Журнал «Вокруг Света» №02 за 1979 год - Вокруг Света

В то же время белый медведь — самый крупный хищник на Земле. Длина его достигает трех метров, а экземпляры весом в тонну не так уж редки. И выглядит он, надо сказать, посвирепее и пострашнее бурого медведя. Что, конечно же, не могло не броситься в глаза жителям Чукотки.

Но они не рисковали называть его белым. В пути, страдая от гнуса, медведи отлеживаются в ямах, зарываются в землю, белая шкура зверя становится грязной. Оказавшись в непривычных условиях, голодая, звери в пути становятся очень раздражительными, не страшатся нападать на людей. Являясь эпизодически, они запоминались людям надолго, как пришествие злых духов, порождали о себе легенды.

Интересно, что шестиногий «кочатко» изображался обычно с очень длинной шеей, маленькой острой головой, без ушей, с хорошо прорисованными черными когтями на лапах. Если «удалить» пару ног, рожденных легендой, то получится очень наблюдательно выполненное изображение белого медведя. Так что «самый-самый большой» медведь, которого пытался отыскать Олег Куваев, а потом и В. Орлов, был скорее всего просто-напросто обычным белым медведем. В какой-то мере это подтверждает и наблюдение охотника Перепелицы, приведенное В. Орловым. Бросающиеся в глаза следы «с бочку» могут принадлежать только белому медведю, ступня которого напоминает снегоступы — приспособление для хождения по снегу.

Что же касается медведя, встреченного на Энмывааме, то тут стоит посочувствовать автору очерка, оставшемуся без дальнобойной фотоаппаратуры. Медведь на слайде получился мелковатым. Даже в лупу невозможно определить его вид. Но то, что он светлый, отчетливо видно. Пожалуй, шкура его светлее, чем шкура самого светлого бурого медведя.

В практике зоопарков в настоящее время действительно получены вполне жизнеспособные гибриды от скрещивания бурых и белых медведей. Мне доводилось видеть их. Это очень светлые звери, телосложением напоминающие бурых. Но предполагать, что как раз такой медведь повстречался автору на Энмывааме, у меня нет достаточных оснований. Во-первых, по снимку этого не определишь, биологам нужны более веские доказательства: череп, шкура и т. д. А во-вторых, природа очень строго позаботилась о сохранении чистоты видов, и то, что удается иногда в зоопарках, на воле практически неосуществимо. Период спаривания у белых и бурых медведей по срокам не совпадает, разница в два месяца не дает надежды увидеть на Чукотке гибридов. Скорее следует предполагать, что медведь с Энмываама был все-таки белым медведем.

С. Успенский, доктор биологических наук

Алмазные горы

Корейцы любят поэтические аллегории. Свою родину они называют Страной Утренней Свежести и еще — «Десять тысяч ли гор и рек, вышитых золотом по шелку».

Горами покрыты четыре пятых Кореи. Мне повезло. Я видел эти горы, когда их хлестали тайфуны, жгло солнце, когда они высились в тишине и безмолвии. Могучие кряжи то искрятся на солнце, то утопают в тумане. По ущельям сбегают речки в тщательно возделанные долины. Прозрачная вода родников бьется о камни, рассыпается мельчайшими брызгами или вдруг низвергается водопадами. Но нет в КНДР гор прекраснее Кымгансана — Алмазных гор.

...Вечером кымгансанские вершины кажутся страшными, сердита лохматая чаща лесов. В воздухе толкутся комары. Деревья колеблются и трепещут от каждого дуновения свежего морского ветра. С темнотой оживают сверчки. Они пилят, скребут, скрежещут, как будто рядом целая мастерская, и на фоне этого механического шума особенно выделяются резкие пронзительные рулады горной разновидности сверчка. Их считают: нечетное число — к счастью. Усерднее других считают девушки — они хотят узнать, любит ли суженый. Это корейский способ отрывать лепестки у ромашки.

Алмазные горы не очень высоки и сложены из твердых, не поддающихся выветриванию гранитов. Двенадцать тысяч вершин и пиков — конусов с почти вертикальными откосами, натуральных каменных столбов, немыслимых чудовищ — создают впечатление каменного хаоса. Но, присмотревшись внимательно, находишь закономерность размещения и бездонных каньонов, и кипучих потоков, и буйной растительности. А в небе над каменным столпотворением парят гигантские птицы — орлы Кымгансана с кривыми клювами и острыми когтями.

Алмазные горы круто спадают к Японскому морю, рассыпаются «морским Кымгансаном» — сотнями мелких островков: Карп, Кошка и мыши, Лодочник, Семь звезд, Дракон, следящий за солнцем...

