Надежды и муки российского футбола - Олег Мильштейн

Спрашивая о роли СМИ в футболе и спорте, Вы привели два конкретные примера работы телекомментаторов. Первый – скандал из Солт-Лейк-Сити: люди, часто некомпетентные, неграмотные, не разобравшись в ситуации, возбуждали почти весь народ – дошло до Думы, до послания президенту. Нечто подобное (это второй пример) мы видели через год на чемпионате мира, когда все вдруг оказались виноваты, кроме наших футболистов. Кончилось скандалом здесь, на Манежной площади, и опять дошло до квасного патриотизма: «Наших бьют!».

Мне не совсем корректно давать оценки работы моих коллег-журналистов, тем более что оценка качества – это немножко другое. В каждой отрасли, как мне кажется, не такое большое количество настоящих профессионалов. Они, настоящие, наперечет в любом деле: в банковском, строительном, в транспортном, военном, в каких-то научных областях. Но поскольку наша страна начала очень быстро и, я бы сказала, буйно развиваться во всех сферах, в том числе и в информационной, то понадобились новые люди, а их нет. Отсюда недостаточно квалифицированная, а иногда просто неправильная подача того, что происходит. Тот поток, который заполнил вакансии, на данном этапе отличается не самым высоким уровнем профессионализма – это естественное явление, это болезнь роста. Возможно, надо подождать, пережить, пока произойдет какой-то естественный отбор. На самом деле в Солт-Лейк-Сити не было никакого антироссийского заговора – кроме нас самих, там никто ни в чем не был виноват.

Что касается футбола, то средства массовой информации (и мы, наверное, в том числе) создали некую иллюзию, что наши футболисты что-то там могут сделать; соответственно, начало складываться несколько неправильное общественное мнение. Вот эта вера, ни на чем не основанная, и вызвала тот самый ажиотаж у населения, тот самый квасной патриотизм. Хотя, повторяю, даже те, кто говорил, что никуда мы не выйдем и ничего не выиграем, – они тоже надеялись: выйдем, пройдем и, глядишь, дойдем до какой-нибудь части финала. За исключением Бубнова, который от начала до конца говорил «нет» и оказался прав. А всегда очень неприятно осознавать, что кто-то оказался прав, а ты нет!

Еще раз о футбольном тренере: он от футболиста недалеко ушел (я не беру сейчас в расчет молодое поколение). Чернышев и его поколение – Писарев, Шалимов (с этим поколением я просто не очень знакома, но это тот футбольный тренер, который преимущественно фигурирует в нашей премьер-лиге) – это (обобщенно) человек с некими практическими навыками игры в футбол и руководства командой. Не знающий никаких иностранных языков и не желающий их учить, не считающий, что это ему нужно. Убежденный, что ему нечему учиться, даже не допускающий такой мысли. Очень болезненно реагирующий на критику. И крайне безразлично относящийся к своему внешнему виду. Есть исключения, но их мало.

Кто такой футбольный судья? Это очень разношерстная компания людей, среди которых есть достаточно достойные представители, которые прекрасно понимают разницу между российским и международным футболом, которые стремятся выйти именно на международный уровень, потому что это совершенно другой уровень, стремятся знать языки, овладеть своей профессией. Наиболее типичный представитель этой категории – возможно, не самой многочисленной – это, с моей точки зрения, Валентин Валентинович Иванов. Я думаю, что во многом его представление о спорте и футболе складывалось под влиянием родителей, людей совершенно иного масштаба, чем люди нынешнего футбола.

Футбольный менеджер? То же самое. Очень разнообразная категория, среди которой выделяются молодые, зубастые, честолюбивые ребята, стремящиеся выйти на высокий уровень, причем выйти легально, которые следят за внешним видом, за собственным образованием, стремятся получать как можно больше информации. Это уже какой-то прогресс – ведь пять лет назад этого не было.

Меценат? Все разные. Наряду с большим количеством людей, стремящихся только «отмыть» или «прокрутить» деньги и получить какую-то прибыль, есть люди, которые совершенно искренне любят футбол, совершенно искренне болеют за страну, совершенно искренне хотят увидеть те времена, когда футболом можно будет гордиться, а не пить с горя. И если у этих людей есть деньги, то они искренне готовы их употребить на благо любимой игры. Таких людей, которые бескорыстно любят футбол и, более того, готовы ему помогать своими деньгами, много.

