Кьеркегор - Бернард Быховский

Со всей решительностью отмежевавшись от гегелевской диалектики как логики бытия и мышления, Кьеркегор выдвигает в противовес ей свою субъективно-идеалистическую «диалектику», не связанную с логикой,— экзистенциальную «диалектику существования» в том эмоционально-волюнтаристическом смысле, который вкладывает в понятие «существование» Кьеркегор.

Никто из приверженцев Кьеркегора не сомневается в диалектическом характере его философии. Разве категория «становление» не является решающей для кьеркегорианского мышления? Разве движение, переход, скачок для него не понятия первостепенной значимости? (см. 63, 35). Непримиримая борьба против гегелевского диалектического метода была якобы не чем иным, как созданием иной, новой формы диалектики, не только отличной, но и прямо противоположной гегелевской. «Диалектика Кьеркегора,— пишет, например, А. Кортезе,— была иной по сравнению с диалектикой Гегеля» (67, 5, 129). По словам Р. Хайса, «Кьеркегор хочет дать диалектическому мышлению совершенно иное направление и значение» (55, 201). В чем же коренное отличие «новой диалектики» Кьеркегора от преодолеваемой ею диалектики Гегеля? Прежде всего в том, что экзистенциальная диалектика недоступна логическому мышлению. Она не укладывается в прокрустово ложе никакой логики. Мыслимая диалектика для Кьеркегора — это бесстрастная, книжная, а не жизненная диалектика; субъективистская диалектика не знает законов, не поддается логической координации и схематизации. «Существовать» можно только «диалектически». «Субъективность... всегда имеет при себе диалектику...» (6, 16, I, 31). Становление, противоречия, скачки неотъемлемы от субъективности, не знающей покоя и невыразимой в устойчивых понятийных категориях. «Существование немыслимо без движения» (6, 16, II, 9). «И если он существует, разве тогда он не находится в становлении?» (6, 16, II, 6). «...Всюду, где есть жизнь, есть и противоречие» (6, 16, II, 9). Но все эти диалектически звучащие категории претерпевают в субъективистской «диалектике» необычайные превращения.

Гегелевскую диалектику Кьеркегор трактует не только как объективную, но и как «количественную». Он постоянно противопоставляет ей свою диалектику как «качественную», в которой переход в иное, новое совершается скачкообразно. Насколько неоправданным является определение гегелевского закона перехода количества в качество как «количественной диалектики», ясно для всякого имеющего хотя бы элементарное представление об этом законе. Ведь суть его как раз и заключается в единстве этих категориальных противоположностей в процессе развития. Кьеркегор называет «суеверием, когда в логике полагают, будто путем продолжающейся количественной определенности возникает новое качество» (6, 11—12, 27). Он отрицает значение количественной стадии как предпосылки возникновения нового качества. «Высшая количественная определенность,— по его мнению,— так же мало объясняет скачок, как и низшая» (6, 11 —12, 36). Утверждая, что «новое возникает скачкообразно» (6, 11—12, 86), Кьеркегор отрицает при этом элемент непрерывности, сохраняющейся при переходе в иное. Скачок, по Кьеркегору, не является необходимостью, даже если речь идет о логической необходимости. Гегель хочет объяснить скачок, говорит Кьеркегор, а объяснить его нельзя, он необъясним, исключает всякое «опосредствование». Новое качество появляется «со внезапностью загадочного» (6, 11—12, 28). Хотя Гегель и признает скачкообразность, но придает этому понятию логическое значение. «Беда Гегеля именно в том, что он желает придать значение скачку и вместе с тем не желает этого, поскольку он хочет сделать это в пределах логики» (6, 11—12, 28). Для Кьеркегора же скачок алогичен, недоступен рациональному пониманию, не вытекает с логической необходимостью из предшествующего состояния. Скачок внезапен, необъясним, иррационален. Допущение предварительных количественных изменений как предпосылки скачка вносит элемент необходимости в его происхождение, придает ему логичность и именно поэтому отвергается Кьеркегором. Снова и снова он повторяет, что качественный скачок по самому существу своему как скачок недоступен познанию. Скачок — это то, «чего никакая наука не объяснила и не может объяснить» (6, 11—12, 61). Ибо переход из одного качественного состояния в другое — не порождение необходимости, а порождение свободы. Скачкообразный переход в иное — не логический вывод, не умозаключение, а свободный выбор, решимость, решение, свершение. И осуществляется он не как логический синтез, не как «гегелевский процесс переваривания тремя желудками: сперва непосредственное, затем оно опять пережевывается, затем опять отрыгивается» (7, 61), а в беспокойстве, поисках, стремлении, надежде, страхе, отчаянии. Это не умозрительная, спекулятивная диалектика, а, как называет ее сам Кьеркегор, «диалектика патетическая».

Аналогичной трансформации подвергаются все важнейшие категории рациональной диалектики, диалектической логики в экзистенциальной, патетической «диалектике», постулатом которой является нелогичность движения. «Понятие движения...— говорит Кьеркегор,— не может иметь места в логике» (6, 11—12, 9).

Вслед за Гегелем Кьеркегор определяет становление как переход от небытия к бытию (6, 10, 69). Но у Гегеля, по его мнению, «отрицание, переход, опосредование — это три мумифицированных, сомнительных тайных агента, приводящих все в движение» (6, 11—12, 83), а вовсе не «беспокойные головы», не подвластные никакой логике. Становление есть изменение, становление иным, переход в иное, переход из возможности в действительность. Но, согласно Кьеркегору, между возможностью и действительностью существует коренное, качественное различие. «...Сколь бесконечно различие между пониманием чего-либо в возможности и пониманием того же самого в действительности»,— замечает он в «Дневнике» (7, 427). В отличие от возможности действительность, по его мнению, не может быть объектом логического понимания. «Мыслимая реальность — это возможность, и всякий вопрос о том, действительно ли нечто, мышление должно отклонить» (6, 16, II, 31).

Основным источником заблуждений в этом вопросе Кьеркегор считает превратное понимание отношения возможности и действительности к необходимости. Становление неподвластно необходимости и несовместимо с ней. «Все, что становится, доказывает уже своим становлением, что оно не является необходимым; ибо единственно, что не может стать,— это необходимое, так как необходимое есть» (6, 10, 238). В этом отношении действительное так же чуждо необходимому, как и возможное: «Действительное не более необходимо, чем возможное, так как необходимое абсолютно отлично от обоих» (6, 10, 239). Учение Аристотеля о переходе возможности в действительность несостоятельно уже по одному тому, говорит Кьеркегор, что оно исходит из утверждения, будто все необходимое возможно, тогда как на самом деле ни возможное, ни действительное, ни становление как переход одного в другое непричастны к необходимости и несовместимы с ней. Поскольку переход возможности в действительность осуществляется не с необходимостью, а через свободу, «никакое становление не является необходимым» (6, 10, 239). «Становление есть изменение действительности, совершаемое при посредстве свободы» (6, 10, 241), ибо конечная причина — всегда свободно действующая причина. Сказанное относится Кьеркегором не только к сфере «существования», но и к законам природы, коль скоро речь идет о становлении. «Я думаю,— писал он В. Лунду в 1835 году,— что сама природа может быть рассматриваема со стороны, не требующей прибегать к секретам науки» (6, 35, 5). Весь кьеркегоровский анализ становления отрицает всякую объективную закономерность развития, доступную логическому, научному осмыслению. «Однако я,— уверяет Кьеркегор,— благодаря качественной диалектике легко убеждаюсь, что в качественном смысле Вселенная за сто тысяч лет просто не сделала ни единого шага вперед...» (6, 17, 135).