Карватко: «Я вообще никого не оскорблял».

Подсудимый Найденов подступает к причине ареста Карватко в Конаково: «Кто, когда и где допросил Вас первый раз по настоящему делу?».

Судья начеку: «Вопрос снимается, так как запрещаются исследования вопросов процессуального характера».

Адвокат Найденова Котеночкина пытается подойти к причинам ареста с другой стороны, и ей это удаётся: «Вы на суде в Конаково присутствовали?».

И Карватко удаётся ответить: «Меня туда привезли, я в коридоре постоял. Потом завели в зал, там мужчина объявил мне о десяти сутках административного нарушения. Спросил: вопросы есть? Я хотел объяснить ему, как все было. Он сказал: тогда получите пятнадцать суток. Потом он снова спросил: вопросы есть? Я сказал: нет».

Адвокат Миронова Чепурная расставляет точки в этой истории: «Вы имели возможность обжаловать решение суда?».

Карватко качает головой: «Нет. Я же все эти десять суток содержался в приемнике-распределителе».

Что хотел доказать суду прокурор, добившись права довести до сведения присяжных тщательно скрываемую до того момента тайну следствия о том, что показания Карватко получены в результате его ареста якобы за оказание сопротивления сотрудникам милиции и употребление наркотиков? Что эти ребята из милиции и прокуратуры не абы какие бандиты, чтобы банально похищать свидетеля и пытать его до полусмерти раскалёнными утюгами, нет же, прокурор очень убедительно, с документами в руках продемонстрировал суду, что со свидетелем «работали» вполне цивилизованно, обставляясь соответствующими протоколами и рапортами, и щелки не оставили для оспоривания беззаконных действий правоохранительных органов. Но что прикрывают собой эти законно составленные бумажки? Об этом сегодня знает всякий, кто хоть раз попадал в жернова милицейского произвола.

Решив, что Карватко надёжно дискредитирован в глазах присяжных заседателей, по крайней мере, для этого сделано всё, судья отпустила его домой. Присяжные тоже получили свободу передвижения. В зале судебных заседаний остались лишь защита и обвинение, привычно нацелившись друг на друга.

В прокурорско-потерпевшем лагере замешали очередное ведро цемента для удержания крошащегося в пыль дела. Бетонщиком делегировали адвоката Шугаева, выступившего с ходатайством: «С целью установления фактических обстоятельств по данному уголовному делу прошу приобщить к материалам уголовного дела брошюру под названием «Главная специальная операция еще впереди». Автор - подсудимый Квачков. В данной брошюре подсудимый Квачков В.В. фактически признал, что именно он организовал покушение на убийство потерпевшего Чубайса и категорически отрицал факт инсценировки этого покушения. В частности, на страницах 5, 8 брошюры, говоря о покушении, он заявил буквально следующее: «С военно-политической точки зрения данная акция есть одна из форм национально-освободительной войны. Уничтожение пособников оккупантов, в том числе и в экономической области, есть долг и священная обязанность каждого офицера, солдата, любого воина, независимо от того, воюет ли он или действует на оккупированной территории своей страны. Для меня оккупация России очевидна, поэтому расценивать попытку ликвидации одного из самых зловещих организаторов оккупации России как уголовное преступление недопустимо. Это первая вооруженная акция национально-освободительной войны. Официально заявляю, что многочисленные сообщения в средствах массовой информации, что полковник запаса Владимир Квачков якобы не признает себя виновным, не соответствуют действительности. Я считаю, что нет события преступления, и никакой вины здесь быть не может, признать вопрос о вине - значит признать правомочность оценки данного события как преступления. Неудачная акция партизан по устранению самой одиозной фигуры российской демократии говорит о том, что Господь не допустил быстрой и безболезненной смерти Чубайса и приготовил для него другое, более тяжелое наказание. Что ж, подождем, национально-освободительная война русского народа еще только начинается. Вторая версия – инсценировка нападения, - поскольку никогда ранее я этим не занимался, то в комментариях этого варианта в силу своей некомпетентности, воздержусь».

Закончив чтение античубайсовской риторики, Шугаев театрально выкатил грудь: «Необходимость приложения данной брошюры к материалам уголовного дела обусловлена тем, что указанные цитаты целесообразно огласить в присутствии присяжных заседателей с тем, чтобы использовать эти цитаты при допросе подсудимого Квачкова В.В.».

Судья, заранее морщась от ожидаемых бурных возражений, ставит на обсуждение ходатайство Шугаева.

Прокурор, разумеется, «за»: «Указанное издание отражает субъективную сторону совершенного подсудимым преступления. Прошу огласить указанные цитаты перед присяжными заседателями».

Сторона защиты совещается. Первым вызвался спорить адвокат Першин: «В данной брошюре нигде нет сведений, что покушение было организовано Квачковым. Авторство данной брошюры пока никем не установлено. Я против того, чтобы этот документ был приобщен к делу, но оглашен лишь в коротких цитатах. Если уж приобщать, то и оглашать в полном объеме».

Веские доводы у подсудимого Миронова: «Ваша честь, я бы с удовольствием поддержал ходатайство Шугаева в следующих обстоятельствах. Если бы год издания данной брошюры соответствовал моменту подготовки и совершения данного злодеяния. Насколько я знаю, в книге указан год издания – 2009-й. Ещё я поддержал бы ходатайство господина Шугаева, если бы на каждой странице данной книги стояла нотариально заверенная подпись Владимира Васильевича Квачкова, потому что в противном случае я через неделю могу Вам принести труд, изданный в каком-нибудь Мариуполе под авторством Шугаева или Гозмана, где они будут признаваться в том, что поедают, ну, скажем, голубиный помёт».