Семь дней чудес - Анатолий Мошковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если, конечно, получится. А для этого надо было забыть про всякую жалость и заняться Глебом. Он колотит маленьких, обманывает всех, боится дать на пять минут велосипед. А его еще жалеть?
Глеб сидел впереди, и Боря весь последний урок держал его под Хитрым глазом. Глеб, к счастью, вел себя прилично: не кричал, не бросался ни на кого с кулаками, а только непрерывно кривил свои узкие язвительные губы и подмаргивал Коле, сидевшему перед ним.
Как только прозвенел звонок с последнего урока, Боря очутился возле него.
– Попугай, – сказал он, – ты должен немедленно вернуть мне мой лайнер.
– Хоть сейчас! – тряхнул ушами Глеб.
– Тогда беги за ним, и чем быстрей, тем лучше… Принесешь к нашему дому, к Вовиному подъезду… Ты не забыл, где мы живем?
– Нет.
– Ну так беги!
И Глеб побежал. Он забыл даже положить в сумку учебники и тетради. Боря так торопил его потому, что опасался, что действие Хитрого глаза кончится, пока Глеб добежит до дому и с лайнером помчится назад. Ведь если Глеб хоть на треть лишится этого действия, он ни за что не отдаст ему лайнер! А если действие будет продолжаться, у Бори будет еще одна великолепная вещь.
Но это была только часть плана…
Главное – не робеть. Боря подошел к Вове и спросил:
– Слушай, ты умеешь запускать подводную лодку?
На него исподлобья глянули глуповато-ясные глаза.
– А тебе что?
Боря сразу понял: не умеет, иначе зачем же звал он тогда брата на пруд? Боря стал нервничать.
– Геннадий сегодня работает?
– А тебе зачем? – Вова, стоя на одной ноге, коленом другой попытался почесать подбородок: все сильнее действовал на него Хитрый глаз.
«Видно, он дома», – подумал Боря и не стал объяснять, зачем ему нужен Гена.
Поняв, что больше от Цыпленка толку не добиться, Боря провел карманом по мальчишкам.
– Ребята! – крикнул он. – Я хочу еще раз показать вам удивительное зрелище… Помните, как ныряла подводная лодка? Сейчас будет еще удивительней! Идите же за мной! Вперед!
Боря ринулся к дверям. И почти все, кто был в классе, кинулись за ним. Они бежали с криками радости и восхищения, толпой вырвались из класса, с тяжелым, слоновьим топотом пронеслись по коридору и затопали по лестнице вниз, не обращая внимания на учителей, шедших из классов с журналами и картами в учительскую.
У раздевалки Боря окриком остановил ребят, потому что все они забыли про свои пальто и куртки и даже Андрей – про черную кожанку.
– Одевайтесь!
Потом они помчались к его дому. Они бежали с такой скоростью, что Боря не мог угнаться за ними – а уж он-то как бегал! – и скоро очутился в хвосте, а потом отстал метров на десять.
Вот и их дом. И Вовин подъезд. Чтоб ребята не разбежались, выйдя из-под влияния Хитрого глаза, Боря не сразу пошел с Вовой за его братом, а минут десять, собрав всех в подъезде, где они тесно сбились, и повернувшись к ним грудью, подробно разъяснял предстоящее зрелище.
Вдруг сильно стукнула дверь, и в подъезд, обливаясь потом, ворвался Глеб с коробкой в руках. Лицо у него было такое же, как всегда, и тонкие губы почти не кривились, и уши стали обычными. И глаза смотрели по-прежнему – холодно и зло.
Боря растолкал ребят и выхватил из рук Глеба коробку. Удалось! Получилось! Обе вещи теперь у него! И громко сказал:
– Ждите нас здесь. Через пять минут мы с Вовой и Геннадием выйдем… Ура!
– Урра! – подхватил класс.
– Веди, – сказал он Цыпленку и подтолкнул его к двери.
Вова постучал. Открыла Вовина мама. Она сразу заметила перемену в сыне.
– Ты что так улыбаешься? А уши? Боже мой!
– У него сегодня хорошее настроение, а уши – временно, – тут же ввернул Боря, скромно стоявший с коробкой под мышкой за Вовой. – Он хочет спросить, не ушел ли Геннадий…
– Мамочка, Гена не ушел? – спросил Вова и расхохотался. – Где он?
– У себя. – Мама недоверчиво посмотрела на Борю.
Боре было не по себе: ведь не к кому-то идет – к Геннадию!
Идти к нему было страшно. Очень. Удрать? Но тогда все пропало!
