Убить дракона - Валерий Самохин

Костилье в ответ лишь сокрушенно развел руками. Немного помолчав, он вкрадчиво продолжил:

– И вскоре ей предстоит еще и обратное путешествие через океан… Месье, – молодой человек смущенно повернулся к хозяину, – мы крайне нуждаемся в вашей помощи. При захвате судна пираты отобрали все золото и…

– Ни слова более! – Вскричал де Брюэ. – Долг дворянина…

В чем заключался долг французского дворянина, услышать было не суждено. Гневно сощурившись, девушка стукнула по столу кулачком, отчего жалобно зазвенели хрустальные бокалы, и язвительно, подчеркнуто разделяя слова, осведомилась:

– Кто это «мы»?

– Простите?

– Я спрашиваю: кто такие «мы» и через какой такой океан эти «мы» собрались в путешествие?

– Атлантический, – глуповато ответил Костилье, слегка ошарашенный яростным напором.

– Ну, слава тебе святая дева Мария! – облегченно вздохнула Златка. – А я уж, грешным делом, подумала, что Индийский. Доминик де Брюэ усмехнулся и поднял руки в примиряющем жесте:

– Друзья, не надо ссориться. Погостите у меня несколько дней, ближайший рейс во Францию все равно ожидается не раньше следующей недели. Судно с чаем только пришвартовалось, и еще не начало разгрузку. В обратный путь тронется с партией рома и грузом пушнины, но… с последним проблемы. Индейцы не самые надежные партнеры.

– Мадемуазель?! – поспешно проглотив то, что жевал последнюю минуту, Костилье вскинулся в удивлении. – Вы намерены остаться в Новой Англии?

– Почему бы и нет? – озорно высунув язычок, спросила девушка. – Когда еще доведется увидеть живого индейца? Месье, – повернулась она к хозяину, – у вас нет на примете парочки знакомых краснокожих?

Доминик, едва сдерживаясь от смеха, молча кивнул. Златка, резко сменив тон, небрежно обронила:

– Кстати, шевалье, вам я тоже не советую возвращаться на родину.

– Но почему?! – оторопело вытаращился Костилье.

– Вам отрубят голову!

– ???!

– Аннушка пролила масло, – бросила она загадочную фразу и, видя озадаченные лица мужчин, лаконично пояснила: – Революция.

– Когда это произойдет? – быстро, с тревогой в голосе, спросил де Брюэ.

– Не скоро, – после небольшой заминки ответила девушка. – Может, наш юный друг успеет к этому времени дослужиться до ранга посланника. Но… это его не защитит.

Костилье был нужен ей здесь. Почему бы и не приврать? Не корысти ради, а пользы для. Возвращаться в Россию в ближайшее время она не планировала. Скучала по Даниле, но… Если любит – подождет.

– Я вам верю, – глухо проговорил шевалье. – Но я присягал на верность короне.

– Забудьте! – беспечно махнула рукой Златка. Легко выскользнув из-за стола, он гордо вскинула подбородок, по хуторской привычке уперев руки в бока, и, торжественно изрекла: – Могущество Франции в ее подданных. Трудиться во благо родины можно и на этой земле.

Костилье скептически хмыкнул. В спор вмешался хозяин, заинтересованно спросив:

– И что же ожидает нашу родину?

По неизвестной причине Златка удостоилась высокой чести быть причисленной к числу сторонников французской короны.

– На чем основано могущество любого государства? – задала девушка встречный вопрос.

– Армия и флот, – важно надув щеки, ответил Костилье.

– И деньги, – внес поправку де Брюэ. Златка согласно кивнула головой и продолжила:

– Если в стране бунт, в войсках разброд, то… что сделает капитал?

– Побежит из страны, – быстро ответил хозяин и, в свою очередь, спросил: – Вы полагаете, что французский капитал ринется в Новый Свет?

– Увы, месье, – огорчила его девушка. – И эта земля вскоре погрязнет в войнах. Сначала это будет война за независимость, следом начнется гражданская. Де Брюэ недоверчиво хмыкнул:

– Значит, бежать некуда?

– Ну почему же? – возразила Златка. – Деньги всегда найдут убежище.

– И где же оно?

– В России, – невозмутимо ответила девушка.

– В России? – хором воскликнули изумленные мужчины.

– Именно так, – подтвердила Златка. – У Российской империи есть то, чего нет у других государств Европы – у нее есть Суворов, Потемкин, Орлов. Есть непобедимая армия, и строится лучший в мире флот. У нее есть главное… – выдержав паузу и обведя внимательным взглядом мужчин, она веско обронила: – У нее есть защита!

