Ты за моей спиной (СИ) - Кофф Натализа

Из одежды на нем – только спортивные брюки свободного покроя.

Левая рука согнута в локте и лежит под головой. Правая расслаблена на животе, где имеются самые настоящие кубики пресса.

Подтянутое спортивное тело Федора вызывает неподдельный интерес. Я смущаюсь, но не могу отвести взора.

Рельефные плечи, крепкая шея, широкая грудная клетка с коричневыми пятнышками сосков, ниже, около пупка, начинается редкая дорожка коротких волос. Дорожка убегает под резинку брюк, исчезает под ними, заставляет гадать о том, что же прячется там, ниже.

Обвожу тело Феди глазами, ласкаю, удивляюсь, почему же прежде я считала его страшным, жутким, бандитом?

Он ведь совсем не такой.

Несмело протягиваю пальцы. Касаюсь предплечья. Глажу. Веду выше.

Спотыкаюсь о темный рисунок. Обвожу его контур. Перепрыгиваю на грудь.

Там россыпь таких же картинок. Должно быть, они что-то значат. Но я, без очков, почти не могу их сейчас рассмотреть. Пока что просто вожу пальцами по теплой коже.

Мне нравится, как мышцы перекатываются под моими касаниями, чуть напрягаясь.

И далеко не сразу я понимаю, что Федя уже не спит. Лежит, без движения, смотрит на меня, позволяя эти ласки.

Торопливо одергиваю руку. Смущаюсь. Краснею, как рак.

Вижу, как Белый перехватывает мою ладонь, мимолетно целует пальцы и возвращает их в то место на своем теле, откуда я их убираю за миг до этого.

Федя молчит. И я не могу ничего путного произнести. Понимаю, что сейчас, после ночи под одеялом, немного вспотевшая, растрепанная и не до конца здоровая, я не могу привлекать такого шикарного и взрослого мужчину, как Белый.

Но... мне так хочется к нему прикоснуться, крепче прижаться, спрятать нос, уткнувшись в надежное плечо.

– Не пугают? – вдруг говорит мне Белый.

Он накрывает мою ладонь своей, горячей и большой. А свободной рукой обнимает меня за плечи и прижимает к себе.

– Не пугают, – качаю головой и понимаю, что не могу даже моргнуть.

Темный взор держит меня, не пускает, затягивает в водоворот эмоций. Чувствую, как Федя отводит мои волосы, заправляет пряди за ухо, пропуская те сквозь пальцы.

Понимаю, что прическа у меня – ужасная. Нужно принять душ, привести себя в порядок. Да как минимум просто расчесаться!

Белый гладит меня по щеке костяшками пальцев. Мне хочется продлить это касание, прижаться к нему теснее.

– Температуры нет, – говорит Федя, а голос его звучит очень низко, нотки бархата будоражат меня, а в животе просыпаются бабочки.

Белый неуловимо меняет положение наших тел, и теперь я лежу на нем. Моя грудь прижата к его, мои ноги раздвинуты, согнуты в коленях.

Между нами все еще плед, а мою пятую точку прикрывает лишь длинная футболка Федора, надетая на меня. Другой одежды у меня нет. Мое сменное белье все еще у Никитичны в моем рюкзаке. А мои трусики постираны и благополучно сохнут в ванной комнате.

Я и без того готова провалиться сквозь землю от стыда, потому что Федя, делая мне укол, вынужден смотреть на мою задницу, так еще и с бельем у меня небольшие проблемы. Вернее, с его отсутствием.

Все эти глупые мысли моментально выпадают из моей головы, когда Белый накрывает ладонью мой затылок и тянет к себе. Легко подаюсь вперед.

Можно ли забыть обо всем? Можно ли моментально и сиюминутно отчаянно захотеть то, чего раньше никогда не пробовал? Можно ли захлебнуться новыми ощущениями без оглядки на реальность?

Теперь я знаю ответ.

Твердые губы Белого накрывают мой рот, стирают стон, сминают, терзают. Я таю от обалденного сногсшибательного чувства притяжения к этому мужчине. Его руки на моей спине дают ощущение уверенности и защищенности.

Я боюсь сделать лишнее и неверное движение. Робко касаюсь своим языком жесткого рта. Слышу ответный стон, обхватываю ладонями колючие щеки. Для этого мне приходится продвинуться немного выше.

Слышу придушенное шипение, а сильная рука накрывает мою поясницу, придавливая к крепкому телу.

