Партизаны третьей мировой. Главный противник - Алексей Колентьев

А через час с небольшим погода окончательно испортилась, и с затянутого тучами неба посыпался первый виденный мною в этом году снег. Большими хлопьями он торопливо присыпал землю. Я зашёл в землянку и столкнулся с Фомой, или иначе майором Иваном Фоминых – нашим главным следопытом. Фома сидел у костра и придирчиво осматривал снятый с ноги правый ботинок. В углу спали трое вернувшихся по случаю первого снега парней: Сима, или наш сапёр капитан Женя Симаков, Жук – старший лейтенант Володя Иверзев, и в самом тёмном закутке, зарывшись в тряпьё головой посапывал Мелкий Ворон, наш снайпер–виртуоз старлей Лёша Воронин. Последний как птица мог взлететь на любое дерево, скалу или чердак, однако роста был совершенно не геройского: как и Клещ, он едва–едва дотягивал до нужных по требованиям метра семьдесят пять. Я присел к костру и кивнул Фоме на дверь:

– Снежок, однако.

Мой зам пожал плечами и совсем уж было собрался вернуться к портняжному ремеслу, как неожиданно для меня ойкнул и, бросив всё, кинулся к выходу, попутно пристраивая ботинок на его законное место. Я ничего не понял, однако, тронув за плечо мгновенно проснувшегося Симу, вышел следом. Ветер стих, но снег всё ещё падал в совершеннейшей тишине. Посмотрев в сторону, куда убежал Фома, я, присев на корточки, разглядел, помимо его следов, ещё и редкую стёжку звериного следа. Фома имел слабость, которую я хоть и не понимаю, однако могу уважать – он страстный охотник. О своих приключениях он мог рассказывать часами, однако вот так рвануть в лес, забыв про всё: это было на него не похоже. Про уговор с Кайти я в тот момент уже позабыл, сейчас произошедшее пять часов назад казалось сном, а вылазка к сосне – просто дуростью. Скоро однако я вспомнил все в мельчайших деталях. Рация ожила и голосом взволнованного Ивана сообщила:

– Фома – Вождю! Справа восемьдесят на северо–восток дорога. Повторяю: дорога!..

В том направлении, куда убежал Фома, мы искали в самый первый день, когда ещё была надежда поднырнуть под развалины. Изрытую оврагами местность мы излазили довольно тщательно. Тем удивительнее была находка именно тут, да ещё когда выпал снег. Я тихо приказал:

– Вождь принял, жди на месте.

Переключив рацию на общую частоту, объявил получасовую готовность и отозвал Домового с дороги. Если всё получится, мешкать нельзя, нужно лезть под землю. Следы уже запорошило снегом, но я выдержал направление довольно точно и уже через десять минут оказался рядом с оглядывающимся по сторонам Фомой. Увидев меня, он подошёл и начал сбивчиво объяснять:

– Белку я увидел, командир. Прямо из–под брезента. Сидит и смотрит на меня такая чёрная с рыжим. А глаза такие умные, хвост во! – Фома развёл руки почти на полметра. – Всё забыл, кинулся за ней… Не пойму, как это вышло. Она вперёд, я за ней, и вот сюда под корни и юркнула.

Иван показал стволом автомата на склон заваленного снегом оврага, над которым высилась чёрная сухая сосна. Дерево давно умерло, корни его раздвинули землю, и теперь там виднелась небольшая дыра. Я вспомнил, что мы уже проходили мимо этого дерева раза три–четыре, но ничего похожего не обнаружили тогда. Расчехлив лопатку, я аккуратно стал расширять края и довольно быстро наткнулся на обломки бетонной стены. Нора расширилась до такой степени, что можно было просунуть внутрь голову и плечи. Вынув из гнезда «разгрузки» фальшфейер, я забросил его в дыру и, подождав немного, сунулся следом. Внутри пахло пылью и ржавчиной, в обе стороны тянулся узкий коридор, слева он заканчивался грудой камней и хода туда не было, однако правый его конец вроде был свободен. Насколько хватало света фальшфейера, коридор плавно уходил на юго–восток и вниз. Беличий след привёл куда нужно. Похоже, сны действительно могут быть вещими, если это и вправду был сон. Рука непроизвольно дёрнулась, но края ямы мешали нащупать тонкую косичку перевитую бисером, которую я спрятал в нагрудный карман разгрузки. Высунув голову наружу, я приказал Фоме:

– Собирай всех, приберитесь на базе, и мухой сюда. Похоже, нам немного повезло…

* * *

Россия, 6 октября 2011 г. Приблизительно 200 километров от г. Углегорск. 05.53 по местному времени. Штабной ЗКП 182–го гвардейского тяжёлого бомбардировочного авиаполка. Командный центр Юго–восточного фронта. Главнокомандующий вооружёнными силами России, генерал армии Алексей Макарович Широков. Мозаика боя: операция «Снегопад».

Сегодня сон выдался на удивление крепким, боль в культе почти не беспокоила, отчего голова накануне первого масштабного сражения новой войны была совершенно ясной. Мысли чётко, без усилий формировались в приказы, и это я посчитал хорошим знаком. Все, кроме генерала Примака, снова собрались за столом, только на этот раз автор замысла генерал–майор Греков и начштаба фронта полковник Пашута были по другую сторону планшета. Там же теперь стоял ещё один, импровизированный, стол, составленный из трёх меньшего размера, их принесли из разрушенного здания штаба полка. Расстеленная на этих столах масштабная карта дублировала обстановку с электронного планшета на случай отключения резервного генератора. По этой же причине из соседнего помещения тянулись кабели линий связи от развёрнутого на поверхности и хорошо замаскированного мобильного передатчика. Греков перебирал кипу каких–то заметок в истрёпанном блокноте, а начштаба давал указания четверым планшетистам, без перерыва стучавшим по клавишам встроенных в откидные консоли компьютерных клавиатур. Всю эту кипучую деятельность от меня отделяла стена информационной панели. На ней уже развернулась масштабная карта юго–восточной части Хабаровского края. В координатной сетке появлялись красные значки сосредотачивающихся для рывка передовых ударных соединений, но окна видеосвязи с контр–адмиралом Никифоровым и самим Примаком были пока черны, связь должна была включиться, как только спутник связи войдёт в зону уверенного приёма. Только окошко связи с комкором–два – Афанасьевым было активно. Командир второго корпуса был бледен, что было заметно даже при посредственном качестве картинки. Это его первая большая операция вне компьютерных и макетных симуляторов, поэтому волнение относительно молодого командующего второй по численности сухопутной группировки вполне извинительно, лишь бы это не сказалось на трезвости мышления. Взгляд мой снова остановился на таймере обратного отсчёта, последние секунды убегали, скоро счётчик показал заветные цифры: 06.00. Взяв со стола тонкий обод радиогарнитуры и закрепив его на голове, я отдал первую команду:

– Василий Палыч, начинайте.