Тропа как бы играет с рекой, то удаляясь, то приближаясь к ней. Временами мы поднимаемся высоко над долиной, и тогда чувствуется близость моря. Снова опускаемся вниз, изнываем от духоты под куполом ярко-синего неба. Тропа — лента в десяток сантиметров по краю пропасти — вступает в узкую и мрачную расселину между каменными призраками.

Первый привал у цепного моста, на небольшой полянке, над которой танцуют стрекозы. Светлая речка немноговодна, но быстра и сильна.

Тропа поднимается все выше и выше. Идем по камням, отполированным за столетия босыми ногами, по мелким осыпям. Тропа мечется из стороны в сторону, выделывая замысловатые серпантины, и вдруг резко устремляется прямо вверх. Уже видны вершины, опоясанные легкими облаками. На скалах каким-то чудом держатся усеянные алыми цветами кусты корейской азалии. Корейцы утверждают, что созерцание этих цветов вызывает беззаботность. Может быть. Но, когда карабкаешься по крутой тропинке, это чувство почему-то не приходит.

В Алмазных горах редко выпадает снег: сюда не проникают ветры Ледовитого океана, остужающие западную часть Корейского полуострова. Здешний лес чем-то напоминает высокоствольные дебри моего родного Приморья: клены, большие акации, граб, маньчжурский орех, дуб, бархатное дерево; со стволов свисают плети лимонника, дикого винограда, сохраняющего и зимой свои черно-фиолетовые ягоды. На полянах — высокие папоротники, голубые и лиловые ирисы, красные тигровые лилии с большими мясистыми цветами. Все разнообразно, но вместе с тем строго.

Такая природа не могла не наложить свой отпечаток на внешний облик корейцев и на их духовную культуру. Худощавые, сильные, невероятно выносливые корейцы отличаются гордым и независимым характером. Возможно, что они круты и у них в обращении не так уж много присущей Востоку мягкости. Но у них верное и тонкое чувство правды и красоты.

Крутой поворот тропы, скала чуть-чуть отступает, и мы останавливаемся перед беседкой. Чем выше, тем их становится больше, особо в местах, откуда открывается хороший вид. Некоторым беседкам сотни лет, большинство построены недавно. Прежние, тяжелые и размалеванные, — не очень удачное подражание китайскому стилю: корейская знать рабски копировала все китайское.

Прежде не приходили сюда босые люди в грубой одежде. Их жизнь была жестока и коротка, им было не до любования природой. Состоятельных корейцев поднимали в горы на паланкинах. Любезно улыбаясь, они говорили друг другу комплименты, а потом, когда говорить уже было не о чем, цитировали с умным видом Конфуция: прекрасный способ скрыть мысли или их отсутствие.

Кымгансан столетиями привлекал к себе монахов. Они вырубали в скалах записи о событиях своего времени, гневные протесты или просто поучения. «Непротивление и смирение — помощники тиранов» — шесть таких иероглифов выдолблены по эскизу знаменитого художника и каллиграфа Хан Сек Бона. А вот имя того, кто выдолбил изречение «Есть три великих мужских качества — отвага, разумность, деятельность», неизвестно. Возможно, это сделано по прихоти женщины в назидание мужчинам?

До 1950 года в Алмазных горах было немало монастырей, похожих один на другой одинаковым застоем, какой-то затхлостью. Монахи постоянно были заняты тем, что изгоняли из пантеона какого-нибудь бога или подвергали опале какую-нибудь богиню. Монастыри слишком мало значили в народной жизни. Но их архитектурные ансамбли, их дворцы и библиотеки были своеобразными музеями, где хранились исторические документы, редкие книги — произведения корейского гения. Там двадцатый век сталкивался с пятым, показывая, как глубока пропасть между ними.

Народное правительство охраняло монастыри, восстанавливало их за счет государства. Эту работу прервала война. Американские бомбардировщики не щадили Алмазные горы. Три года вершины содрогались от разрывов бомб и снарядов. Горел лес, полыхали древние монастырские постройки.

...Но только тогда можно сказать, что ты видел Алмазные горы, когда дойдешь до Курена — водопада Девяти драконов. Со стометровой высоты низвергается он на гранитную плиту, за тысячелетия пробив в ней глубокий колодец. Мельчайшие брызги золотыми и жемчужными бусами рассыпаются во все стороны, и над водопадом стоит радуга. Это не просто красиво, это на пределе дозволенной живописности. Любое сердце, доступное для прекрасного, смягчится.