Эффект безмолвия - Андрей Викторович Дробот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что ж, у каждого руководителя есть промахи и ошибки. Судить можно любого.
Была у Алика и последняя встреча с Хамовским. Хамовский, увидев Алика в дверях своего кабинета, широко улыбнулся, выскочил навстречу с блокнотом в руках, сел за стол, где обычно сидели посетители, и жестом пригласил Алика сесть напротив.
– Ну, говори, что тебе надо, чтобы ты вел себя тихо и помогал мне, – попросил Хамовский, приготовившись записывать желания Алика. – Не стесняйся: машину, квартиру, деньги. Давай.
Алик посмотрел на него, и Хамовский внезапно стал ему противен.
– Когда Квашняков уговаривал зайти к вам, то вначале я хотел сказать, что вы мерзавец, – сказал он.
Хамовский потерял улыбку.
– Но это грубо, – Алик поправил себя, понимая, что при скрытой записи, ему могут инкриминировать оскорбление. – А сейчас я вам скажу, что вы очень плохой человек, недостойный должности главы города.
– Это все? – поспешно спросил Хамовский.
– Все, – ответил Алик и вышел из кабинета.
Спускаясь по лестнице администрации маленького нефтяного города, он посмотрел наверх. На него, пряча за улыбкой потрясение, смотрел Хамовский.
– Что улыбаешься? – спросил Алик, но, не услышав ответа, пошел дальше…
На все пять писем Президенту России Алик так и не получил ни одного неформального ответа, который можно было расценивать, как то, что с его обращением поработали, по крайней мере, никто к нему по его обращениям не обращался и дополнительной информации не запрашивал.
Алик вынужден был уволиться на этот раз по ликвидации предприятия. Предоставим его судьбе, в конце концов, день смерти здесь всегда есть день рождения где-то, и посмотрим, что произошло с другими героями.
Дороженко, тот самый врач, что согласился на интервью о катастрофической перинатальной смертности в больнице маленького нефтяного города, был уволен по той же статье, что и Алик, напомню, что Хамовский любил символизм. Дороженко, не отстаивая свои права в суде, уехал из этого маленького нефтяного города и нашел себе работу в другом маленьком нефтяном городе, откуда слал письма в адрес губернатора, и благодаря коллективному письму женщин добился возбуждения уголовных дел по смертям младенцев.
Алик с ним иногда созванивался, и как-то Дороженко радостно ему сообщил, что общался со следователем прокуратуры маленького нефтяного города, который все-таки решился на возбуждение дела по младенческой смертности.
«И где вы раньше были? – спросил я, – возбужденной скороговоркой почти кричал Дороженко. – Когда я вам все материалы приносил, так у вас не было оснований для возбуждения дел, а сейчас, как пинка от начальства получили под зад, так основания сразу появились?
– В каком городе вы находитесь? – спросил следователь меня.
– А это не ваше дело, – ответил я. – Знаю я вашу контору. Я не дам вашим псам с вашим главным врачом Прислужковым сюда приехать и испортить мне жизнь».
Дороженко поступил правильно. Милиция особенно рьяно стала преследовать не преступность, а людей неугодных власти, обидевших власть или действительно совершивших преступления против власти. Парашин с компанией приближенных милиционеров теперь ходил в рестораны маленького нефтяного города с уголовниками, причем перед ними угодничал и заискивал.
В момент увольнения Алика на втором федеральном телеканале опять громко прозвучал маленький нефтяной город как место, где милиция прикрывала работу проституток, причем публичный дом находился прямо напротив опорного пункта участковой милиции. Дело было громкое, но все милиционеры, работавшие с проститутками, получили условные сроки наказания, а проститутки никуда не исчезли, а в качестве компенсации за полученные неудобства они подняли цены на свои услуги.
Но Парашин остался при должности.
Алик во время собственной травли побеседовал с одним из местных адвокатов и тот прямо сказал:
– В нашем маленьком нефтяном городе процентов восемьдесят судимы и даже пенсионеров привлекают и дают реальные сроки, потому что милиции нужны отчеты, а вы милиционеров в своем телевизоре выставляете красавцами, героями. И кого они садят к уголовникам? Предпринимателей и интеллигенцию. У них же финансовые преступления – их бы штрафами, но им – лишение свободы. С каким настроением эти люди выйдут, представляете? А ведь это – элита общества. И эту элиту не исправляют, а насильно отправляют на уголовное воспитание. То есть правосудие воспитывает умного преступника. Если кто-то из этой интеллигенции выйдет и по-умному убьет своего следователя – ведь он в чем-то будет прав. Правосудие, по сути, сейчас направлено именно на лишение жизни, а с теми, кто лишает жизни – какой с ними должен быть разговор? Я думаю, что многие следователи своими напрасными и чрезмерными обвинениями суммарно наработали на лишение собственной жизни. Ведь у них нивелировалось само понятие человечности. Ценность жизни испарилась. Они судят личным карьерным ростом и денежными премиями, а не справедливостью.
Хамовский к уголовному делу по девяти миллионам получил еще два, одно – за распределение квартир на свое усмотрение. Он покинул пост главы города, досидев, правда, на нем, до конца срока. Но не это главное. Именно в этот момент, в момент максимальной своей известности как казнокрада, Хамовский получил звание почетного гражданина маленького нефтяного города и должность представителя губернатора в маленьком нефтяном городе! Российская власть наглядно демонстрировала какие чины ей требуются.
Горилова удачно увернулась от следствия, спалив остатки архива, уцелевшего в огне первого пожара, сделав то, о чем лишь мечтал наш герой.
Лизадков, о котором мы забыли в ходе повествования и за что приносим извинения, был уволен за недостаток образования, а Квашняков занял как раз его место и благополучно остался на работе, как и Бредятин, предоставив читателю возможность оценить качества круга лиц, особо нужных власти.
Коллектив телерадиокомпании, в которой работал и которой руководил Алик, написал заявления о переходе в другую организацию, тоже телерадиокомпанию, во главе которой был поставлен безграмотный, но исполнительный Задрин.
Депутатша вышестоящей Думы, прослывшая народной защитницей, Матушка, несмотря на множественные к ней обращения, ничем не помогла Алику, если не считать типичных для хороших врачей слов утешений и поддержки.
Что касается жизни остальных героев книги, начиная от Клизмовича и до…, то их будущее пусть дорисует фантазия читателя вслед за этим многоточием…
Страна с помощью должностных бандитов, проституток и низких людей по-прежнему продолжала бороться с теми, кого на общем фоне можно было назвать благородными, поскольку Алик и более высокие люди, которым он был подобен, конечно, не были святыми и тоже любили деньги и блага.
Жители
