Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.) - Вячеслав Зарубин

При всей неполноте и противоречиях конституция, выработанная Курултаем, носила определенно демократический характер. Другой вопрос – что было подпочвой конституции? Результат движения по инерции – замах на государственность с этнической доминантой и благостными обещаниями-перспективами. Как откровенно заявит в интервью константинопольской газете «Ихдам» А. С. Айвазов в следующем году: «Наша… цель была, принимая все меры, утвердить самостоятельность Крыма и, таким образом, дать коренному населению господствующее положение (курсив наш. – Авт.)»125. Такие фигуры, как Сейдамет, Айвазов, да и сам Челебиев, видели в

Основных законах одну из «станций» на пути к татарской этнократии в Крыму.

Позднее, в эмиграции, Дж. Сейдамет оценит курултаевскую конституцию следующим образом: «…При изучении конституции крымских тюрков можно заметить, что в ней преобладает идея тюркской государственности, а не идея французской независимости или русского размаха. В нашей конституции идея истинной демократии (что следует понимать под «истинной демократией»? – Авт.) прослеживается гораздо больше, чем идея социальной революции и свободы. В этом историческом документе в довольно ясной форме проявилась способность всех тюрков к истинной государственности…»126.

Этой подпочвы не заметили крымские демократы, благожелательно оценившие курултаевскую конституцию. На заседании Крымского комитета РСДРП (меньшевики) 19 декабря звучали такие речи: «Становиться в воинственную позу нам, с[оциал].-демократам не к лицу. Большинство народностей стремятся к децентрализации. Это все мелкобуржуазные по составу народности, и самое движение, конечно, не пролетарское, а мелкобуржуазное; но оно имеет здоровые корни… Татары стали на здоровую, общедемократическую точку зрения, они не стремятся к п р е о б л а д а н и ю татарской народности (курсив наш; ср. с высказыванием Айвазова. – Авт.). Конечно, объявление автономного национального правительства, обнародованное на днях, – политическая нелепость. Не нужно забывать, что татар всколыхнула анархия большевистская. Местный патриотизм толкает татар оберечь Крым от анархии – отсюда стремление захватить военную силу… Сейдаметов… настроен идеалистически, он искренний человек. Необходимо соглашение с татарами». И в постановлении: «Соглашение с татарской народностью необходимо, и если явится необходимость противодействия захватным стремлениям, то только идейные парламентские формы противодействия допустимы»127.

Упоение фасадом при неумении заглянуть внутрь здания обнаружил и, казалось бы, такой опытный политик, как один из лидеров крымских кадетов, антагонистов национального движения, Д. С. Пасманик (впрочем, лучше говорить не о неумении, а о сознательном нежелании перед лицом грозной опасности – большевизма): «Как это случилось, что веками угнетенные татары дали чудный урок государственной мудрости русским гражданам, бывшим до революции единственными носителями русской государственности, это… вопрос, который заинтересует социологов и психологов. Но факт остается фактом.

И все нетатарские жители Крыма, которым дороги порядок и законность, равная для всех свобода и социальная справедливость, спокойное развитие экономических и духовных сил края, должны всеми силами поддержать стремление татар к государственному строительству. Поддерживая его, мы спасем Крым, а косвенно и всю Россию, от анархии и разложения. (…)

…Не задумывают ли татары отложение Крыма? Все официальные заявления (как можно политику безоговорочно верить словам других политиков? – Авт.) авторитетнейших представителей крымско-татарского населения, все его официальные документы и объявленные крымско-татарские основные законы свидетельствуют о том, что имеется в виду только одно: оздоровление Крыма на благо всего крымского населения. Мы должны отнестись с полным и нераздельным доверием к татарам. Мы должны помнить: теперь перед нами только задача борьбы с анархией.

Мы поэтому думаем, что все действительно государственные элементы крымского населения поддержат всеми своими материальными и духовными силами мусульманскую организацию, содействующую устроению Крыма: этого требуют жизненные интересы Крыма и России. Только созидательной работой можно бороться с разрушительной анархией и губительной демагогией»128.