Девушка была права. Описывая золотой век Екатерины, историки упускают одну важную деталь: громкие победы, одержанные русской армией, требовали денег, и их катастрофически не хватало. Но когда была повержена Османская империя, когда Европа содрогнулась от мерной поступи российских полков, ситуация волшебным образом переменилась – в Россию хлынул капитал. Первый (и единственный!) в российской истории кэрри-трейд случился в конце XVIII века. Сначала голландский гульден, а следом и французский франк, спасаясь от войн и революций, хлынули в Россию.

Казачьи отряды высекали искры из булыжных мостовых Парижа, и местные трактирщики спешно меняли вывески на своих заведениях: Европа узнала слово «бистро». Разгромленная отступающая армия Наполеона родила ласково-презрительное слово «шаромыжники» (оборванные, замершие французы, клянча еду у российских крестьян, начинали обращение с вежливого «шер ами» – дорогой друг). Европа с жадным интересом ловила новости из северного Петербурга, а парижские кокетки накалывали шелковые платки на граненые штыки российских солдат.

Русская армия могла дать то, чего не могла ни одна армия мира – она могла дать защиту.

– А кто это – Потемкин? – заинтересовался Костилье. – Я о нем не слышал.

– Скоро услышите! – зловеще пообещала девушка.

– Мадемуазель, если вы считаете, что Россия в скором времени будет процветающим государством, то почему вы отказываетесь плыть на родину? – задал резонный вопрос де Брюэ.

– Я хочу создать свое государство. Невозмутимый ответ ошеломил мужчин. Костилье почти неслышно ахнул:

– Вы сошли с ума!

– Я могу обидеться! – пригрозила Златка.

– Простите, – смешался француз. – Но… неужели вы сами верите в это?

– Верю, – просто ответила девушка.

Костилье порывисто поднялся из кресла и взволнованно прошелся по столовой. Де Брюэ, лишенный такой возможности, лишь покачивал головой. Видя смятение мужчин, девушка поспешила внести пояснения:

– Сказано, конечно, громко. Но… пока это будет небольшая территория, хорошо защищенная, с собственной армией и своей денежной единицей. А потом…

– Господин, вождь прибыл.

Прервав беседу, в комнату вплыла чернокожая служанка. В ее пухлых губах это прозвучало торжественно и величаво. Доминик де Брюэ молча кивнул в ответ, взглянув в окно, мутное от потоков дождя, и неожиданно предложил:

– Не желаете познакомиться с вождем? Он сын одного из старейшин племени сиу. Занимается поставками пушнины из Дакоты.

– Дакота? – вскинулась Златка.

– Да, – удивленно ответил де Брюэ. – А почему это вас заинтересовало?

– Да так, – туманно ответила девушка. – Мне необходимо отлучиться… вы позволите?

– Конечно, конечно, – засуетился хозяин. – Марта вас проводит, а мы пока займемся скучными вопросами торговли.

Необъятных форм негритянка, топая слоновьими ногами, неторопливо шествовала по коридору. Златка остановилась – внезапная мысль посетила ее.

– Марта, – тихо окликнула она служанку.

– Да, госпожа?

– Где месье хранит письменные принадлежности?..

Стоя перед зеркалом, оправленным в резную раму, она тщательно, несколько раз стирая и подправляя, воспроизводила смутно помнимый рисунок. Тяжело вздохнув, девушка отложила гусиное перо в сторону, подула на плечо, и скептически осмотрела творение.

– Ладно, сойдет на один раз, – огласила она окончательный вердикт. – Моду на тату придется вводить позже.

Еще раз полюбовавшись на самое себя, Златка показала язык отражению, и осторожно, двумя пальцами, чтобы не размазать едва просохший рисунок, водрузила бретельку платья на место.

На деликатный скрип половых досок синхронно повернулись три головы: две французские и одна индейская. За время ее отсутствия мужчины переместились за небольшой карточный столик, стоящий рядом с камином.

Лакота-сиу выглядел так, как и должен выглядеть индеец. Высокий, поджарый, но широкий в кости. Бесстрастный взгляд глубоко посаженных серых глаз с надменной гордостью сверкал на татуированной физиономии дикаря. Толстая коса, тщательно обернутая узорчатой тряпочкой, ленивым удавом сползала с бритого черепа. Яркая одежда, расшитая бисером и украшенная шкурками горностая, висла мокрой бахромой, роняя крупные капли на вощеный до матового блеска пол. В общем – обычный, ничем особо не примечательный краснокожий. Златка мысленно рассмеялась – именно так она и представляла себе коренного жителя Америки.