Астарта: Корабль Чокнутых Трупов - Марк Романов

— А знаете, с чего все это началось? — вампир шмыгнул длинным носом и заискивающе взглянул в глаза Джеку.

— Нет! — хором отозвались братья. — И знать не хотим, — синхронно продолжили они. На какое-то время Ульрих замолчал, обиженно сопя, но пауза продлилась недолго.

— Когда я почти умер, — загробным голосом начал говорить он, — когда оказался на грани жизни и смерти, осознал в полной мере все свои ошибки, когда мне оставался один шаг в забытье, вот тогда меня и озарило. Именно тогда я решил дать обет вегетарианства, навсегда отказавшись от теплой крови разумных или животных.

— Лучше бы ты сдох, — смачно сплюнул в ближайший лоток Кацман. — Гнида истеричная.

— Что? — вопросил вампир, не расслышавший слов боцмана из-за гула приборов. — Ты что-то спросил?

— Не разговаривай, данные будут неточные, — отрешенно пробормотал Травкин, с головой погрузившись в работу. Он тоже, как и его брат, не позволял себе лишнего, едва Астарта вышла к точке прыжка.

Непривычно серьезный, с холодными, как лед, голубыми глазами, Гавриил сильно напоминал ангела Апокалипсиса или, хотя бы, очень злого и беспринципного его потомка.

Кацман выглядел еще хуже. Мало того, что ему пришлось со щеткой соскребать с себя недельный слой грязи, так еще и начисто вымытые волосы он расчесывал не меньше двух часов, что уж никак не добавило ему хорошего расположения духа. Обрядившись в старую черную футболку, на которой едва угадывались буквы древней группы в стиле хэви-металл, он с непривычки даже попытался вспомнить, что же именно было когда-то написано на этом раритете.

Вспомнив, что футболку он делал сам по макету с картинкой, найденной корабельным искином, он совсем скис. Не помогли даже старые любимые джинсы, с любовно заштопанными дырками и кучей металлической фурнитуры, бережно цепляемой Кацманом на каждой планете, куда он прилетал. По его штанам можно было рисовать новый атлас обитаемых миров, если бы он сам точно помнил, с какой именно планеты притащил и присобачил к джинсам ту или иную фиговину.

Травкин таким хобби не страдал, однако, в сборах новых образцов местной наркотической флоры себе не отказывал.

— Ничего я не спрашивал, — налил себе еще минеральной воды боцман, — тебе показалось.

«Неужели эта сопля реально томатный сок с водярой хлещет? — подумал в ужасе Джек. — Да ему же с детского шампанского плохо будет».

Шаблоны бывалого боцмана рвались в клочья, усеивая ментальный пол кусочками растерзанных представлений о жизни.

— Все, — щелкнул тумблером отключения приборов, сказал Травкин. — Можешь одеваться и быть свободным.

— Настоящая свобода в душе, — поджав губы, пафосно сказал Ульрих. Кацман тихо завыл, а его брат только рассеянно кивнул.

— Значит, так, — решился на выпад боцман, подтаскивая к себе за грудки обалдевшего вампира, — с момента старта ты переходишь в мое личное пользование до особых распоряжений капитана. Если выучишься и освоишься быстро, так и быть, я отпущу тебя живым на твое рабочее место. Но в первом рейсе ты полностью мой, от кончиков волос до твоей бледной тощей задницы…

Он еще даже не успел договорить, как Ульрих, злобно зашипев, с нечеловеческой силой отшвырнул Джека к стене.

Сползая по ней, Кацман с уважением подумал, что парень не так уж безнадежен.

— Только попробуй, — с сильным немецким акцентом прошипел вампир. Его клыки удлинились, глаза полыхнули красноватым огнем, а черты лица заострились.

— Ты не безнадежен, — потирая ушибленную голову, отклеился от стенки Кацман. — Но предупреждаю: еще раз заведешь свою пластинку про несчастную жизнь, я тебя лично на паровой котел насажу по самые клыки. Понял?

Ульрих кивнул, приобретая нормальное, даже слегка виноватое, выражение лица.

— У нас нет парового котла, — шепнул на ухо Травкин своему брату, когда вампир вежливо решил подождать за дверью. — Ты его сам и пропил. На кастрюлю, что ли, сажать будешь?

— Надо будет, и на кастрюлю посажу, — буркнул Джек. — Если по-другому не заткнется.

Док тяжело вздохнул. Он знал своего брата лучше остальных, а потому горячий вечер без свечей вполне мог оправдаться.

