Лучшее в Королевствах. Книга II - Эд Гринвуд

Она сражалась, но враг презрительно легко превзошёл её. У неё не осталось скрытых козырей или тайных чар; она обречена – и Дасклейк вместе с ней.

Как сказал однажды взволнованному Дабрасу её отец, глядя с обдуваемой ветром вершины горы Глиммердаун вниз, на поле сражения: «Всё кончено, осталось лишь молиться»

Лишь молиться…

Что ж, а что ещё она могла сделать?

Аэриндель заткнула Грозовой Посох за пояс и помчалась прочь из зала, пробираясь тёмными коридорами замка к одной пыльной и заброшенной лестнице. Многие факелы не горели, и нигде не было видно ни стражников, ни слуг. Они все сбежали? Или их сгубила тёмная магия Раммаста?

Но об их судьбе следовало волноваться позже. Сейчас, в сгущающейся тьме за кладовыми, нужно было найти спуск в семейную крипту.

В конце концов, хоть правительница и боялась его разбудить, Аэриндель всё же пришлось использовать Грозовой Посох, чтобы призвать источник слабого света – или сломать шею, упав со ступеней ведущей к воротам лестницы – к воротам, украшенным символом Саммертинов, расщеплённым дубом.

Посох её отца издал странный, приглушённый звук – будто множество голосов повторяли бесконечный припев без слов. Но он подчинился, не пытаясь вырваться, как тогда в зале для пиршеств. Возможно, чары Раммаста не могли достичь его здесь, внизу.

Ключа у Аэриндель не было, но в ней текла кровь рода Саммертинов – прокусив кожу на руке, она получила достаточно красной жидкости, чтобы оросить герб. Как только капли коснулись дерева, раздался слабый напевный звук, и ворота открылись.

На следующей двери не было ни замка, ни защёлки, поэтому женщина толкнула её ногой, сразу почуяв знакомый затхлый, землистый запах, всегда осаждавший место упокоения её предков.

Здесь находился длинный, узкий саркофаг Хаэриндры, матери, которую она не знала. Дальше – гробница Орбрара, с высоким балдахином; а справа – большой чёрный гроб с телом её отца.

Грозовой Посох неожиданно загудел, и этот низкий звук отразился от чёрного камня, оберегавшего отцовский прах; Аэриндель едва не развернулась и не убежала. Такого раньше не случалось.

Свет – слабое мерцание воздуха, не искра и не пламя – внезапно появился перед ней, в пространстве между тремя знакомыми гробами. В этом свете женщина увидела и другие саркофаги, уходящие в тёмную сводчатую высь… и источник сияния – белую звезду в простом каменном обелиске.

Алтарь Мистры. Давно – слишком давно – она в последний раз становилась на колени здесь, прося указать путь. Теперь же она торопливо опустилась наземь. Капли крови с руки упали на камень и напугали её, мгновенно обратившись в дым, сначала закружившийся вокруг неё, а потом исчезнувший так же быстро, как и появился.

- Мать Тайн, - зашептала правительница. – я пренебрегала тобой и не отличалась прилежностью в изучении священного Искусства магии… но ты мне нужна сейчас, и я пришла умолять о прощении и просить совета. Святая Мистра, помоги мне!

- Помощь близка, - донёсся из темноты справа слабый шёпот. Аэриндель это потрясло так сильно, что она едва не выронила посох.

Мгновение спустя женщина поняла, что посох тонет… погружается в твёрдый камень, на котором она стояла на коленях!

Она потянула магическое орудие, но это было все равно, что пытаться сдержать бегущего жеребца. Посох неумолимо тянул вниз, обжигая цепляющиеся за него пальцы, выскальзывая из них, утопая в камне, в котором не было ни дыр, ни отметин… и который остался холоден и твёрд под её руками, когда посох исчез.

Мистра забрала – вернула себе – Грозовой Посох. Что же это за помощь!

Всё ещё стоя на коленях в полутьме, Аэриндель снова услышала тот же едва слышный шёпот:

- Оставь свой страх и надень меня.

Она прищурилась, всматриваясь в темноту и пытаясь найти источник этого вкрадчивого голоса. Он повторил своё сообщение, и, следуя за словами, она нашла, то что искала: корону, лежащую на крышке гроба её отца.

Холодок коснулся её сердца. Чёрный камень последнего пристанища Табраса Грозового Посоха был свободен от всего, кроме пыли, когда она первый раз посмотрела на него несколько минут назад.

И всё же она узнала эту корону. Женщина вспомнила, что видела своего отца носящим её один или два раза, ещё когда его дочь была маленькой. Аэриндель нахмурилась. Корона не являлась частью регалий Дасклейка, и исчезла ещё до его смерти. Насколько она знала, венец никогда не был помещён в гроб Табраса.

Она пару секунд смотрела на чёрный камень саркофага, обдумывая, но всё же дочь Саммертинов знала, что не посмеет вскрыть его, даже если сможет собрать достаточно силы, чтобы сдвинуть тяжеленную крышку.

На алтаре перед ней один раз моргнула сине-белая звезда, затем начала меркнуть.  В тот же миг корона начала светиться.

- Оставь свой страх и надень меня, - вновь раздался настойчивый шёпот.

Аэриндель встала на колени и начала разглядывать диадему, а в её груди поднялся страх. Разве у неё был выбор? Если она будет колебаться и дальше, страх победит, заставив её сбежать отсюда – поэтому она уверенно протянула руки и подобрала корону.

Предмет оказался холодным, но не таким тяжёлым, каким выглядел. Он как будто позвякивал, пока она рассматривала его – не найдя ни надписей, ни украшений, женщина пожала плечами и поместила корону на голову.

Внезапно она задрожала – когда порыв холодного ветра как будто пронёсся через голову, а рядом кто-то – женщина, одновременно в отчаянии и в ярости – закричал:

- Нет! Ты не получишь меня!

Её крик утонул в низком, ликующем хохоте, завершившемся словами, произнесёнными совершенно другим голосом:

- Разумеется, я могу сделать ещё и – так!

- О, Мистра, - заговорил следующий участник; хриплый шёпот как будто раздавался у неё в ушах – правительница повернула голову, но там никого не было, - помоги же мне теперь!

- Не время, - следующий голос толковал устало, - дуракам играть в магию! Смотрите!

- Эльминстер! Помоги мне!

Последний голос заставил Аэриндель напрячься; полились слёзы. Этот голос принадлежал её отцу – а Эльминстер, как смутно помнила его дочь, был его наставником, магом, которого тот любил больше всех, и которому больше всех доверял.  «Помоги мне!» - кричал Табрас – так испуганно, так отчаянно…

Прямо как она. Аэриндель сидела, не шевелясь, и слёзы струились по её щекам; голоса же продолжали звучать, повторяя одни и те же фразы снова и снова. Некоторые из них казались такими… окончательными. Такими же