Битва за опиум - Джерри Эхерн

Фрост обернулся.

Высокий, худощавый, прямой, точно шомпол, китаец стоял на пороге. Седые виски. Маленькие, будто приклеенные к верхней губе, усики. Фрост улыбнулся.

— Вредно для здоровья! — подмигнул он своим провожатым и спрятал избавленный от грабительских лап “Кэмел” поглубже.

— Кто вы? — спросил незнакомец.

— Хэнк Фрост, капитан — вернее, отставной капитан, — американских войск особого назначения. Прибыл сюда по делу.

Фрост говорил, не выпуская горящей сигареты изо рта.

— Я — полковник Цзинь Чжао-Ню. Главнокомандующий этими отрядами. По какому делу прибыли?

Фрост рассудил за благо немедленно выплюнуть окурок.

— Прибыл, чтобы помочь вам одолеть соперников и стать предводителем всех прочих предводителей, — отчеканил он, буквально переводя принятую среди гангстеров итальянскую фразу. — Не удивляйтесь такому решительному заявлению. Это вполне в моих силах. Согласны побеседовать наедине?

Полковник Цзинь еле заметно усмехнулся.

— Вы — или законченный безумец, или большой мудрец. Последнего я пока не думаю, но время покажет… Прошу в палатку. Пожалуй, не откажетесь от чашки черного кофе? Угадал?

Фрост осклабился:

— Весьма приятно после хорошей сигареты.

И последовал за полковником.

Он ожидал невыносимой жары, однако в палатке было почти прохладно по сравнению с окружающей духотой. Усевшись напротив Цзиня, в складном шезлонге, за импровизированным, составленным из пустых бочек столом, явно служившим полковнику для делопроизводства, Фрост постарался устроиться поудобнее.

Полковник сделал то же самое.

По-китайски велел адъютанту подать обещанный кофе, и чисто по-американски положил ноги в до блеска зеркального начищенных ботинках на закраину “стола”.

— Стало быть, капитан Фрост, вы явились мне помочь. Весьма любезно с вашей стороны.

Цзинь закурил странную овальную сигарету без фильтра, происхождение коей было для Фроста полнейшей загадкой. Внесли кофе.

Подняв металлическую кружку, Фрост пригубил напиток. Черный кофе оказался на удивление хорош.

— Так точно, господин полковник. Явился вам помочь. Если быть предельно точным, — прибыл, дабы устранить генерала Чена. Разрешите говорить с полной откровенностью?

— Безусловно, капитан. Только так, и не иначе. Имейте в виду: заподозрю обман — погибнете.

— Справедливо, — согласился Фрост, прихлебывая кофе. По спине капитана ползали непрошеные мурашки. Фрост буквально кожей ощущал взгляды, которыми сверлили его замершие подле входа часовые… Спохватившись, Фрост осведомился:

— Они понимают по-английски?

— Чуть-чуть… “Американский империализм, сигарета, стриптиз, кока-кола”. Больше, пожалуй, ничего…

— Замечательно, — сказал Фрост, зажигая новый “Кэмел”, позволяя первому окурку невозбранно тлеть в латунной пепельнице посреди “стола”. — Я прибыл представителем неких людей, известных вам, вне всякого сомнения, как американская мафия. Организованная преступность.

Полковник Цзинь понимающе кивнул.

— Я не работаю на них постоянно. Просто взялся выполнить одно-единственное поручение. Почему — долго, да и вряд ли необходимо пояснять…

Новый кивок полковника.

— Скажем так: меня вынудили сотрудничать.

Фрост затянулся, отпил маленький глоток.

— В Соединенных Штатах живет человек по имени Фарборн. Он богат, велик, несокрушим, и так далее, и тому подобное. Он хочет умножить свои власть и богатство. Именно здесь и начинается рассказ о моем деле.

— Вы хотите, — медленно произнес полковник, — помочь мне, с тем, чтобы я помог ему?

— Примерно так, — улыбнулся Фрост. — Видите ли, он вознамерился единолично скупать весь опиум, вывозимый отсюда, из Треугольника. А вы, ежели ничего не путаю, хотите сделаться монопольным экспортером. Верно?

— Примерно так, — в тон Фросту произнес китаец.

— И нападаете на генеральские караваны, дабы сокрушить соперника, подчинить себе горные районы Бирмы. Фарборн, со своей стороны, решил вам помочь. Сделаться монопольным клиентом полковника Цзиня и взять за горло как европейский, так и американский рынки.

Цзинь откровенно развеселился:

— Скупить весь бирманский опиум? Вашему Фарборну сперва потребуется украсть годовой государственный бюджет! Причем украсть наличными!

Полковник пожал плечами и, продолжая смеяться, сказал:

— Вы, сами того не подозревая, работаете на сумасшедшего.

