Символы славян - Ольга Берегова

Вода — основное магическое средство, применявшееся для повышения молочности коров.

При первом выгоне коровы в стадо на Юрьев день, на Рождество и в другие праздники ее обливали водой, окропляли святой водой, прогоняли между полными ведрами. С этой же целью обливали и пастухов. Украинская хозяйка всякий раз, беря воду из колодца, обращалась к воде с заговором, в котором просила прибавить молока корове.

На Русском Севере пастух должен был на все время летнего выпаса закопать «отпуск» (письменный текст заговора) в сырое место у воды, иначе у коровы будет мало молока. В Карпатах существовал обычай первое молоко, выдоенное после отела, выливать в быструю речку. У всех славян молозиво варили для детей. После того как они съедят его, хозяйка обливала их водой или умывала. В некоторых местах тому, кто первый раз пьет молоко от коровы, льют воду за ворот. Вода широко использовалась в магии для возврата отобранного ведьмой молока.

Молоко коровы противопоставлялось небесному огню, т. е. стихии огня. У всех славян считалось, что пожар, зажженный молнией, можно погасить только молоком черной коровы, в крайнем случае — просто пресным молоком. Если первый весенний гром загремит, когда коровы еще не в хлеву, то они не будут давать много молока. В некоторых местах Болгарии верят, что молния и гром «выпивают» у коров молоко. В животноводческой практике всех славян существует запрет подходить к огню, очагу сразу после дойки коровы, прежде нужно вымыть руки. Во время кипячения молока строго следят, чтобы молоко не убежало, так как у коровы в этом случае опухнет вымя.

У всех славян известен обычай лечить молоком змеиный укус.

Корова — объект постоянной заботы или, наоборот, преследований домовика (или других опекунов хозяйства: ласки, ужа, петуха). Ласку и ужа нельзя убивать, так как вместе с ними сразу же падет корова. Существуют верования, что уж сосет молоко у коровы. Убивать такого ужа нельзя: корова будет тосковать по нему и погибнет. Нельзя бить корову палкой, которой убили ужа, корова будет «сохнуть».

Корова может быть демоническим существом. Украинцы и белорусы представляли себе холеру в образах женщины с коровьими ногами, черной коровы, женщины, сидящей на черной корове. В корову может оборачиваться ведьма. В виде коровы может являться клад. Гуцулы верят, что в хозяйстве может быть демоническая корова — «полубэрок» с коротким ребром. Если она сдохнет, то в этом хозяйстве сдохнут подряд еще девять коров.

Кони и коники

На иллюстрациях к русским сказкам терема часто украшены скульптурными изображениями конских голов, и это не случайно — древние славяне считали, что именно кони везут солнце по небу днем, а ночью оно проплывает по подземному океану на утках или гусях.

Фасады типичных русских изб обычно украшались по фасаду солнечными символами по контуру торца кровли. Каждый солнечный знак сопровождается скульптурным изображением головы коня. Щипец кровли увенчивает массивный конек, от которого вниз опущено дощатое «полотенце» со знаком солнца. Причелины, спускающиеся по кромке кровли, завершаются внизу тоже знаком солнца, а концам жердей, держащих желоб для слива дождевой воды, придана форма конской головы. Кони эти соседствуют с солнечными знаками причелин и зрительно совмещаются в единый образ солнечных коней.

Представления о дневном пути солнца по небу на конях (или на лебедях) и о ночном пути по подземному океану на водоплавающих птицах возникли, скорее всего, еще в бронзовом веке, когда на днище сосудов, предназначенных для умерших, ушедших в подземный, ночной мир, изображалось ночное, подземное солнце.

Еще раз подчеркнем, что перед нами не просто множество солнечных знаков, не сумма отдельных символов, а продуманная система, созданная на основе геоцентрического мировоззрения: злыдни-упыри могут быть повсюду, они — повсеместны; в систему зла входит вся природа и все живое, обвеваемое «злыми ветрами». Этой темной системе противопоставлена система света, изгоняющего не только тьму, но и порождения тьмы. Древние славяне обращались к солнцу, зафиксировав его на своем жилище в его непрерывном движении по небу. Повсеместности упырей они противопоставляли повсеместность солнечного света; при этом была подчеркнута закономерность неизбежного прихода солнца в новый день вместе с утренней зарей.

Конь, кобыла, лошадь в народной традиции одно из наиболее мифологизированных животных, воплощение связи с миром сверхъестественного, «тем светом», атрибут мифологических (эпических) персонажей. Связан одновременно с культом плодородия (солнца и т. п.), смертью и погребальным культом. Отсюда роль коня (и соответствующих обрядовых персонажей при ряжении и т. п.) в календарных и семейных обрядах (прежде всего в свадьбе), гаданиях и др.

