Остров Забвения - Дуглас Брайан

А бесноватый гуляка на следующий же день предъявил своим собутыльникам обширные долговые счета. Привыкшие к постоянной зависимости от своего главаря, нахлебники как-то незаметно для себя очутились на прииске в качестве очень дешевой рабочей силы. Некоторые из них бежали и погибли в тундре, некоторые tie выдержали непосильных трудов и зачахли. Но это Друкса не волновало. Прииск приносил прибыль, сказочную, грандиозную — о такой он и не мечтал. Друкс мог бы вернуться назад, однако, исполненный презрения к человечеству, предпочел поселиться тут же, в неказистой лачуге.

В старателях не было недостатка. Три-четыре найденных за зиму рубина с лихвой искупали десятки человеческих жизней. «Они — человеки, а я — сверхчеловек, — думал Друкс, глядя на наемных бродяг. — Если существуют они, должен существовать и я».

Зепп Ворчун тоже считал себя сверхчеловеком.

Никто не знал, откуда он пришел, словно Зепп сам собою возник из кислой барачной вони. Лучшие нары, которых он был достоин, стоили жизни их прежнему владельцу — тот некстати заупрямился. Прочие обитатели барака решили, что так и должно быть. Некоторые рычали для вида, хотя в душе покорились сразу.

Была в Ворчуне страшная сила, хоть с виду он представлялся обыкновенным жилистым мужичонкой. Сила эта выглядывала иногда из глаз Зеппа, сквозь спутанные космы, когда Ворчун глядел исподлобья. «Люди — волки, — говаривал он. — Все остальное — вранье!».

А вечные подростки, вроде Микеля или Штыря, глядели ему в рот и подвывали, как волчата...

Варвар был очень неудобен Зеппу. Если Друкс был противником закономерным, игравшим по тем же правилам, то Конан ни во что не играл и отвергал все волчьи ритуалы. С ним невозможно было не считаться. Но самое опасное качество его заключалось в спокойствии. Конана невозможно было вывести из себя. Кроме того, что особенно злило Ворчуна, среди молодых старателей обнаружились желающие подражать варвару. Нельзя было мириться с этим. Зепп Ворчун долго думал, как исправить ситуацию, и однажды его посетило вдохновение...

Следующий день обошелся без происшествий. Мимбо настаивал на вооруженном патрулировании лагеря, но Конан отговорил его.

— Твой первый план был лучше, — сказал он. — Сторожа не смогут ходить в темноте, а хищник увидит огни и затаится.

Мимбо ухмыльнулся и задал вопрос:

— Скиба, которого съели, почему был без фонаря? Ты думать об этом?

— Нет, — признался варвар.

— Тогда думать теперь.

— В самом деле, почему у Скибы не было ни фонаря, ни факела? — размышлял Конан вслух, сидя на топчане в своем углу лачуги. — Что этот несчастный делал в хозяйственном бараке, один, в кромешной тьме?

— Может быть, чудовище схватило его на тропинке и уволокло в барак? — предположил Ван-дер Глопп.

— Барак запирается на засов. Звери не открывают засовов, а нежить не смогла бы прикоснуться к холодному железу, — возразил Конан. — В смерти Скибы повинен человек, и я найду его.

— Допустим, убийство Скибы было спланировано. Но к чему такие сложности? Его попросту можно было зарезать и представить это как самозащиту.

— Должны быть причины.

— Поймешь их — найдешь убийцу, — молвил Вандер Глопп и подкинул в печку кусок торфа.

Ночью Конану снился мертвец из шахты. В искрящемся сумраке возникало его неподвижное бледное лицо и вдруг искажалось в ярости. А потом увиделись его руки — синевато-белые, с черными когтями, сцепленные на гладкой груди.

От тревожных размышлений, не оставлявших его даже во сне, Конан проснулся в скверном настроении.

В этот день нашли мертвыми еще двух старателей — хищник растерзал их так же, как и Ски-бу. Их изувеченные тела обнаружились возле склада. Никто не мог вспомнить, когда и зачем погибшие вышли из барака среди ночи. И снова возле них не было ни факелов, ни фонарей, хотя даже отлучаясь по надобности старатели брали с собой огонь.

Друкс с учетной книгой в руках шарил по складу и ругался — он был уверен, что убитые хотели обокрасть его. Подтверждением этих подозрений служила выломанная дверь, висящая на дужке бесполезного теперь замка.

— Странно, *— сказал варвар, осмотрев дверной косяк. — Такое ощущение, что дверь выбили изнутри.

— Чушь, — отрезал Друкс. — Но что это? Мерзавцы вскрыли ящик с моим окаменевшим приятелем!

Он сорвал крышку, гвозди из которой, согнутые, валялись на полу.

— Они, к счастью, не успели ему повредить, — бормотал он, рассматривая неподвижное страшное тело. Конан взглянул на нечеловеческие останки и хмыкнул.

— Глупо воровать такую громоздкую тяжелую штуку, — заметил он. — По-моему, здесь дело в другом.

— Оставь свои мысли при себе, — ядовито сказал хозяин прииска. — Я плачу тебе за охрану моего добра, но ночной хищник справляется лучше тебя и не требует жалованья.

Конан пожал плечами и вышел. У него имелась пара догадок по поводу случившегося.

Микель, обжигаясь, глотал похлебку, сидя на своих нарах. Из его водянистых глаз катились слезы. Конан смотрел на него в тишине — ждал.

— Я ничего не знаю, я ничего не видел... — захныкал Микель и поперхнулся. — Что тебе нужно от меня?

— Погибнут все, кого Зепп заставил участвовать в своей затее, — сказал варвар. — У тебя есть еще возможность спасти свою шкуру.

— Ничего не понимаю, о чем это ты говоришь. — Микель взглянул умоляюще. Голос его дрожал.

Конана затошнило.

— Когда пугало, которому тысячи лет, начнет выедать тебе потроха заживо, ты вспомнишь мои слова, — произнес он. — Ты же видел, как это было со Скибой. Ты все видел. Я только в толк не возьму, как Зепп догадался, что каменный труп можно оживить. Не знаешь?

Неожиданным быстрым движением Конан нанес Микелью сильную пощечину, от которой тот повалился на пол.

— Говори, слизняк! — В голосе варвара появились страшные отзвуки. От ужаса Микель даже рыдать перестал.

— На мертвеце был какой-то амулет. Штырь его украл, верно? И показал Зеппу, правильно? На амулете были письмена? И Ворчун сумел их прочесть? Кто ему помог?

Микель кивнул, причем кровь хлынула у него из носа.

— Сам. Он сам прочел, — давясь, сказал он. — Я не знаю как.

— А бедного Скибу вы попросту принесли в жертву?

— Ему нужно было поесть... Он требовал еды... Как ты догадался?

Конан ухмыльнулся.

— Ваш ходячий труп переменил положение рук. Согласись, это неспроста!

— Ты очень уверен в своей силе? — злобно щурясь, проговорил Микель. — Но это тебе не по зубам. Ты сам — ходячий труп.

Конан пропустил это мимо ушей.

— Если ты подробно расскажешь мне, как выглядел амулет, я не сломаю тебе рук и ног, — пообещал он.