— Не стану спорить, — ухмыльнулся Фрост. — Но этот сумасшедший действительно миллиардер, обладающий чудовищными связями и невообразимыми возможностями. Третье — правда, нелегальное, — место в промышленном доходе Соединенных Штатов занимает марихуана. Фарборн стремится вывести на первое место героин. Вот и все.

— И при этом располагает миллиардами?

— Насколько разумею — да… Официальное объяснение — месть за убийство сына, его якобы прикончили по генеральскому приказу. Молодой человек по имени Джеймс Фарборн. Слыхали?

— Так это был он? — воскликнул Цзинь. Улыбка разом исчезла. — Американец, тоже назвавшийся представителем мафии… Да, его убили по приказу Чена… Помню… И теперь отец решил связаться со мной? Хмм-м…

Фрост глубоко вздохнул:

— Прошу вас принять во внимание кой-какие обстоятельства. Ни с мафией, ни с торговлей наркотиками я не связан. Я прибыл сюда лишь затем, чтобы вывести в расход генера…

— Вывести… в расход?..

— Убить. Я прибыл сюда, чтобы убить генерала Чена. Мы с Фарборном договорились об этом, и выбора не остается. Нужно действовать. Обо всех прочих сторонах предлагаемой сделки лучше беседовать с одним из моих товарищей, Фрэнком Марино. Соглашайтесь, господин полковник. Ведь риска ни малейшего. Просто разрешите нам пожить в этой долине, побродить бок о бок с вашими людьми… Авось, подвернется удобный случай, и я сумею дотянуться до генерала. Не станет Чена — сами сделаетесь некоронованным королем бирманских гор. Я прав?

— Да, — неторопливо произнес полковник Цзинь. — Некоронованным королем… Только с чего вы взяли вдруг, будто сумеете уничтожить генерала? Я добрых десять лет пытаюсь добиться того же — и безуспешно.

Фрост пожал плечами.

— Напрасно, капитан. Я нанимал опытнейших убийц, какие существуют в Юго-Восточной Азии.

— Возможно, американским неумехам повезет больше, — улыбнулся Фрост.

— Еще будучи очень молодым, — задумчиво молвил Цзинь, — я сражался в той войне, которую вы зовете “второй всемирной”.

— Мировой.

— Да, конечно, “мировой”. Благодарю… Сражался вместе с генералом Ченом — он тоже был юнцом. А теперь мой прежний товарищ сосредоточил в своих лапах всю власть, некогда принадлежавшую двум опиумным царькам — высоким военным чинам бывшей гоминдановской армии… И я пытаюсь выставить себя в роли избавителя… Если об опиумной торговле проведают…

— Честно говоря, ваша общественная репутация, полковник, безразлична и мне, и Фарборну, — сказал Фрост. — Однако, и нам, и вам далеко не безразличен собственный кошелек, верно? Ежели позволите мне действовать по усмотрению, все повернется к обоюдной выгоде. Я получу обещанную плату и одну маленькую вещицу, хранимую Фарборном, а вы сумеете мирно договориться с ним о дальнейшем… Но, повторяю, по этой части гораздо больше моего сумеет разъяснить Фрэнк Марино.

— Вы настаиваете на том, чтобы я вел переговоры с Марино?

— Да. Он — высокопоставленное и доверенное лицо Фарборна. Китаец, по-видимому, сказал бы: Мандарин[7], — сообщил Фрост.

— А вы его не любите, — засмеялся полковник.

— Я и к вам отношусь без пылких дружеских чувство, — искренне сознался Фрост.

— Это зовется болезненной честностью. Сидеть с несчастным пистолетом в кобуре напротив человека, под началом которого — сотни вооруженных до зубов солдат. И дерзить: из любви к истине! По моему приказу вас могли бы пристрелить, четвертовать, распять, сварить живьем… Удивительно!

Фрост закурил новую сигарету. Запасы “Кэмела” были уже на исходе, хотя капитан и старался ограничивать свой табачный рацион еще со времени высадки в джунглях.

— Я мог бы придти к вам и сплести лживую сказку длиннее Великой Китайской Стены. Только вы умны и проницательны, сразу распознали бы крупную ложь, и — пиши пропало. Распознаете и мелкую ложь. Так я думаю. Посему — сознаюсь: я далеко не восторгаюсь вами. Просто излагаю истинное положение вещей…

Уже второй раз употребил он эту фразу. Что ж, подумал Фрост, по крайности, упомянутое положение вещей начинает немного проясняться. Ежели Фарборн предерзостно и с преотменным хладнокровием замахивается на добрую половину всемирных запасов опиума, значит, Фарборна поддерживают все преступные воротилы Штатов — и Сицилии впридачу…

Фрост хмыкнул.

Выгорит у Фарборна затеянное дело — будет Фарборн царем и богом. Величайшим уголовником всех времен и народов.