(Не) твоя - Виолетта Роман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теплая вода стекала по волосам и телу, мои руки упирались в прохладный кафель стены, а низ живота наполнило приятной истомой. Я хотела его снова. От этой мысли хотелось зарычать на себя. Да что же я, в самом деле, как тряпка?! Повернула вентиль крана и выскочила из душа.
После чашки кофе стало немного легче. Кое-как собрав мысли в кучу, я отправилась готовить завтрак. Буду решать проблемы по мере их поступления. Пока нарезала салат, думала о том, что теперь мне вряд ли получится оградить Пашку от Греха. Тайсон ясно дал понять свой настрой. И он не отступится. Мне остается лишь скорректировать правила их встреч. Никакой опасности, никаких дальних поездок и оружия при Паше. И никакой Анжелики!
– Мам, – раздалось сонное за спиной. Я обернулась. Пашка стоял в дверях кухни. Волосы взлохмачены. Сын растирал ладонями сонную моську.
– Привет, – улыбнулась, направилась к нему. Обняла его крепко, зарылась носом в волосы. Мой родной мальчик. Любимый. Сердце разрывается от боли. Как же мне поступить? Что делать? Сказать тебе правду об отце или продолжать кружить над тобой коршуном и не подпускать к тебе самого опасного в городе бандита? Жизнь Паши – вот, что самое важное. И я просто обязана сделать все, чтобы она ничем не омрачилась.
– Мам, прости меня. Я был неправ. Я не должен был скрывать от тебя дядю Геру, – сын выглядел виноватым. У меня сжалось сердце. Отстранилась, заглянув в его глаза.
– Я не обижаюсь на тебя, Паш. Просто многих вещей в силу своего возраста ты еще не понимаешь. А я очень люблю тебя и хочу оградить от опасностей, – улыбнулась, поправляя его волосы.
– Не надо ограждать меня от дяди Геры, – воскликнул взволнованно Паша. – Он хороший, правда! И дядя Миша хороший! С ними лучше, чем одному. Как теть Римма с Марком уехали, папы я совсем один остался, – в его глазах читалась боль. Мне вдруг стало нечем дышать.
– У тебя есть я, – произнесла сдавленно.
Он нахмурился.
– Это не то. Ты – мама моя. И ты девочка, – запнулся. Видимо, не понравилась формулировка.
– Поняла, – улыбнулась, кивнув.
– Ладно, Паш. Мы обо всем еще поговорим. Сейчас давай умываться, завтракать и поедем в школу…
Через полтора часа, я высадила Пашу возле ворот гимназии. Посмотрела на часы. Десять утра. По-хорошему, нужно было ехать в «Оазис». Но у меня было одно нерешенное дело. И я подумала, что сегодняшний день нужно начать с преодоления этой проблемы.
Достав из сумочки листок, переданный мне директором гимназии, набрала номер администрации овощной базы города. Трубку взяла секретарь Свиридова. Дамочка записала меня на прием к своему начальнику на час дня. Ну вот и все. Приеду и скажу ему: «простите, но ваш сын сам виноват». И уеду. И пусть директриса только заикнется мне о Свиридове.
* * *
База находилась в другом конце города. Проковырявшись до обеда в своем кабинете с бумагами, мне удалось немного отвлечься от мыслей о Грехе.
Припарковав машину неподалеку базы, я направилась к зданию офиса Свиридова. Пройдя внутрь, обратила внимание, что на месте не было охранника. Пост на входе был пуст. Мне показалось это странным, но я слишком спешила, чтобы заострять на этом внимание. Поднявшись по лестнице на второй этаж, направилась по коридору к дверям приемной. Постучавшись, прошла внутрь. Но и здесь было пусто. Странно. По правой стороне была дверь директора. На табличке золотыми буквами значилась фамилия и инициалы отца Свиридова. Постучав, приоткрыла дверь.
Он сидел в кресле, отвернувшись к окну.
– Андрей Сергеевич, добрый день…
От моей фразы он подпрыгнул на месте. Повернулся. А я едва не вскрикнула. Его лицо было в крови. Под правым глазом налилась гематома. Мужчина прижимал платок к разбитой губе.
– Простите, вы в порядке? – спросила, удивленно уставившись на него.
– Что вы хотели? – прорычал в ответ.
– Я мама Павлика Ольховского. Директор гимназии настоятельно просила зайти к вам и попросить…
– Не надо! – вдруг испуганно воскликнул он, и, подскочил с места. Подошел ко мне и выставил вперед руки.
– Не извиняйтесь, пожалуйста! Я все понял. Я поговорю с сыном и такого больше не повторится! Даю слово!
Я смотрела на его истерию и не могла слова вымолвить. Ожидала какой угодно реакции, но уж точно не подобного.
– Но…
– Уходите, прошу вас! – вдруг взмолился он. – У меня совершенно нет времени. Идите! – мужчина едва не вытолкал меня из кабинета.
Оказавшись в коридоре, пару минут просто стояла в прострации. Дурдом какой-то. Поправив сумочку, направилась к выходу.
Странный этот Свиридов. То буквально шантажирует, требуя моего присутствия и извинений, то гонит взашей. И кто его так избил?
Вдруг со стороны дороги послышались мужские голоса. Я повернулась. Солнце ослепило меня на мгновение. Прикрылась ладонью от его лучей, а в следующую секунду, мне вдруг стало нехорошо. И все стало предельно ясно и с поведением Свиридова, и с побоями на его лице.
У обочины в метрах пятидесяти от меня, был припаркован черный внедорожник, из салона которого только что вышел Овсянников. Облокотившись о капот той самой тачки, стоял Грех. На нем была черная кожанка, волосы мужчины были уложены назад. Он поднес к губам сигарету и через секунду выдохнул белый дым. Все это время Гера смотрел на меня в упор.
Чертов Тайсон! Снова издевательства и избиения. Снова запугивания. Подумать только, как этот человек быстро меняет мое отношение к себе!
Решительным шагом направилась к нему. Грех продолжать стоять неподвижно, прищурено глядя на меня.
– Ты снова в своем репертуаре! – произнесла со злостью, сцепив на груди руки.
– И тебе привет, – его губы изогнула улыбка. Голос Греха был тихим. Он снова поднес сигарету к губам, а я заметила содранные в кровь костяшки на его руках. Просто прекрасно.
– Тайсон, ты понимаешь, что нельзя все в этом мире решать кулаками и рэкетом?!
– Почему же? У меня это здорово выходит. Да Миш? – ухмыльнулся, обернувшись к стоящему позади Овсянке.
– Привет, Есь, – отсалютовал мне Миша. Я проигнорировала его приветствие.
– Послушай меня…
– Прокатимся? – перебил меня. Я опешила.
– Что, прости?
– Поехали, покатаемся. Погуляем где-нибудь. Я решил сегодня сделать себе выходной, – немного подумав, добавил с улыбкой.
– От рэкета и запугиваний. Это был последний за сегодня раз, обещаю, – поднял ладони вверх, сдаваясь.
Я не могла