ЗАВЕДЕНИЕ БЫСТРОГО ПИТАНИЯ ГДЕ-ТО У РЕМОНТНЫХ ДОКОВ. ПРИМЕРНО ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Немолодой, коротко стриженный мужчина вразвалочку подошел к одному из столиков, за которым скучал с чашкой дешевого кофе интеллигентный молодой человек в темных очках. Мужчина в комбинезоне ремонтника потер испачканные в чем-то маслянистом руки о свою одежду и надтреснутым голосом обратился к молодому человеку:

— Не занято?

— Я жду друга, — не глядя на подошедшего, ответил тот.

— А мы уже друзья? — старик тихо захихикал. — Друзей я в таких местах не принимаю.

Интеллигент поднял взгляд на ремонтника, подумал несколько секунд и неуверенно кивнул на стул напротив.

— Садитесь, — тоном аристократа сказал он, инстинктивно отодвинувшись назад.

— Какие новости?

Старик без стеснения забрал у молодого человека его порцию кофе и пододвинул к себе грязную пепельницу. Достав дурно пахнущие сигареты, он закурил, стараясь выпускать дым в лицо собеседнику.

— Никаких, — поморщившись, очкарик разогнал дым холеной рукой. — Почти никаких.

Старик-ремонтник крякнул, делая большой глоток кофе.

— Агент на корабле молчит. Прошло уже достаточно времени, чтобы я советовал отменить операцию. Стоит признать, что и в этот раз у нас ничего не получилось.

— Пока что приказы тут отдаю я, — ледяным тоном сказал старик, не поднимая взгляда на собеседника. — Какая именно информация последний раз поступала с Астарты?

— С тех пор, как капитан обновил команду, никаких. В том числе, и от нашего агента на борту. Мы не знаем, получилось ли у него выскрести из корабельного искина хотя бы записи о последних полетах, не говоря уже о том, чтобы у него появилась информация, которая нам нужна.

— Агент жив?

— Да, его видели сегодня.

— Значит, операция продолжается, — удовлетворенно выдохнул дым старик. — Пока есть хотя бы один шанс, я не отменю задание и не стану давать приказ на включение режима уничтожения у агента.

— Голова капитана Ричмонда — это не корабельный искин, — обиженно поджал губы очкарик. — Может потребоваться время.

— А мы торопимся? — удивленно взглянул на него старик. — Лично я — нет.

Он сладко улыбнулся, глубоко затягиваясь дешевым табаком. Окурок почти обжег ему пальцы, когда старик все же смял его в пепельнице.

— Я просто думал, что… — смутился молодой человек.

— Приказа думать я тебе не давал, — отрезал старик. — Без тебя умных до хрена, сопля инкубаторская. Думать он тут решил, блядь, посмотрите на него!

Интеллигент покрылся красными пятнами, но промолчал.

— В общем, так, — жестко произнес старик, — Ждем вестей от нашего агента. Рано или поздно он выйдет на связь. Я не верю в то, что он внезапно начал проявлять участие или перешел на сторону капитана Астарты, а это значит, что он с нами свяжется. Надо дать время на адаптацию, время на полное сращивание вложенных программ и распаковку спящих модулей. Слишком рано пока хоронить мертвецов.

Старик мерзко захихикал. Внезапно он резко встал и поплелся к выходу, переваливаясь с ноги на ногу, словно инвалид. Со стороны могло показаться, что у старика вместо ног протезы, или что он безумно устал со смены в ремонтных доках. На самом деле и то, и другое было почти правдой.

ГЛАВА 12 «АСТАРТА». КАЦМАН. ПОХМЕЛЬЕ

  Мама, я не могу больше пить  Мама, я не могу больше пить  Мама, позвони всем моим друзьям  Скажи — я не могу больше пить  Вот она — пропасть во ржи  Под босыми ногами ножи  Как достало жить не по лжи —  Я не могу больше пить

Аквариум — Мама, я не могу больше пить

Кацман открыл один глаз. Судя по его ощущениям, это был третий глаз, возникший прямо посреди лба и обозревающий обстановку с высоты тонких миров. Боцман вслепую потянулся за бутылкой местного самогона из еловых опилок и птичьего помета, нашел емкость и лихо опрокинул ее в рот.

Во рту не появилось ни капли живительной влаги. Так и не разлепив ни одного глаза, Джек потряс бутылку в рот, даже облизнул горлышко, но, убедившись в бесполезности своего занятия, разом открыл оба глаза.

Неяркий свет технического отсека показался боцману солнцем Магарры, вошедшем в зенит, и ослепляющим своими жестокими бело-голубыми лучами.

В голове тут же появилось тиканье часов, отмеряющих последние секунды жизни боцмана. Взгляд осоловевшего бедолаги уперся в кривую и помятую этикетку на бутылке, которую он все еще продолжал держать перед раскрытым ртом.

— «Jack Daniels», — хриплым шепотом произнес он, читая надпись, — тезка, значит. И чего ж ты такой жестокий, а?