Главбухша - Владислав Романов

—    Подшипник передней ступицы, А-80, А-4... — выкрикивал Миша.

—    Восемьсот двадцать два с полтиной, — чеканила Марта.

—    Гениально! — восторженно откликался экспедитор. — А вот у наших мальчиков восемьсот двадцать и без полтинника. Откуда они вообще эту цену взяли?!

—    Миша, все подробно записывай! Я в порошок сотру этих стервецов!

Они проползали по складу до вечера. Ошибок набралось столько, что Колю с Лешей нужно было выгонять без выходного пособия. К примеру, подшипники задней ступицы лежали вместе с передними, хотя последние стоили всего триста пятьдесят два рубля, и неизвестно, по какой цене ребятки их продавали. Скорее всего, по восемьсот. А разницу, выходит, клали в карман?

Стас слушал обо всех нарушениях, сдвинув брови и по-детски выпятив губы.

-Кретины -изрек он.

-Если  б наткнулись на автолюбителя, который хорошо знаком с ценами, получился бы скандал, —заметила Марта.

—    Форсунки лежали вместе с фарами, масло протекло на стекла и запачкало их, отмыть будет трудно, а каждая фара больше двух тысяч, — вставила Юля.

Она не любила продавцов, которые вечно над ней подтрунивали. Делали они это беззлобно, но Юля их юмора не понимала и с ними почти не разговаривала. Марта пожалела, что позволила Юле участвовать в этом разговоре.

- Твое мнение, Юленька? — неожиданно спросил Ровенский. — Что будем делать с нашими хлопчиками?

Марту передернуло от этого вопроса. Впервые Стас допускает такую бестактность: он хочет знать мнение бессловесной Юлии по делу, в которое она и входить-то не должна.

Зато ее помощница, услышав это ласковое «Юленька», раскраснелась, расцвела, бросила кокетливый взгляд на шефа.

   — Конечно, надо выгонять, — не раздумывая, ответила Юля. — Они бывают на складе лишь для того, чтобы взять ту или иную запасную деталь, а не для наведения порядка. А деньги получают исправно уже полгода! Да, вы правы: взять любого крепкого старичка, и склад блестеть будет!

Гендиректор посмотрел на Марту. Ей стоило огромных усилий не сорваться. Хотелось встать, бросить Cтаcy: «Что ж, решайте, а я пойду делом займусь!» — и уйти. Но она сдержалась. Быстро поняла, что это вспышка больного самолюбия. А Стасу просто вздумалось поиграть в демократию.

— Юля у нас сурово сегодня настроена, — улыбнулся Ровенский, давая задний ход: он уже осознал свой промах и спешил все исправить. — Хорошо, — Стас бросил взгляд на часы, — уже восемь. Спасибо, Юлечка, мы с Мартой Сергеевной учтем твое мнение. Можешь идти домой.

Юля вспыхнула, поняв, что ее выпроваживают. Она молча оделась и повернулась к Марте. —Я завтра с утра в банк, а к двенадцати мне надо встретить тетю из Воронежа. Я только встречу, посажу  на такси и приеду. Можно? — попросила она.

Марта кивнула.

— До свидания!

Юля даже не повернулась к директору, и его это  задело.

   —    Юля!    —    окликнул     он.

Она обернулась. Ее нежно-голубые глаза блестели от слез, губы дрогнули. Юля хотела холодно и бесстрастно взглянуть на Ровенского, но у нее не получилось и она смотрела на Стаса влюбленно. Марта  чуть не ахнула, сделав это открытие. Боже, да Юленька, оказывается, любит Стаса и, видимо, давно, а она, старая карга, даже не замечала этого. Юле двадцать один, у нее хороший рост, где-то сто семьдесят пять, стройные ножки, приятное личико, она неглупа, самолюбива, скромна, исполнительна. Не хватает, правда, ума, дерзости и, наверное, многого другого.

—    Ты на меня не обиделась?

—    Нет, Станислав Эдуардович.

—    Извини, я подумал... — Он развел руками.

—    Я пойду? — прикусив губу, проговорила она.

—    Да.

Она выскочила из кабинета, уже не скрывая слез.

—    В чем дело? — не понял Стас.

—    Ничего, с ней это бывает. Пройдет.

—    Ну хорошо, что будем делать с нашими боями?

—    Не выплачивать за этот месяц зарплату, заставить навести порядок в недельный срок. Не сделают- возьмем старичка.- Но думаю, ребята исправятся.

- А как же мнение Юли?

— Мнение. Юли ты можешь обсудить с ней за ужином, если возникнет    желание. Но разумнее будет не посвящать в наши дела посторонних, даже крепких старичков. И уж тем более не стоит менять продавцов, которые в курсе некоторых наших дел, я имею в виду скручивание кассы, перебивку ленты и тэ дэ и тэ пэ. Что мне тебе объяснять!

