Криминальная история - Игорь Гриньков

Наконец, Ираклий, видя бесплодность тупой бойни, предложил брату попытать жертву огнем. Гиви придерживал скрепленные скотчем руки старика, а Ираклий огнем зажигалки стал прижигать сухие, морщинистые кисти. Запахло паленой кожей.

Но Максим Сергеевич Кокуев оказался настоящим кремнем. Не для того он полтора десятка лет трудился от зари до зари, добивался поставленной цели, экономил каждую копейку, чтобы вот так, запросто, отдать кровные деньги залетным полночным грабителям.

Когда стало ясно, что им не сломить «железного» старика, взбешенный Ираклий, бегло осмотрев комнату, увидел валяющийся на полу среди прочих предметов одежды красный мохеровый шарф. Сказав брату по-грузински:

— Облом полный! Кончать его надо! — подобрал с пола шарф и, накинув его на худую, жилистую шею изуродованной жертвы, туго стянул концы, некоторое время удерживая их в натянутом положении. В глазах Максима Кокуева померкло. Его физические муки на этом свете прекратились.

Ираклий отбросил шарф в сторону, грязно выругавшись. Зачем-то братья Георгадзе уложили мертвого старика на диван и, запаниковав от незапланированного финала, выбежали из проклятого дома.

Глава VII

ЭПИЛОГ

Массивная, тяжелая дверь камеры приоткрылась, и голос контролера громко объявил:

— Кокуев! С вещами на выход!

Хонгор оторопело посмотрел на сокамерников. Бембя кивнул головой, прикрыв глаза; мол, хороший признак. Собраться Хонгору было недолго. Как говорят в народе: голому одеться — подпоясаться…

Оказавшись в прокуратуре в кабинете Волшебникова, Хонгор с минуту переминался с ноги на ногу у входа, в ожидании, когда следователь, погруженный в документы, обратит на него внимание. Хотя, сопровождавший его сотрудник милиции объявил о доставке обвиняемого. Хонгор даже тихо кашлянул, обозначая свое присутствие в кабинете.

Наконец Волшебников оторвался от бумаг и поднял голову:

— А, Кокуев! У меня для тебя очень приятное сообщение. Уголовное дело в отношении тебя прекращено за отсутствием состава преступления.

Хонгор стоял, как вкопанный. Прилива радости он не ощутил; скорее, растерянность, смешанная с чувством попранной справедливости.

Волшебников уловил его состояние и менторским тоном произнес:

— Все-таки, бессовестный ты человек, Кокуев! Никакой от тебя благодарности! Я отложил все текущие дела, чуть выговор по ним не схлопотал, занимался только убийством твоего отца. Ночами, можно сказать, не спал, пока не вышел на след настоящих преступников.

А ведь улики против тебя в начале были ломовые. Но, мы, следователи, как правозащитники, всегда ищем истину, невиновного человека понапрасну не обидим, а отстоим его!

Хонгор недоверчиво смотрел на следователя, но выдавил из себя:

— Спасибо, гражданин следователь!

— Ну, вот, подпиши протокол. Ты свободный человек, можешь продолжать дело своего отца. Поздравляю тебя!

Стоя на крыльце прокуратуры, вдыхая февральский сыроватый воздух, он почувствовал, что глаза увлажнились, наверное, от ветра. Хонгор дотронулся до глаз рукой; это были слезы…

В один из вечеров, в тесной кабинке известного всем “Elephant”,а состоялось заседание «редакционного совета», членами которого были доктор Гарик и сыскарь Володя. Накануне Олег Зеленский вручил каждому по распечатке «произведения», и те внимательно с ним ознакомились. Сегодня члены «редакционного совета» должны были обсудить прочитанное

и вынести вердикт: отдавать ли «продукт» в типографию в представленном виде или материал нуждается в основательной доработке.

Олег был слегка напряжен, трезвый Сыскарь серьезен, уже захмеленный доктор Гарик — вальяжен и преисполнен сознанием важности миссии вершителя человеческой судьбы, в данном случае — рукописи приятеля. Он и начал дискуссию:

— Олег, я не понял, что ты нам принес?

— Как что? Повесть, — стушевался Зеленский.

— Ясное дело, что не салат «оливье» с графином беленькой. Но я не вижу детектива! То, что я прочитал — огрызок, заурядная история раскрытия убийства. А где лихо закрученный сюжет, захватывающая интрига, многовариантность, при которой подозревать надо каждого, включая следователя, ложные ходы оперативников, отрабатывающих десяток версий, чтобы в итоге выйти на путь истинный? А у тебя с самого начала даже дефективному ребенку понятно, что Хонгор не при делах, — куражливо вопросил Гарик и закурил сигарету.

