Стихи - Яков Полонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПОЛЯРНЫЕ ЛЬДЫ
У нас весна, а там — отбитые волнами,Плывут громады льдин — плывут они в туман —Плывут и в ясный день и — тают под лучами, Роняя слезы в океан.
То буря обдает их пеной и ломает,То в штиль, когда заря сливается с зарей,Холодный океан столбами отражает Всю ночь румянец их больной.
Им жаль полярных стран величья ледяного,И — тянет их на юг, на этот бережок,На эти камни, где нам очага родного Меж сосен слышится дымок.
И не вернуться им в предел родного края,И к нашим берегам они не доплывут;Одни лишь вздохи их, к нам с ветром долетая, Весной дышать нам не дают…
Уж зелень на холмах, уж почки на березах;Но день нахмурился и — моросит снежок. —Не так ли мы вчера тонули в теплых грезах… А нынче веет холодок.
<1871>«Блажен озлобленный поэт…»**
Блажен озлобленный поэт,Будь он хоть нравственный калека,Ему венцы, ему приветДетей озлобленного века.
Он как титан колеблет тьму,Ища то выхода, то света,Не людям верит он — уму,И от богов не ждет ответа.
Своим пророческим стихомТревожа сон мужей солидных,Он сам страдает под ярмомПротиворечий очевидных.
Всем пылом сердца своегоЛюбя, он маски не выноситИ покупного ничегоВ замену счастия не просит.
Яд в глубине его страстей,Спасенье — в силе отрицанья,В любви — зародыши идей,В идеях — выход из страданья.
Невольный крик его — наш крик,Его пороки — наши, наши!Он с нами пьет из общей чаши,Как мы отравлен — и велик.
1872КАЗИМИР ВЕЛИКИЙ**
Посв. памяти А. Ф. Гильфердинга[15]
1В расписных санях, ковром покрытых, Нараспашку, в бурке боевой,Казимир, круль польский, мчится в Краков С молодой, веселою женой.
К ночи он домой спешит с охоты; Позвонки бренчат на хомутах;Впереди, на всем скаку, не видно, Кто трубит, вздымая снежный прах;
Позади в санях несется свита… Ясный месяц выглянул едва…Из саней торчат собачьи морды, Свесилась оленья голова…
Казимир на пир спешит с охоты; В новом замке ждут его давноВоеводы, шляхта, краковянки, Музыка, и танцы, и вино.
Но не в духе круль: насупил брови, На морозе дышит горячо.Королева с ласкою склонилась На его могучее плечо.
«Что с тобою, государь мой?! друг мой? У тебя такой сердитый вид…Или ты охотой недоволен? Или мною? — на меня сердит?..»
«Хороши мы! — молвил он с досадой. — Хороши мы! Голодает край.Хлопы мрут, — а мы и не слыхали, Что у нас в краю неурожай!..
Погляди-ка, едет ли за нами Тот гусляр, что встретили мы там…Пусть-ка он споет магнатам нашим То, что спьяна пел он лесникам…»
Мчатся кони, резче раздается Звук рогов и топот, — и встаетНад заснувшим Краковом зубчатой Башни тень, с огнями у ворот.
2В замке светят фонари и лампы, Музыка и пир идет горой.Казимир сидит в полукафтанье, Подпирает бороду рукой.
Борода вперед выходит клином, Волосы подстрижены в кружок.Перед ним с вином стоит на блюде В золотой оправе турий рог;
Позади — в чешуйчатых кольчугах Стражников колеблющийся строй;Над его бровями дума бродит, Точно тень от тучи грозовой.
Утомилась пляской королева, Дышит зноем молодая грудь,Пышут щеки, светится улыбка: «Государь мой, веселее будь!..
Гусляра вели позвать, покуда Гости не успели задремать».И к гостям идет она, и гости — Гусляра, — кричат, — скорей позвать!
3Стихли трубы, бубны и цимбалы; И, венгерским жажду утоля,Чинно сели под столбами залы Воеводы, гости короля.
А у ног хозяйки-королевы, Не на табуретах и скамьях,На ступеньках трона сели панны, С розовой усмешкой на устах.
Ждут, — и вот на праздник королевский Сквозь толпу идет, как на базар,В серой свитке, в обуви ремянной. Из народа вызванный гусляр.
От него надворной веет стужей, Искры снега тают в волосах,И как тень лежит румянец сизый На его обветренных щеках.
Низко перед царственной четою Преклонясь косматой головой,На ремнях повиснувшие гусли Поддержал он левою рукой,
Правую подобострастно к сердцу Он прижал, отдав поклон гостям.«Начинай!» — и дрогнувшие пальцы Звонко пробежали по струнам.
Подмигнул король своей супруге, Гости брови подняли: гуслярЗатянул про славные походы На соседей, немцев и татар…
Не успел он кончить этой песни — Крики «Vivat!» огласили зал;Только круль махнул рукой, нахмурясь: Дескать, песни эти я слыхал!
«Пой другую!» — и, потупив очи, Прославлять стал молодой певецМолодость и чары королевы И любовь — щедрот ее венец.
Не успел он кончить этой песни — Крики «Vivat!» огласили зал;Только круль сердито сдвинул брови: Дескать, песни эти я слыхал!
«Каждый шляхтич, — молвил он, — поет их На ухо возлюбленной своей;Спой мне песню ту, что пел ты в хате Лесника, — та будет поновей…
Да не бойся!» — Но гусляр, как будтоК пытке присужденный, побледнел… И, как пленник, дико озираясь,Заунывным голосом запел:
«Ох, вы хлопы, ой, вы божьи люди! Не враги трубят в победный рог,По пустым полям шагает голод И кого ни встретит — валит с ног.
Продает за пуд муки корову, Продает последнего конька.Ой, не плачь, родная, по ребенке! Грудь твоя давно без молока.
Ой, не плачь ты, хлопец, по дивчине! По весне авось помрешь и ты…Уж растут, должно быть к урожаю, На кладбищах новые кресты…
Уж на хлеб, должно быть к урожаю, Цены, что ни день, растут, растут.Только паны потирают руки — Выгодно свой хлебец продают».
Не успел он кончить этой песни: «Правда ли?» — вдруг вскрикнул КазимирИ привстал, и в гневе, весь багровый, Озирает онемевший пир.
Поднялись, дрожат, бледнеют гости. «Что же вы не славите певца?!Божья правда шла с ним из народа И дошла до нашего лица…
Завтра же, в подрыв корысти вашей, Я мои амбары отопру…Вы… лжецы! глядите: я, король ваш, Кланяюсь, за правду, гусляру…»
И, певцу поклон отвесив, вышел Казимир, — и пир его притих…«Хлопский круль!» — в сенях бормочут паны… «Хлопский круль!» — лепечут жены их.
Онемел гусляр, поник, не слышит Ни угроз, ни ропота кругом…Гнев Великого велик был, страшен — И отраден, как в засуху гром!
<1874>ИЗ БУРДИЛЬЁНА**
