Любовь по расчету (СИ) - Стю Мари

Наталья долго выбирала наряд. Голубое платьице показалось не к месту и не ко времени. Возможно, ближе к концу отдыха, когда кожа Натальи приобретет ровный бронзовый оттенок, она наденет это платье. И не прогадает. Длинное платье с открытой спиной Наталья решила надеть в другой раз, когда поймет, нужен ли ей Давид. Уж больно будоражила она в этом наряде воображение мужчин.

— Значит, коктейльное, на одно плечо! — наконец сделала выбор Наталья, надела платье, покрутилась возле зеркала. — Да, то, что нужно.

Легкий макияж, высокая прическа с начёсом в стиле Брижит Бордо, открытые босоножки на невысоком каблучке — вышел прелестный образ.

Увидев Наталью, Давид не мог оторвать глаз, нежно улыбался и загадочно молчал. Потом взял Наталью за руку, приобнял, вывел из отеля. Давид и Наталья присели в такси.

— Ресторан на территории другого отеля в районе Нуса-Дуа, — уточнил Давид, взяв Наталью за руку.

— Я поняла, — обворожительная улыбка в ответ.

Всю дорогу Давид смотрел на Наталью. Она смущалась, опускала глаза. Никогда не видела столько обожания во взгляде мужчины.

<…>

Наталья и Давид присели за столик, сделали заказ сразу же подошедшему официанту.

— Представляю, как здесь красиво днем! — Наталья рассматривала подводный мир. — В очередной раз восторгаюсь задумкой. Я бывала в ресторанах под водой на Мальдивах, в Дубае.

— Выходит, я вас не удивил? — Давид улыбнулся.

— Вы сделали мне приятно. Это — больше, чем удивление.

— Это радует.

Великолепный ужин под бокал сухого красного вина, непринужденные недолгие беседы, минуты молчания, восхищенный взгляд Давида. Поведение Давида мало чем отличалось от того, как он вел себя в отеле и на пляже. Наталья уже привыкла к странностям поклонника и, казалось ей, другим новый знакомый быть не может.

— Наталья, я хочу кое-что прояснить, — вдруг сказал Давид после очередного тоста. — Думаю, мое признание многое объяснит тебе, — Давид нежно посмотрел на Наталью.

«Тебе?» — переход на неформальное общение резануло слух Натальи, чему она очень обрадовалась. Все же «ты» ближе, чем «вы».

— Да, конечно, я слушаю.

— Когда я тебя увидел в аэропорту, в Москве, не мог поверить своим глазам… — Давид заерзал. — Ты невероятно, невероятно красивая. А еще — ты невероятно, невероятно похожа на мою супругу в молодости. Никогда бы не подумал, что бывает такое сходство. Смотрю на тебя и вижу Олю. Прости, что говорю это. Может, тебе неприятно слышать, — Давид опустил глаза, помолчал, — но… Я в величайшей растерянности.

Наталья улыбнулась.

— Все хорошо, — сказала она, поставила бокал на стол.

— Спасибо! — Давид с благодарностью посмотрел на Наталью. — Я всегда старался с уважением относиться к женщинам. И в данной ситуации меньше всего хочу оскорбить тебя или обидеть… Ты — это ты, а не Оля. И заслуживаешь внимания и теплоты к себе не потому, что ты похожа на мою супругу. Но…

Наталья молчала.

— Я познакомился с Оленькой, когда мне было двадцать. Ей — тридцать один. Она сразила меня красотой, влюбился с первого взгляда. Такая же изящная… Ее стройные длинные ноги будоражили меня с первой минуты. Выразительные карие глаза и ямочка на левой щечке буквально свели с ума. Я не мог наглядеться. Пухленькие губки, курносый носик, чувственный ротик… нежная, как у младенца, кожа… Я боготворил Оленьку, любил всем сердцем, был верен как волк. Ни одна женщина не могла прокрасться в мое сердце, заполненное любовью до краев. — Давид ласково улыбнулся, помолчал, потоп продолжил: — Мы поженились спустя полгода отношений. Через год родился сын, через два года — еще сын… Мы прожили счастливую жизнь, шли вместе рука об руку, несмотря на перипетии судьбы. — Давид задумался, отпил из бокала воды, продолжил: — В прошлом я был дипломатом, работал в КГБ. Был вынужден уезжать в командировки, подолгу жить за границей. Слава Богу, это не помешало нашему семейному счастью. Но долгие разлуки с Олей лично для меня были невыносимыми. В конце девяностых ушел в охранный бизнес. Стало чуть легче. Видеться с Олей каждый день, засыпать и просыпаться с ней рядом — для меня было важнее важного. Много я работал. Уставал. Были взлеты и падения. Но она всегда была рядом…

