Альтернатива. Бой за власть - А. Динцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не визжи, а то всю посуду перебьёшь, – невозмутимо скомандовал мальчишка, пока в глазах выше заткнутого рта блестело удивление, на границе со злобой.
– И ради этого, вы чуть меня не убили? – поближе к кукольнику подковылял Джой. – Ради такого нелепого налёта? – нервозно смутился он.
– Тебя так просто не убить, – вставила дамочка с клешнями. – И нас тоже. Так что не скули.
– Я всё равно узнаю, – непоколебимо держал улыбку кукольник, – но лучше скажите без лишних проблем – где-все-остальные, – отчеканил он со скрытым волнением.
– Время отсеяло тех, кому месть не была нужна, – тяжелым голосом решила ответить «зубастая».
– На черта ты отвечаешь? – проявила агрессию девушка с когтями.
– Ну ни все же столь безрассудны, как ты, – вставил свой вариант кукольник. – Где остальные? И сколькие из вас ожили?
– Заткнитесь все! Не идите у него на поводу! – всерьёз злилась кошечка, дёргаясь на нитях.
Кукольник, казалось бы, не обратил на это внимание. Он просто снова щёлкнул пальцами, даже не сместив взгляда со сговорчивой женщины. Острую на язык девицу, нити сдавили в пару раз туже. За каплями крови и кровавыми следами во всех местах натяжения – прозвучал сдавленный стон, сильной, но молящей о помощи кошки.
– Отпусти её! – выпалила обладательница клешней. – Все! Все ожили! Все вернулись в Евразию! – на одном дыхании поведала она, не выдержав вида чужих страданий.
Натяжка тугих «волосков» умерилась, и струйки крови прекратили бежать из прорезанных ран.
– Как долго вы были мертвы? Хотя, – тут же исправился мальчишка, – это скорее атипичная кома, или очень глубокий летаргический сон… но не важно. Как долго?
Отвечать на этот раз не захотел никто. Каждая с холодком смотрела, тягостно дышала, и молчала. Кукольник не до конца приподнял руку, готовя пальцы к щелчку, прежде чем услышал:
– Мы не знаем! – от той, кого назвал «акулий рот». – Но дня расправы мы ждём уже шестнадцать лет!
– Хм, значит, около года…– задумчивой стала косая улыбка. – И кроме вас, мстителей больше нет?
– Да кому ты сдался, садист бездушный, – сквозь зубы выдавила когтистая деваха.
– Понадеемся, что и правда никому, – усмехнулся мальчуган. – Знаешь что, Джой, тебе стоит вернуться в Белый дворец. Ты так много интересного упустил…– обратил кукольник внимание на капитана.
– Блин, ты прав, я же опоздал! И Милене соврать невозможно, чёрт… а всё из-за тебя! – не зная с чего начать, замешкался капитан на пути к выходу.
– Эндуро потом вернёшь, – в спину Джою крикнул кукольник. – А с вами, мы ещё потолкуем, – голосом полным мрака, огласил свой план кукловод.
Взгляды пленниц вернулись под «покров» бровей, а попытки выбраться – вновь встревожили нити.
Тишина и простор были одними из главных причин отдалённости всех научных «точек» кукольника от городов. Он бы ни за что не устроил свою секретную нору вблизи шумных мест, и вовсе не из-за того, что сильно переживал за безопасность. Ему претило находиться в местах, полных гама, и не важно, по какому поводу. Вэнтэр в этом отношении был менее категоричен; хоть игры «Бойсдракс» и шумели, император с радостью на них присутствовал. Он умел «закрывать уши» на зрительский гул, и сквозь нэогарскую суматоху созерцать сугубо поединок. Его плоть и кровь давно не присутствовали в приделах арены, а общая картина происходящего осталась той же. Трибуны полнил говор, что вызывал поединок нэогара в стерильно белых доспехах, и понурого старичка Ия, привезённого на арену больше года назад. Ещё в тот день ему пророчили скорую смерть, но он по сей час с тягой стоял на ногах, держа в руках потрёпанный временем не слабей чем дед, кинжал. Незавидное оружие против едва покинувшего мастерскую кентавра, облицованного белоснежным мундиром. Его вид вполне походил на холодных полуконей из имперской армии, всем, кроме цвета.
Поединок начался с галопа кентавра к старику. Ий отлично подобрал момент, когда передние лапы соперника взмыли вверх, желая втоптать старца в арену. Он ловко проскользнул под кентавром, оказавшись позади холодного коня. Его дрожавшая рука взмахнула тонким кинжалом, что издал протяжную ленту огня. Вспышка скорее испачкала броню, чем навредила кентавру. Четырёхлапой махине пришлось проскакать дальше, и только спустя время развернувшись, вернуться к старику.
Когда нэогарский конь это сделал, когда он перестроил своё громоздкое тело в обратное направление – проржавевший Ий привлёк его внимание, показавшись левее закрытой шлемом головы. Старик свободно рассекал воздух как самим собой, так и кинжалом, чей взмах огненной лентой обезглавил кентавра. Пустая голова в белой ерихонке мирно отлетела от туловища, что встретило конец своего пути, вбежав в ограду арены. Внушительная скорость знатно смяла каркас кентавра; осталось только то, что нарекли металлоломом.
Грохот полтонны железа об ограду осыпал нижний ярус арены новой порцией пыли. Серый порошок лёг на документы управляющего «Бойсдракс», что сидел в кабинете, где-то на окраинах арены.
Место его пребывания не выглядело приветливо; стены казались саманными, хотя любой понимал, что такими они быть не могли. Потолок делался из старых досок, поверх которых проглядывала сталь арены. Мебель кабинета давно просилась на пенсию, но Сарцин не готов был её отпускать.
Смахнув с бумаг приставучие пылинки, Минфин отвлёкся на скрип старой, собранной из дряхлых досок двери.
– Слышите эти возгласы? – с порога поинтересовался ведущий.
– Ещё бы. Эти крики моих убытков, я порой слышу даже в тишине, – холодного отсёк Сарцин. – У нас ещё остались приговорённые к играм преступники?
– Да, на сегодня хватит. Но на завтра… ставки уже сделаны, а убивать Ию пока некого.
– Выручки хватит на оплату тотализатора? – нервно отложил управляющий ручку.
– Сегодня да. Ну а про завтра, уверенными быть нельзя.
– Вот чёртов старикан! – не сдержался смуглый паренёк. – Он меня в могилу банкротства загонит! Все ставят на его победу, а он и побеждает. Сколько можно? Первую неделю я на нём озолотился, но уже почти год – разоряюсь его непобедимостью, – выговаривал Минфин шуту.
– Что поделать… он наш лучший чемпион. Не убивать же его, – пожал нэогар плечами.
– Это почему? – со всей серьёзностью, вопросил Сарцин. – Хватит с меня убытков. Нэогары слишком убеждены в его всесилии. Пора старику снова приносить золото в мои хранилища, – категорично огласил человек. Под жёстким голосом он умело скрыл некое сожаление, стыд за грубое стремленье к прибыли. Но Сарцин не умел по другому. Ценность прожитого дня, он измерял в граммах золота.
Неважно, человек ты, или нэогар – после любого дела,