Даже через плед я чувствую откровенную твердость, которой не было, кажется, еще минуту назад.

В меня будто вселяется какая-то другая девушка, которая твердо знает, что и как делать дальше.

Мои поцелуи становятся откровенными, глубокими, жадными. Я уже не думаю о том, как выгляжу после сна и болезни. Не думаю, что могу сделать что-то не то и не так.

Я просто целую мужчину, которого люблю.

Мир вращается перед глазами. Спустя миг, я понимаю, что уже лежу на спине, прижатая к матрасу сильным телом Федора. Я вновь укутана в одеяло, точно бабочка в коконе.

– Тебе нужно отдыхать и набираться сил, – приглушенно бормочет Федя.

Пытаюсь высвободить ноги, чтобы вновь обвить ими бедра Белого, чтобы быть теснее к нему, ближе.

Однако Федя рывком поднимается с постели. Вижу, как ходят ходуном его плечи и грудь, точно он пытается отдышаться. Ловлю его черный взгляд. Он прожигает насквозь.

Почему тогда Белый так внезапно уходит? Не хочет меня?

На секунду я закрываю ладонью глаза. И мое дыхание далеко от ровного. И сердце колотится так, что, кажется, этот грохот слышен за сто километров.

Низ живота ноет, а между бедрами влажно и больно. Все внутри меня пульсирует и требует присутствия Федора здесь и сейчас.

Я всхлипываю. Поворачиваюсь на бок. Вздыхаю.

Я все понимаю. Нужно быть слепым, чтобы испытывать какие-то чувства по отношению к такой, как я. Нет, я понимаю, что не уродина. Но сейчас выгляжу крайне неважно, и это еще слабо сказано.

И потом... Федя ведь не дает мне никаких обещаний. Это его обращение «родная» ... Ну мало ли... Вдруг он ко всем девушкам так обращается. И с мамой знакомит. Кто ж его разберет, этого Федора Львовича Белявского!

Подтягиваю колени к животу. Мне плохо. Жарко. Обидно чувствовать себя отвергнутой.

– Я напрягаю тебя, понимаю, – говорю я, не открывая глаз, – не волнуйтесь, Федор Львович, я уеду, как только смогу.

– Что?! – рычит он, но я не боюсь его. Совсем. Его рычание мне даже нравится, оно позволяет убедиться, что все происходит в реальности.

– Просто я неверно все поняла. Думала...Надеялась..., – вздыхаю я, укрываясь одеялом, мне стыдно, больно, обидно, – Забудь. Я наивная дура. Ни черта не понимаю в этой жизни.

– Надия..., – слышу его свистящий выдох и шепот, – поясни!

Напряжение в моем теле достигает определенной грани, которую я не перешагиваю – перелетаю. И сложно уже остановиться, потому что эмоции разрывают меня изнутри.

Я сажусь на постели. Смотрю на Федора. Понимаю, что вот-вот разрыдаюсь.

– Ты меня не хочешь! – припечатываю я дерзко.

В ответ я слышу то ли рычание, то ли громкий стон. Федя на секунду запрокидывает голову, сжимает кулаки, рвано выдыхает и вновь смотрит на меня.

Я подтягиваю колени к животу и сижу, обнимая их руками. Мне все еще дискомфортно, жар никуда не исчез, а сердце до боли сжимается в груди.

– Открой глаза, родная. Что ты видишь? Я громила. Думаешь, у меня только руки огромные? – он трясет кулаком едва ли не перед моим носом. – А ты только-только идешь на поправку.

– И что? – не понимаю я.

– А ничего! – психует он.

Я вижу, как он злится. Но и я сейчас очень рассерженна на него.

– Так и скажи, что я тебя не возбуждаю. Конечно! Кому понравится сопливая девчонка без опыта! – шепчу с досадой и утыкаюсь лбом в свои колени.

***

Федя дергается, как от удара током. Не верит своим ушам.

– Не шути так! – рычит, качнувшись вперед.

Кулаки сжаты до хруста в костяшках. Белого распарывает желание дернуться вперед. Всего полтора шага, и в его руках окажется его малышка. Но Федя держит под контролем свои эмоции. Пока еще может.

– Я серьезно, – негромко шепчет девочка.

Белый все же срывается вперед. Перехватывает тонкие пальцы. Расправляет их. Тянет ниже. Припечатывает их к себе. Давит, заставляет обхватить тяжелый и предельно возбужденный член.