Адмирал Нимиц - Элмер Поттер

Некоторые из офицеров в Перл-Харборе сочли речь немного мелодраматичной, но все согласились, что только так можно было поднять в бой угнетенных людей, всем сердцем желающих свободы.

Президент Рузвельт послал генералу Макартуру письмо с сердечными поздравлениями. Потом, не забывая, кто проложил путь к вторжению и чьи корабли доставили войска до цели, президент послал отдельное сообщение, адресованное адмиралам Нимицу и Хэлси:

«Страна с гордостью следила за великолепным прорывом вашего флота во вражеские воды. Мы ценим выносливость и профессионализм моряков не меньше, чем доблестные подвиги ваших летчиков. Ваше тесное сотрудничество с генералом Макартуром — это еще один пример взаимодействия и эффективного и разумного использования всего вооружения».

В штабе Тихоокеанского флота было известно, что большинство тяжелых единиц Объединенного Флота Японии передвинулось к области Ост-Индии, несомненно для того, чтобы быть ближе к нефтяным скважинам Борнео, Явы и Суматры. Авианосцы Одзавы остались во Внутреннем Японском море вместе с маленькой группой эсминцев и крейсеров. Здесь они были в безопасности от американских субмарин. Очевидно, горький опыт Одзавы на Тавитави, где его летчики измотались от вынужденного бездействия, заставил его принять решение: совершать столько вылетов, сколько он мог себе позволить с тем топливом, которое он смог найти во Внутреннем Японском море. Американский захват пролива Лусон перекрыл поставки Одзаве нефти и авиационного топлива с севера, а также боеприпасов с юга.

После того как Хэлси напал на Формозу, как мы видели, японская группа эсминцев и крейсеров сделала вылазку из Внутреннего Японского моря и затем быстро отступила, очевидно найдя убежище позади цепи островов Рюкю. Эта спокойная и робкая реакция плюс отсутствие любого видимого ответа флота на вторжение Макартура на Лейте убедили некоторых штабных офицеров в том, что Объединенный флот снова парализован потерей самолетов и летчиков, как это было во время американских вторжений на Маршалловы острова и острова Гилберта, и что японцы не посмеют сделать еще одну вылазку.

Если бы Объединенный флот отказался выходить на бой, это было бы хорошей новостью для моряков и летчиков 38-го оперативного соединения. Как сообщил адмирал Митшер: «Никакой другой период Тихоокеанской войны не включал такого количества интенсивных боевых действий. За эти десять месяцев 10 ООО человек ни разу не ступали на берег. Ни одна другая армия в мире не участвовала в таких длительных боевых действиях, не имея ни дня для отдыха или восстановления сил… Боевой дух команд этих кораблей достоин самой высокой похвалы. Однако реакция членов команды замедлена. В результате они не способны в полной мере противостоять неприятельской атаке».

38-е оперативное соединение проходило дозаправку приблизительно в 300 милях к востоку от Лусона. Адмирал Хэлси, утомленный, но столь же агрессивный, как обычно, и нимало не заботясь о сохранении молчания в эфире, спросил адмирала Кинкейда, очищены ли от мин два прохода в Филиппинском архипелаге, пролив Суригао, к югу от залива Лейте, и пролив Сан-Бернардино, к северу от залива. Он необходимо было это знать, так как он планировал проходить через один из них, чтобы достигнуть Южно-Китайского моря. Если японский флот не шел к нему, он собирался идти за японским флотом.

Когда эта радиодепеша дошла до главнокомандующего Тихоокеанского флота, того чуть не хватил удар. Адмирал Нимиц тут же напомнил адмиралу Хэлси, что он все еще должен был подчиняться Плану 8-44, который требовал от него «прикрывать и поддерживать силы» Юго-западного сектора. Далее, говорилось в ответе Нимица, «продвижение основных единиц Третьего флота через проливы Суригао и Сан-Бернардино не должно начинаться без распоряжений главнокомандующего Тихоокеанским флотом».

Так как Хэлси запретили отправиться на поиски японского флота, а японский флот, похоже, не был склонен искать его, адмирал принял наилучшее решение: послать свои авианосцы в ближайшую гавань — пополнить запасы провизии, обновить боекомплект и дать людям немного отдохнуть. Он уведомил главнокомандующего о своих намерениях, и в 22:30 22 октября он приказал тактической группе 38.1 под началом Маккэйна направляться в Улити. Тактическая группа 38.4 контр-адмирала Ральфа Дэвидсона должна была следовать за 38.1 на следующий день. 29 октября по возвращении этих групп туда же должны были отправиться тактическая группа 38.2 контр-адмирала Джеральда Ф. Богана и тактическая группа 38.3 контр-адмирала Фредерика Шермана. То, что группа Маккэйна первой отправилась в гавань, было крайне неудачным, поскольку в ней было больше авианосцев, больше самолетов и, следовательно, она была сильнее всех остальных.

После полуночи 23 октября американские субмарины «Дартер» и «Дэйс», находившиеся у южного конца прохода Палаван, на противоположной стороне Филиппин, засекли что-то в темноте. Это оказались одиннадцать тяжелых кораблей и шесть эсминцев. Они выстроились в две колонны на курсе 040°. «Дартер» отправил сообщение о контакте адмиралу Кристи в Фримантл, а Кристи в 6:20 утра 23 октября передал его адмиралам Нимицу и Хэлси. Последний быстро отменил свой приказ Дэвисону, но группе Маккэйна позволил продолжать держать курс на юго-восток.

Примерно к тому времени, когда Нимиц и Хэлси получили сообщение, «Дартер» и «Дэйс» заняли позицию для атаки на силы неприятеля. Торпеды, выпущенные с «Дартера», потопили один тяжелый крейсер, а еще один вывели из строя. «Дэйс» потопила другой тяжелый крейсер. Таким началось Сражение в заливе Лейте, самое большое военно-морское сражение в мировой истории.

Сражение за залив Лейте отличается от прочих также и тем, что ни одной битвой не командовали настолько издалека. Силы, участвовавшие в операции, сообщались и рапортовали командованию в основном по радио. Поскольку погода была ясной и в воздухе было немного статического электричества, сеть станций прослушивания штаба Тихоокеанского флота собрала почти все сообщения и передала их главнокомандующему Тихоокеанского флота, который передал их главнокомандующему ВМС США. Нимиц из Перл-Харбора и Кинг из Вашингтона пристально следили за ходом битвы. Не менее пристально следил и Кинкейд в заливе Лейте; его связисты расшифровывали все подряд, независимо от того, предназначалось ли сообщение Кинкейду или нет. Все же, из-за свойства человеческой натуры ошибаться, сообщения приходили с запозданием, посылались в неправильной последовательности, изобиловали неясными формулировками, искажали информацию и (это самый знаменитый случай) случайно повреждались. В результате на всем протяжении кризиса никто не знал толком, что происходит.