Делион. По следам древней печати - Владимир Михайлович Сушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Реку вспять не обратить,» — размышлял об этом страж.
— Я подумаю, сар Аувин, — ответил Винарий, перебирая складки своего одеяния. — Если мое сердце будет солидарно с разумом, то я встречу вас у конюшни с первыми лучами Светила.
Больше ничего иного сказано не было. Страж поспешно удалился из покоев и как только дверь закрылась, Аувин произнес всего лишь одного слово.
— Будет…
Сенешаль был уверен в том, что страж не откажется от его предложения. С этой мыслью, он решил установить на своем столе порядок из хаотично разбросанных книг. Становилось холодно, следовало бы сказать Аньи, чтобы он прогрел кровать раскаленными кирпичами.
«Пока буду на приеме у Ордерика, пусть прогреет».
Встреча с герцогом кажется последним пунктом перед его отъездом из Рэвенфилда. Последние годы активных скитаний по всей провинции подошли к концу. Доверять своим слугам столь ответственную работу Аувин не хотел, как не хотел и огласки того, что он активно ищет копье Девы Битвы. Он понимал, что некие силы пристально следили за ним, но не понимал природу этих сил. Кто же может противостоять речноземному рыцарю?
«Странно, что я давал обет на поиски этой святыни и так гордился этим, но теперь должен скрывать то, о чем бы щебетали на каждом углу остальные рыцари»
Аувину было важно то, как отреагирует на это герцог. В последнее время с пограничных застав и замков все чаще приходят тревожные слухи о том, что нежить стала более активной. В Лебедином замке нежить неожиданно напало на гарнизон, который с трудом отбил атаки небольшого отряда. Два рыцаря и двенадцать воинов были убиты. Разведывательный отряд под предводительством межевого рыцаря Сиена Луньи исчез. Другие разведчики, которые вернулись с вражеской земли, с Мертвых Курганов говорят, что практически все кланы вампиров объединились под рукой графа Моркула, сына, знаменитого отца — графа Люция, погибшего от того самого Копья Девы Битвы и все Кольцегорье теперь в его власти. Бессмертия графа Люция оказалось раздавлено наконечником этой самой реликвии. Поэтому, Аувин по-настоящему верил в то, что этот артефакт сможет помочь речноземцам одолеть наступающую нежить.
Большинство замков пришли в негодность и буквально рассыпаются на глазах, валовые насыпи уже давно обросли мхом, а клан Моркула подчиняет волость за волостью под свое правление. Худые вести с пограничных застав отразились и на местных крестьянах. Одна баба, живущая на местных полях, клялась всеми богами, что видела у леса огромного волка с тремя головами, и каждая из голов сжимала в своей челюсти по пеленованному младенцу. Рыбаки говорили, что рыба из реки Холодной сама начала выбрасываться на берег. Иные жаловались, что молоко начало скисать за считанные часы. Аувин относился ко всему этому скептически, но не мог отрицать, что вся эта молва — зловещие признаки надвигающейся опасности. Местные жители были суеверными до самых пят, а такие толки средь народа говорили о депрессивном упаднеческом настроение.
«И копье поможет вселить уверенность в наших воинов и простолюдинов. Оно станет нашим знаменем. Символом. Олицетворение самой Девы будет с нами в бою.»
Тогда и лорд-протектор Речноземья Телий даже объявить алтарный поход. Нежить пора давно было уничтожить в их же логове, раз и навсегда сокрушить творение миазмов.
Стук в дверь.
«Наконец-то пришел цирюльник»
— Сар Аувин? — раздался знакомый звонкий голос.
— О, не ожидал тебя здесь увидеть, — ответил магистр и устроился на стуле поудобнее. — Я послал Аньи за цирюльником, хотел, чтобы я вновь стал человек, а не косматым чудовищем.
Магистр пребывал в прекрасном настроение и рассмеялся от души. Гость, вошедший в его покои не до конца разделял оптимизм рыцаря и лишь слегка улыбнулся.
— Я же могу справиться с этим не хуже цирюльника, — произнес гость и показательно несколько раз щелкнул острыми ножницами.
Аувин скептически улыбнулся, но не смог устоять перед обаянием гостя и уселся поудобнее.
— Отвечаешь своей головой за прическу на моей голове, — пошутил магистр.
Гость вошел практически бесшумно. Сальные волосы Аувина были темного цвета и отличались от светлых накрученных усов. Сейчас он больше походил на косматого зверя, проснувшегося от зимней спячки, нежели на достопочтенного рыцаря. Гость повязал на его шеи старое темное парчовое тряпье и начал состригать поросшие слипшиеся локоны.
В этот момент Аувин думал только лишь о том, как добраться до священного копья. Оно было сокрыто в таинственном месте, упоминать при Винарии которое было нельзя, лишь потому, что он отказался бы от этой затеи. Он не должен знать правды. Пока, не согласится на его предложение.
«Никто в здравом уме не решился бы на подобный шаг», — так заключил сенешаль.
В таком случае, стража уговорить было бы практически невозможно.
«А вдруг, когда я ему скажу куда мы направляемся, он развернет своего коня назад в Рэвенфилд?»
И об этом позаботился Аувин. Сенешаль припрятал пару козырей в своем рукаве и Винарий ничего не сможет предпринять в ответ.
— Ну, как твои дела, — улыбнулся магистр, чувствуя на своей голове мастерство псевдоцирюльника. — Мы с тобой очень давно не виделись, к моему несчастью.
Сальные грязные волосы посыпались на каменный пол помещения, куски разлетались по всему полу, но вдруг, цирюльник прекратил работать своим орудием.
— Что случилось? — задал вопрос сенешаль, который уже опаздывал на встречу с герцогом.
Гость, выдававший себя за цирюльника, аккуратно положил ножницы на стол, наклонившись над Аувином.
— Я исполняю свое обещание передать вам слова благодарности, за огромный монументальный вклад в поисках копья. С благодарностью, от графа Моркула.
Аувина будто молнией поразило, он раскрыл рот, но не знал, что сказать, в его голове родились тысячи тысяч мыслей и в этот же момент они все погибли, выветрились или вышли вместе с потом, моментально выступившим на его голове и подмышках. Одна секунда времени длилась словно десятки лет и целая жизнь рыцаря пролетела перед его глазами.
Сенешаль ничего не успел предпринять. Он уже начал вопить к тому моменту, когда острые зубы цирюльника начали раздирать его плоть на шеи, в том месте, где находится артерия. Аувин ощутил, как из двух маленьких отверстий фонтаном брызнула кровь, орошая алым дождем заваленный книгами стол, стены и пол. Аувин хотел схватиться за свой меч, но вспомнил, что оставил его подле кровати, тогда он поднес свою правую руку к ране, чтобы закрыть яростное кровотечение, но цирюльник не дал ему это сделать, вновь набросился на шею бедного сенешаля. Кровь окропила белоснежный балдахин в алые тона.
