Война крылатых людей - Пол Андерсон

Кочихар кончил свой рассказ и взглянул на отца, ожидая одобрения. Хвост Шивару раскачивался взад и вперед.

— Странно, что они так заботились о тебе, — сказал он.

— Они подобны слепым детенышам, — фыркнул Кочихар.

— Не уверен… — пробормотал Шивару. — Их сила велика. И мы не знаем, что они делали в прошлом, — голос его внезапно стал резким, он резал, как нож. — Или нет? Повтори, Кочихар, как хозяин отдал приказ, а они поступили по-другому.

— Но это ничего не значит, — сказал другой миллиан, седой, покрытый шрамами туземец. — Сейчас мы должны решить, какую пользу можно извлечь из пленных. Ты считаешь, что их следует обменять на наших лугалов и Гумаша. Кочихар говорит, что он остался у них. Но я спрашиваю, зачем нам это? Лучше выставить тела пленных там, где земляне смогут их найти. Это будет нашим последним предупреждением.

— Правильно, — сказал Вогзахан, который тоже сидел среди собравшихся. — Тилитур утверждает, что они слепы и глухи.

— Вначале надо попробовать обмен, — сказал Шивару.

— Если он не удастся… — его клыки сверкнули в свете огня.

— Убьем одного для примера, а потом вступим в переговоры, — гневно сказал Кочихар. — Они угрожали мне тем же.

Гул пробежал среди туземцев. Они переругивались, огрызаясь, словно звери в зоопарке, и я с ужасом подумал, что они могут сделать с нашими товарищами. Капитан говорил нам, что ни один из миллиан не имеет власти над другими. Как бы того ни хотел Шивару, не в его силах помешать другим сделать так, как им вздумается.

Я должен был принять решение немедленно. Бластер был бесполезен. Пока я буду стрелять в одних — другие успеют схватить оружие, благо оно у них всегда под рукой. К тому же я боялся задеть людей. Можно воспользоваться парализующим пистолетом. Но раньше, чем я разберусь с миллианами, лугалы раскроят мне череп топорами. Оставаясь на месте, я мог бы заблокировать здание, так как оно имело лишь один выход. Но Зурковский, Чанг и Буллис остались бы в их руках заложниками.

То, что я сделал, было, несомненно, глупостью, ибо мне далеко до моего капитана. Сначала я проскользнул в лес и вызвал лагерь.

— Вылетайте как можно скорее, — сказал я и оставил передатчик включенным для указания направления. Затем я обошел полянку и отыскал дерево, нависающее над сооружением. Я взобрался на него и подполз к дымоходу. Очки защищали мои глаза, но дым проникал в нос. Это было нестерпимо. Время тянулось страшно медленно, но наконец я услышал нарастающий гром. Наши флиттеры падали с неба, подобно ястребам.

Миллиане закричали. Двое или трое из них побежали к дверям, чтобы посмотреть, что происходит. Я уложил их из парализующего пистолета, но один из них успел крикнуть:

— Здесь земляне!

Я вновь заглянул в дымовое отверстие. В помещении царила суматоха. Кочихар пронзительно крикнул и извлек бластер. Я выстрелил в него, но промахнулся — слишком много тел находилось между нами, синьоры, другой причины я не вижу.

Тогда я взял пистолет в зубы, ухватился за край дыры и спрыгнул вниз. Коснувшись пола, я вскочил на ноги. Черкез попытался схватить меня за горло. Ударом ноги я отправил его в угол и принялся стрелять из пистолета. Кочихара нигде не было видно. Я стал прокладывать путь к пленникам. Со свистом опустился топор Шивару. Благодаря милости Божьей, я успел уклониться от удара, тотчас же повернулся и усыпил его. Потом проскользнул между двумя туземцами, но третий прыгнул мне на спину. Я ударил его по голове, и он упал. Отшвырнув в сторону какого-то лугала, я увидел наконец Кочихара. Он приближался к пленникам. Они пытались убежать от него, слишком ошеломленные, чтобы защищаться. На лице Кочихара была написана ненависть. Он неумело целился в них из бластера.

Тут он краем глаза увидел меня и развернулся в мою сторону. Рявкнул бластер, в полутьме сверкнула вспышка выстрела. Но я успел упасть на одно колено и спустил курок. Луч бластера обжег мою парку, но Кочихар свалился. Я наклонился, подобрал бластер и встал рядом с нашими людьми.

Вогзахан метнул в меня топор, но я успел сжечь его в воздухе. Потом вновь поднял парализующий пистолет. Через одну-две минуты все было кончено. Граната обрушила переднюю стену здания. Каиниты падали под огнем множества парализующих пистолетов. Мы не стали ждать, пока они придут в себя, и поспешили в свой лагерь.

Вновь наступила тишина. Мануэль спросил, можно ли закурить и, вежливо отклонив предложенную ван Рийном сигарету, достал коричневую сигарку из своего портсигара. Это был любопытный и необычный, отделанный серебром ящичек, изготовленный на не знакомой мне планете.

— Уф! — выдохнул ван Рийн. — Однако это не вся история. Вы писали в отчете, что они посетили лагерь еще раз.

Пер кивнул.

— Да, сэр, — сказал он. — Мы уже почти закончили приготовление к отлету, когда появился Шивару в сопровождении других миллиан и их лугалов. Они медленно шли через лагерь, оглядываясь по сторонам, гребни на их головах были напряжены, хвосты вытянуты. Я думаю, наши выстрелы разочаровали бы их. Я приказал держать их под прицелом и вышел из-под навеса. Я приветствовал их с соблюдением всех требующихся условностей.

Шивару ответил мне очень серьезно. Он говорил, с трудом подбирая слова. Нет, он не извинялся. В языке Улаша нет таких слов. Он поманил Черкеза и сказал:

— Вы хорошо обращались с нашими пленными.

— Ха! А что мы должны были с ними сделать? Съесть их, что ли? — спросил я.

Черкез передал ему кожаный мешок.

— Я принес подарок, — сказал Шивару и достал из мешка голову Тилитура. — Мы вернем вам все товары, которые сумеем собрать, — пообещал он, — а если вы дадите нам время, мы за все заплатим двойную цену.

Боюсь, что после такого количества пролитой крови я не счел этот дар слишком отвратительным. Я только сказал, что мы не любим таких подарков.

— Но мы обязаны восстановить свою честь в ваших глазах, — сказал он.

Я пригласил их поесть, но они отказались. Шивару поторопился объяснить, что они не считают себя в праве пользоваться нашим гостеприимством, пока их долг не выплачен полностью. Я ответил им, что мы скоро улетаем, хотя это и так было видно по состоянию нашего лагеря. Они были напуганы, поэтому я сказал им, что мы или другие люди еще вернемся, но прежде нам надо отвезти домой раненых. Это тоже было ошибкой. Упоминание о причиненных нам несчастьях невероятно расстроило туземцев. Они только пробормотали что-то невнятное в ответ, когда я попросил их объяснить свое агрессивное поведение. Я решил больше не поднимать этого вопроса — ситуация и без того была достаточно щекотливой, и они ушли с явным облегчением.