По археологическим данным, конь (наряду с собакой) был главным жертвенным животным на похоронах, проводником на «тот свет» (ср. сказочные мотивы коня — чудесного помощника героя, помогающего проникнуть в тридевятое царство, на вершину стеклянной горы и т. п.), (ср. лужицкое представление о том, что конь (и собака) может видеть смерть, о чем свидетельствует его беспокойное поведение и т. п.). Характерен общеславянский фольклорный мотив вещего коня, предсказывающего смерть своему хозяину (Марко Кралевичу в сербском эпосе, святому Глебу, чей конь сломал ногу, когда князь отправился к месту гибели, и т. п. вплоть до средневековых легенд о коне Ивана Грозного, который пал в Пскове, и царь в страхе перед собственной смертью отказался от расправ над псковитянами). В наиболее мифологизированном контексте этот мотив известен в «Повести временных лет» (912 г.), где волхв предрекает Вещему Олегу смерть от коня.

Конь (конский череп) и змея — характерные воплощения хтонических сил и смерти в общеславянской традиции. Мифического змея — предводителя змей в Хорватии именуют «змеиный конь», «вилинский конь» (ср. Вила); волосы из конского хвоста превращаются в змей (македон.). При этом конь, и особенно всадник — герой или святой (субститут языческого божества) выступают как противники змея, злых сил, болезней в фольклорных и изобразительных текстах (в том числе на иконах «Чудо Георгия о змие» ит. п.), (ср. русский заговор: «Наморе Киане, на острове Буяне, на бел-горючем камне Алатыре, на храбром коне сидят Егорий Победоносец, Михаил Архангел, Илия Пророк, Николай Чудотворец, побеждают змея лютого огненного» и т. д.). Согласно древнейшему известию в «Деяниях датчан» Саксона Грамматика (XII в.), белый конь бога Свентовита ночью сражался с врагами и возвращался темным от грязи. Особое значение имела масть коня: белый (золотой) конь был атрибутом Господа Бога, Юрия-Егория в польской и восточнославянский традициях (в белорусских заговорах); в русской волшебной сказке белый всадник — ясный день, красный всадник — красное солнце, черный всадник — воплощение ночи; в сербской песне св. Николай едет на синем, красном и белом коне. В соответствии с двойственной природой коня-медиатора амбивалентными свойствами наделяется конский череп: ср. полесский ритуал сожжения на купальском костре черепалошади как воплощения «ведьмы», смерти и т. п. и использование конского черепа в качестве оберега скота, пчел, огорода (при отдельных случаях применения его для наведения порчи — пол.). Повсеместно конский череп использовался в качестве строительной жертвы.

Связь коня с «тем светом» и знанием судьбы определяла его роль в гаданиях: коня Свентовита выводили из храма к трем рядам вонзенных в землю копий и следили, с какой ноги тот начнет ступать: если с правой — предприятие будет удачным и можно выступать в поход. В русских святочных гаданиях лошади завязывали глаза, садились на нее задом наперед и следили, куда она пойдет: там гадающую ждет замужество. При гаданиях, чтобы увидеть суженого, идут в полночь к конюшне — услышавшая ржание выйдет замуж (лужицк.); по поведению коня гадали о смерти (если конь бьет копытом о землю — к смерти), любви (если конь ест сено, пьет воду — парень любит девушку). Соответственно конь, воплощающий в гаданиях связь с иным миром и будущим, оказывался демоническим существом: ср. вологодскую быличку о девках, во время гаданий призывавших «дьявола» показаться «прямо в лицо», — гадающих чуть не затоптали появившиеся неведомо откуда лошади.

Конь мог появиться и на месте, где зарыт клад (черный конь в серб, быличке). В украинской быличке «чорна кобыла» явилась матери и сыну, остановившимся в поисках доли у могилы на дороге: человеческим голосом она обещала сыну отвезти его к колодцу, где дают счастливую долю; сын искупался в колодце, и одним скоком кобыла вернула его к матери, а затем исчезла.

В обрядах семейного цикла конь был задействован прежде всего в ритуалах «перехода»: др. — рус. княжеский обряд постригов — первой стрижки волос у княжича сопровождался ритуальным сажанием на коня (этот обряд инициации сохранился у русских и в казачьей среде). В свадебной обрядности особое значение имели кони, запряженные в повозку с молодыми. В русском средневековом свадебном обряде коня давали в качестве выкупа за невесту (ср. позднейшие игровые варианты обмена жены на коней и т. п. в русском и украинском фольклоре); жеребцов и кобылиц, согласно «Домострою» (XVI в.), привязывали у сенника (подклета), где молодые проводили первую брачную ночь. Производительная сила коня и человека при этом считалась взаимосвязанной: перед случкой кобылу должна была кормить из подола беременная женщина (рус.). При похоронах считалось, что лошади очень тяжело везти покойника; в Витебской губернии старший в доме с плачем целовал копыта лошади; у русских на кладбище лошадь распрягают, обводят по солнцу вокруг саней и запрягают вновь.