Давид замолчал, посмотрел на Наталью. Его глаза прослезились. Давид достал из кармана аккуратно сложенный платочек, вытер глаза.

— Ее гибель подкосила меня, — сказал Давид, чуть погодя. — Я не знал, как буду жить дальше. Не знал, чем заполнить пустоту. Последние два года езжу по местам, где мы с ней отдыхали. Заселяюсь в тех же отелях, посещаю те же рестораны, заказываю те же экскурсии… Хожу везде, где мы были вместе, шептались, держась за руку. Мне так легче. — Давид опустил глаза, вздохнул, потом с нежной улыбкой посмотрел на Наталью: — А теперь, у меня такое чувство, что она рядом.

Давид взял бокал вина, грустно улыбнулся и сказал, подняв глаза кверху:

— Я всегда буду помнить тебя, родная. Всегда буду любить.

Давид отпил из бокала. Наталья поддержала его, также сделала глоток вина, правда, молча, и поставила бокал на стол.

— Прости меня, Наташенька! Прости, что говорю все это при тебе…

— Не нужно просить прощение, Давид. Я тебя понимаю. Честно, понимаю. Ты все правильно говоришь. И мне, кстати, очень нужно было это услышать. Потому… потому что, и вправду, твое признание многое объяснило.

<…>

Давид до конца ужина рассказывал о своей покойной жене, о том, как она погибла; как он ее любил, и будет помнить до самой последней минуты жизни. Как он благодарен судьбе, что Оля появилась в его жизни, и они сыграли свадьбу, хотя родители категорично были против женитьбы — ведь невеста старше на одиннадцать лет. А в те времена любое отклонение от общепринятых норм считалось чуть ли не преступлением. Особенно, если такие отклонения случались в семьях высокопоставленных людей, коими были и отец, и мать Давида. Давид рассказывал о трудностях, с которыми пришлось столкнуться ему и Ольге, пока он работал дипломатом и служил в комитете безопасности. Но много рассказывал и о радостях, которыми судьба баловала их семью.

Наталья практически молчала в ресторане. Она слушала, слушала внимательно и сопереживала Давиду. Впрочем, не только. Все, что Наталья узнала от Давида в тот вечер, оказалось стратегически важным. Теперь-то Наталья, наконец, узнала, как относится к ней Давид и почему именно так относится, а не иначе; узнала, чем он занимается, и каковы ее шансы соблазнить вдовца и беспечно зажить в столице. Кажется, именно в тот вечер Наталья поняла, как надо вести себя с Давидом, чтобы ее планы воплотились в жизнь.

Ужин в ресторане сблизил Давида и Наталью. Они уже не говорили друг другу «вы», как это было до самой минуты признания. Перешли на другой уровень общения — уровень общения близких людей. Вроде бы как…

17.

Следующие два дня отдыха выдались дождливыми. Давид и Наталья встречались днем, ходили в ресторан на завтрак, обед и ужин, вели непринужденные беседы в беседке и в целом прекрасно провели время. Особенно скрасило их отдых в дождливые дни посещение художественной галереи и спа-центра на территории отеля.

Давид с таким же чувством смотрел на Наталью. О покойной жене он говорил уже меньше, что Наталья расценивала, как хороший знак — Давид переключает внимание на Наталью, заполняет ею всю пустоту, которая образовалась в результате безвременной утраты любимой женщины. В то же время никаких решительных действия для сближения не столько душ, но тел, Давид не предпринимал.

Когда восстановилась погода, засияло солнышко, Давид предложил Наталье провести оставшееся время на Бали, разъезжая по достопримечательным и живописным местам.

— Наташенька, как на счет тура на остров Нуса Пенида? — спросил Давид во время прогулки после завтрака.