Итак, в зависимости от подхода к вопросу о власти в Крыму концентрируются три социальные группы. «…Земцы и остальные русские (и не только. – Авт.) общественные и политические деятели стояли на почве признания правительства Керенского»; татарская группа, которая придерживалась платформы: «Об ушедшем правительстве Керенского не жалеем, установившуюся советскую власть не приветствуем, самостоятельности Крыма добиваемся (курсив наш. – Авт.)»; большевики129. Соответственно, возникает сначала двое-, а затем и троевластие: СНП, Курултай – параллельные, парадоксально пересекавшиеся институты: члены Курултая входили в состав Совета – и леворадикальные Севастопольские совет и ревком. Приплюсуем продолжавшую действовать администрацию Временного правительства, прежде всего городские думы – реальную местную власть – и перед нами возникнет картина управленческого хаоса. 14 января 1918 года Севастопольский совет объявил о роспуске Совета народных представителей, из которого уже успели выйти социал-демократы во главе с П. И. Новицким.

Тем временем серьезные сдвиги происходят в политике соседней, чрезвычайно значимой в тот период для Крыма Украине. Действия Центральной Рады очень скоро начинают выходить за рамки двусмысленного III Универсала. В ноябре В. К. Винниченко в качестве генерального комиссара Украинской Народной Республики по внутренним делам объявил телеграммой бывшие органы Временного правительства в губернии, в том числе и губкомиссариат, подчиненными украинскому правительству (Генеральному секретариату)130, за чем последовали многочисленные циркуляры Киева аналогичного характера, которые, впрочем, в Крыму игнорировались. Однако особенно привлекал Раду Черноморский флот.

Еще в октябре по поручению Центральной Рады Д. В. Антонович вел переговоры с командованием Черноморского флота, и уже 24 октября, по согласованию с Украинским Генеральным комитетом Рады, при штабе флота официально аккредитован и поставлен на довольствие в качестве комиссара Центральной Рады капитан 2-го ранга Е. Н. Акимов. 1 ноября в Киеве учреждена Морская Генеральная Рада, а 16 ноября приказом командующего флота создана комиссия по передаче комиссару Центральной Рады крейсера «Память Меркурия».

Хотя Севастопольский совет, сглаживая страсти, признал украинизацию флота на заседании 14 ноября, тогда же была вынесена симптоматичная резолюция: «Вражда между нами (русскими и украинцами. – Авт.) растет и грозит залить нас потоками братской крови… Наша дружба свята, вечно нерушима, мы братья по духу и крови». Подобные призывы, однако, тонули во взаимном недоверии.

Решение Рады о присоединении северных уездов Таврической губернии вызвало в Крыму всеобщее возмущение (исключая татар и большевиков). Кадеты, эсеры, меньшевики, еврейские партии, даже большинство делегатов от Северной Таврии на губернском съезде 20–23 ноября, протестуя против односторонней акции, ставили закономерный вопрос: а как же быть с волей народа, с правом на самоопределение, которым воспользовалась сама Рада, провозгласив независимость Украины? На упоминавшемся заседании 15 ноября эсер А. В. Либеров рассуждал: «…Вопрос об отношении к украинской республике нужно было направить… к тем жителям северных уездов Таврии, которые в один день оказались «аннексированными» украинской республикой. Между тем, днепровский уездный съезд крестьянских депутатов отрицательно отнесся к центральной раде, мелитопольский – отказался обсудить этот вопрос, и только одна из 29 волостей мелитопольского уезда (Покровская) высказалась за признание центральной рады… Кто же имел право решить вопрос помимо самого населения?»131

В статье «Украинская Республика и Учредительное Собрание» член СЕРП И. Б. Яхинсон писал: «Положим, что каждая часть России может самостоятельно, не спрося других частей, соседних с ней, самоопределиться, т. е. установить свои географические, этнографические или исторические границы… Допустим. Но ведь это самоопределение должно быть актом народной воли, а не большей или меньшей, пусть и организованной, но все же группы, какой является малая рада. (…) Универсал об украинской республике, провозглашенный без ведома национальных меньшинств Украины, не может не вызвать среди них недовольства. (…) И ведь еще только начнутся разногласия по вопросу о границах Украины в тех губерниях, где украинцы не составляют абсолютного большинства. И кто будет разрешать эти споры о 3-х северных уездах Таврической губернии… и т. д.»132.