О болельщике я так или иначе сказала уже много. Было бы неправильно считать, что наш болельщик – это тот, кто сидит на трибуне и постоянно в кадре, – болельщиков на самом деле гораздо больше.

Нельзя забывать и фанатов. Фанами быть модно. Фан – это некий, я бы сказала, возрастной этап самоутверждения. Это этап, который надо преодолеть. Когда я училась в школе, я и через заборы лазила, и стенка на стенку с учениками соседнего интерната дралась, и на подножке трамвая ездила – это считалось обязательным набором самоутверждения и признания становящейся личности. Я думаю, что в большинстве случаев период такого оголтелого фанатства проходит, – если не проходит, это уже клиника. Но таких тоже хватает!

А в принципе равнодушных к футболу людей нет. Я не верю, что есть люди, которые, оказавшись на стадионе, остаются абсолютно равнодушными – они все равно рано или поздно начинают болеть, это непроизвольно происходит. Просто зрелище уж больно понятное (где-то я прочитала практическое руководство для юноши: если ваша девушка категорически не переносит футбол, то для начала попытайтесь ей объяснить, что происходит на поле, расскажите о каком-то игроке, то есть пробудите некий интерес). Если я в магазинной очереди столкнулась с кем-то из футболистов, познакомилась с ним где-то, а через пару дней случайно включила телевизор и вижу, что он играет, я невольно начну за него болеть. На этом, собственно говоря, построена вся футбольная журналистика: чем больше пишешь о людях, тем ближе и понятнее делаешь их для публики, тем больше публика начинает за них болеть. Как за своего, как за родного.

Я далека от мысли, что Колосков отвечает за низкий уровень современного российского футбола. Тут развала как такого нет – есть огромные деньги, есть прекрасная инфраструктура, есть возможность удовлетворять любые требования. Беда-то вся, вся эта разруха – она, по Преображенскому, в головах. Для того чтобы что-то изменилось, к руководству командами должны прийти люди, которые честно себе скажут: да, уровень не выдерживает никакой критики. И захотят что-то изменить. Пока этого желания, этого понимания не будет, не изменится ровным счетом ничего.

Почему я так хочу появления сильного иностранного тренера в каком-нибудь клубе? Потому что это будет, как появление в хоккее Войтека: все разговоры о том, что иностранец никогда ничего не добьется в России, исчезли сами по себе, и другие клубы подтянулись! Причем я совершенно не исключаю, что Войтек добьется еще большего: это тренер, который знает, как делать результат с тем подручным материалом, который у него есть. Я думаю, что на тему «Роль Войтека в развитии российского хоккея» можно написать докторскую диссертацию, и считаю, что по тому же сценарию все может развиваться и в футболе. Как только в каком-то клубе появится сильный тренер, который не просто будет на первом месте в чемпионате России, а будет играть, все клубы окажутся перед выбором: или делать то же самое, выходить на другой уровень или… грош тебе цена, ты так и будешь болтаться ниже ватерлинии.

Павел Буре

Заслуженный мастер спорта СССР

по хоккею с шайбой,

один из ведущих игроков НХЛ

Футбол популярнее хоккея

Секрет притягательности футбола, наверное, в том, что футбол – это самый популярный спорт в мире. По популярности в мире на первом месте, конечно, Олимпийские игры, на втором – чемпионат мира по футболу, потому что в футбол играет весь мир. Если говорить о России, у нас всегда было два народных вида спорта: хоккей и футбол. Когда я рос, наши советские хоккеисты выигрывали больше, чем сборная СССР по футболу, но за футбол все равно больше народу переживало и болело, потому что в футбол, повторяю, играет практически каждый человек. Если в хоккее надо уметь кататься на коньках, держать клюшку, то в футбол играл когда-то любой мужчина: или в детстве, или позже – без разницы. Поэтому, я думаю, именно футбол и есть межконтинентальный вид спорта, самый популярный и притягательный вид спорта во всем мире.

Для меня лично футбол означает многое. Мы в детстве летом играли в футбол, зимой – в хоккей. Потом, когда я уже попал в команду мастеров ЦСКА, мы жили на одной базе с футболистами: они на втором этаже, мы на третьем, ели в одной столовой, вместе смотрели телевизор, вместе играли в нарды, поэтому и сегодня, как только приезжаю в Москву, иду на футбол. Недавно ходил на «Локомотив» – как раз была захватывающая, интересная игра.