—    А при чем здесь твое предложение поужинать с Юлей? — нахмурился Стас.

—    Притом же, что и твой вопрос: «А как же мнение Юли?» Как можно всерьез относиться к дурацкому предложению?

Ровенский вызвал Колю и Лешу, врезал им по первое число, дал неделю на исправление, и те, со всем согласившись, ушли счастливые и довольные, ибо наверняка Миша успел рассказать им об угрозах Марты, а ее хлопчики боялись больше, чем Стаса.

—    На тебе лица нет. Устала? — участливо спросил Ровенский, едва они с Мартой остались одни.

—    Раньше на советских предприятиях инвентаризацию такого объема делали полторы недели, — вздохнула Земская. — Еще неделю писали отчет. Это минимум. А мы управились за один день: и проверка, и отчет, и резюме.

—    Что бы я без тебя делал?!

   — Хватит подлизываться!

—    Поедем, я тебя покормлю?

—    Нет, у меня даже на это сил не осталось. Извини, я труп.

—    Давай я сбегаю и чего-нибудь принесу?

—    Давай. — Она вдруг вспомнила, что дома у нее шаром покати, в холодильнике, как у американцев, только апельсиновый сок и баночки с соусами: с отъездом Виталика она перестала готовить. — Я бы съела горячей курочки! Купи гриль и кетчуп!

Стас убежал, а ей вдруг домой захотелось.

В дверь постучали.

-Да!

Вошел Леша. Светлокудрый, мягкий, впечатлительный. Коля был потверже; и посуровее.

   —Чего тебе?

-Мама мне пирожки давала на работу, а вы целый день не ели. Вот я принес, попробуйте! — Спасибо, оставь один, — кивнула главбухша.

Леша положил на стол все три пирожка. Они оказались с рисом и яйцом. Когда-то ее мама пекла такие же. Марта съела два и насытилась. Ей уже не хотелось  горячей курицы с кетчупом.

Вернулся Стас. Курицы он не купил, зато принес большой кусок осетрины горячего копчения, хрен, помидоры, лаваш и бутылку хорошего белого вина. Они молча поели, выпили по бокалу.

—    Давай махнем на три дня в Карпаты, — предложил Ровенский. — Покатаемся на лыжах. Снег, горы, чистый воздух. Ты так выматываешься! Надо отдыхать. Ну как?

—    Заманчиво.

—    Я все организую! — загорелся Стас. — Мы снимем люкс. Не хуже, чем в Швейцарии. Зато раза в три дешевле. Это закрытый пансионат, там приличная публика, а солнце такое дикое, что мы вернемся загорелыми!

Он ринулся к телефону, но Марта его остановила:

—    Я тебя умоляю, подожди!

—    Что тебя смущает?

—    Ты забыл, что у меня баланс?

Стас шумно вздохнул:

—    Извини, забыл.

Он уткнулся головой ей в колени, и она погладила его.  -Ничего, мы еще отдохнем, — сказала Марта.

Госпожа Ровенская сама позвонила ей домой. Представилась: Лидия Николаевна, можно просто Лида. Говорила, вежливо, дружелюбно, сказала, что Стасик все уши прожужжал про замечательную и гениальную Марту Сергеевну, вот ей и захотелось познакомиться.

— А может быть, нам встретиться? — неожиданно предложила мать Стаса.

Марта молчала. В таких неловких ситуациях она почему-то терялась. Но Лидия Николаевна уверяла, что им очень надо увидеться, желательно вдвоем, дабы обсудить некоторые «интересующие их обеих вопросы».

Они договорились о встрече у входа в гостиницу «Москва». Марта поджидала стареющую шестидесятилетнюю даму, но к ней подошла сорокалетняя женщина, на которую заглядывались даже молодые мужчины. Главбухша повела свою спутницу в испанский ресторанчик. Марта давно там хотела побывать, попробовать жареного осьминога и выпить золотой текилы. Ее подружка Валентина неоднократно была там с любовником и каждый раз пела ей песни про очарование милого закутка и голд текилу.

—    Я, конечно, сражена вашим экзотическим выбором, — оглядываясь на черных цыган, со слезой распевавших на небол ьшой эстраде испанские роман-серо, сердито заметила мамаша Станислава, — но предпочла бы более цивилизованное место!

—Как насчет текилы и осьминога? — спросила Марта.

—    Что?! — наморщив лоб, воскликнула Ровенская.

Когда-то она выглядела очаровательной. Худенькая, небольшого роста с точеным кукольным личиком, крепкой грудью и осиной талией, лет пятнадцать — двадцать назад она наверняка сводила с ума  своих высокопоставленных клиентов. Лидия Николаевна работала модельером в бывшем ателье Совмина, до сих пор обшивавшем российское правительство. При ее связях она могла бы устроить сына в любую госфирму, на любую должность, но Стас пожелал идти своим путем.