Олег ответил:

— Но именно так происходит в жизни.

Доктор запальчиво воскликнул:

— Кому на хрен нужна твоя постылая, серая жизнь!? Читатель сыт ею по горло. С утра до вечера у него эта самая собачья жизнь. Перед сном ему хочется отвлечься, почитать что-нибудь необычайное, диковинное, невероятное!».

— Брехню, одним словом, — занял оборону Зеленский. — Мы не договаривались, что я буду писать всякую околесицу. Вы дали мне конкретную уголовную историю, я ее художественно обработал. Что ты еще от меня хочешь?

— Но, ведь есть законы жанра, Олег, как ты не понимаешь? Ка-но-ны! А в твоей повести они полностью отсутствуют, — терпеливо начал вразумлять доктор Зеленского.

Тот ответил:

— Видишь ли, Гарик. Я и не собирался писать классический детектив в стиле Артура Конан Дойля или Агаты Кристи, а уж, тем более, в духе современных авторов детективной продукции. Что касается правды жизни, так не любимой тобой в беллетристике, то, на мой взгляд, в современной литературе ее как раз и не хватает. Что поделаешь, но по части «выдумать из головы что-нибудь эдакое» или, как сейчас модно выражаться, «выдать от балды» — я не специалист. Если повесть не годится для публикации, как вы считаете, то поставим не ней крест, всех делов-то!

Тут в разговор вступил сыскарь Володя. Говорил он вдумчиво, не спеша, взвешивая каждое слово:

— Гарик, ты напрасно наезжаешь на Олега! Мне повесть не показалась примитивной и расследование уголовного преступления не выглядит в ней, как такое уж простое, плевое дело. А то, что она максимально приближена к жизненным реалиям, лично мне даже нравиться. Меньше фантазий — меньше фальши. Как говорил один известный человек, это стул, на котором сидят, а не стул, выставленный для обозрения в музее, чтобы им любовались. Ведь, в конечном счете, стулья предназначены для того, чтобы на них сидели.

И насчет заурядности я могу с тобой поспорить. Заурядно — это, когда сидели два товарища, пили себе водку, а потом на почве пьянки один зарезал другого. И только потому, что вспомнил: десять лет назад собутыльник незаслуженно назвал его «козлом».

Олег подхватил мысль товарища:

— Володя правильно уловил мою идею. Если реально существует большой контингент читателей, которым нравятся небылицы, то они нисколько не ущемлены. Имеется громадное количество литераторов, которые удовлетворяют их потребность по полной программе, вы кончаете на каждой второй странице. Но, когда есть, пусть небольшая, группа читающих людей, предпочитающих другое, почему бы ни дать им возможность это, другое, получить?

Зеленский решил выложить все оставшиеся козыри на стол:

— А, знаете, почему вы тогда «уговорили» меня написать детективную историю? Просто я накануне начал от нечего делать читать бездарную книжонку в этом «жанре», написанную безликим автором, фамилию которого запоминать не обязательно, даже вредно. Просмотрев первые страницы, я только плевался и беззвучно матерился, но когда добрался до перла — «следователь уголовного розыска», — то захлопнул эту галиматью окончательно и бесповоротно.

Олег после этих слов взглянул на приятелей. Володя скривил губы в снисходительно-презрительной ухмылке, а подвижную физиономию доктора Гарика исказила гримаса, будто он по ошибке выпил вместо водки «крем-соду».

Олег продолжал:

— Не мне вам объяснять, что в голове этого бестолкового «писателя» отсутствует даже отдаленное представление о структуре правоохранительной системы. В уголовном розыске нет следователей, там служат сыщики вроде нашего Володи, они занимаются розыском преступников и улик. А следователь расследует уголовное дело, процессуально закрепляет доказательства вины. И функции того и другого четко определены законом.

Беда в том, что таких «детективщиков»-верхоглядов — хоть пруд пруди! Они ведь «воздух» (деньги) качают, а не литературным творчеством заняты. Я понимаю, что «пипл» все схавает», как предельно цинично выразился один наш телевизионный магнат, но готовить собственными руками отравленное пойло-хавку для несчастного «пипл, а» я не имею ни малейшего желания! И, вот, я тогда подумал, а почему бы ни попробовать написать простой, честный детектив? Без обязательных «наворотов» — страстей-мордастей, вызывающих учащенное сердцебиение и дрожь на клеточном уровне, но конкретно стерилизующих мозги.