И тут Вова схватил Борю за руку и, подпрыгивая на одной ноге, потащил его в другую комнату, где он еще не был, и распахнул дверь. Здесь некогда помещалась комнатушка-чулан, а сейчас… Сейчас это было великолепное конструкторское бюро и завод одновременно: полки с инструментами, сильная лампа на шарнирной ножке и даже маленькая чертежная доска. Гена, в синем халате с засученными рукавами (совсем не похожий на седобородого волшебника из сказок, но все равно волшебник!), сидел за верстаком и напряженно рассматривал внутренности неведомой, перевернутой машины: путаница многоцветных проводков, крошечных сопротивлений, полупроводников, конденсаторов. Не повернув к ним головы – не заметил? – Гена стал что-то паять тонким электропаяльником. С серебристого кончика его шел острый запах и вверх раскручивалась синяя спираль дымка.
Здесь уже пахло но щенками, птицами или водорослями из аквариума. Здесь замечательно било в нос краской, жженой резиной, кислотами и плавящимся металлом.
Гена сидел к ним боком, и Боря видел его широкий, склоненный над верстаком лоб, острый блеск его квадратных очков и жесткие короткие волосы. И боялся дохнуть.
– Хи-хи, – произнес Вова. – Ха-ха-ха!
– В клоуны решил пойти? – сказал Гена, не отрываясь.
– А это тоже почетная профессия, – выжал из себя Боря, и Вова, очевидно довольный его ответом, расхохотался, запрыгал и нечаянно поддел головой одну из полок; на ней что-то угрожающе задребезжало.
– Тебя по мозгам чокнули? – спросил Гена.
– Что вы! У него просто такое настроение…
– Ты уверен?
Боря весь съежился. Ох как было опасно! Геннадий все видит и чувствует. Куда больше Андрея… И нельзя больше медлить.
– Геннадий… – начал он, весь вспотев. – Скажите, пожалуйста, как приводится в действие двигатель подводной лодки, как она управляется и как…
– Выходит из воды ракета?
– Ага. Я хотел у Вовы…
– У кого сейчас лодка? – строго спросил Гена.
И Борю облил холод; он понял: добром тут ничего не решить, и медленно повернулся к нему карманом. Дымок сразу перестал струиться из-под кончи-ка паяльника.
– Я.., я хочу, чтоб вы помогли мне завести лодку…
Гена, видно под влиянием Хитрого глаза, поднял к нему свое широкое, уже не такое сосредоточенное лицо… И уши… И у него медленно полезли вверх уши!
– Зна-зна-значит, она у тебя?
– У меня. – Боря все ближе пододвигался к Геннадию, обдавая его потоком невидимой энергии, бьющей из Хитрого глаза.
– У-ух ты! – тяжело сказал вдруг Гена и скрипнул, точно от злости, зубами. – Придется… Что это у тебя такое? – Встал и пошел к двери.
Боря совсем перепугался. Даже сердце вдруг закололо.
Стиснув губы, двинулся он за ним.
– Что с вами? – спросила мама – Куда вы? И в халате?
В подъезде все так же толпился их класс. Боря попросил ребят выходить и двигаться к пруду. А сам помчался домой, нырнул на животе под свою кровать, задвинул подальше коробку с лайнером и достал другую коробку. В лифте обдул с нее пыль.
ЛОДКА УХОДИТ В ГЛУБИНУ
Ребят перед домом уже не было, и ему пришлось поднапрячь все силы, чтоб догнать их. Они толпой валили по улице, ведущей к пустырю с прудом, и при этом хохотали и пели. И над ними молодой рощей упруго покачивались большущие уши. Сзади всех понуро брел Гена в своем синем халате с закатанными рукавами, и вид у него был почти обычный. Сбоку от него мчалась ярко-красная длинноухая Наташка – уж вот кто мгновенно поддавался действию Хитрого глаза! – и еще несколько девчонок из их класса.
Проходившие мимо люди неодобрительно косились на эту шумную толпу.
– Тише вы! – крикнул Боря и заткнул уши, единственно нормальные уши во всей этой компании, и слегка отвернулся. И пошел боком. Но долго идти отвернувшись было рискованно: ребята могли выйти из повиновения.
Минуты через две они были у большого пруда, берега которого поросли мелкой травкой. Боря подозвал Гену, достал из коробки лодку и с боязнью подал ему. Гена положил ее на колени, вынул из карма-па складной ножичек, открыл узенькую лопаточку, просунул в щелочку носового люка, и люк откинулся.
Боря стоял рядом и наблюдал: хотел запомнить все.
Он заглянул в люк и увидел крошечные циферблатики со стрелочками, какие-то винтики и рычажки. Гена что-то сделал там, что-то переставил, передвинул; делал он все так быстро, что Боря не мог уследить и запомнить, а это было так важно. Что за лодка, которая не плавает? Что за лайнер, который не летает?
Наконец Гена закрыл люк. Лицо его хмурилось, очки подрагивали на носу.
– А вы.., вы напишете мне на бумажке?
– Чего тебе написать? – Как она заводится… По порядку все…
Лицо Гены сердито напряглось.
– Тебе мало того, что заставил меня прийти на этот пруд? Тебе еще бумажка нужна? Бумажка нужна? Бумажка… И может, с печатью? И на бланке? На блан…
