Вихри Мраморной арки - Конни Уиллис

— Почему? — спросил я.

Ви непонимающе взглянула на меня.

— Наверно, не голоден. А может, не любит бараньи отбивные.

— Надеюсь, с ним все в порядке, — произнес Моррис, и я не сразу понял, что он имеет в виду своего сына. — Он парень хороший, только часто поступает необдуманно. Молодой, горячий — вот и все.

— И торт он не ел, — сказал я. — Он объяснил, почему не хочет отбивную?

— Если мистеру Сеттлу отбивная не нужна, отнесите ее мистеру Ренфрю. — Миссис Люси отобрала у Ви тарелку. — И пусть не говорит, что не голоден; ему надо хорошо питаться, он сильно истощен.

Ви со вздохом поднялась. Миссис Люси отдала ей тарелку, и Ви вышла в соседнюю комнату.

— Все должны хорошо питаться и вдоволь спать, — проворчала миссис Люси. — Силы поддерживать.

— Я написал об этом статью в «Весточках Твикенхема», — вмешался Твикенхем. — Такое состояние называют «ходячий мертвец». Наступает от плохого питания, недостатка сна и боязни налетов. У ходячих мертвецов замедленная реакция, они плохо соображают, и это часто приводит к несчастным случаям на рабочем месте.

— В моем отряде никаких ходячих мертвецов не будет. — Миссис Люси раздала нам отбивные. — Как только доедите — отправляйтесь спать.

Отбивные оказались даже лучше, чем пахли. Я съел свою, читая заметку Твикенхема про ходячих мертвецов. Там сообщалось, что потеря аппетита — распространенная реакция на бомбежки. Еще говорилось, что от недосыпания у людей бывает странное поведение и навязчивые идеи: «Ходячие мертвецы воображают, что их хотят отравить или что кто-то из близких — немецкий шпион. У них возникают галлюцинации, видения, они слышат голоса и верят в невероятные вещи».

— В колледже он попал в неприятную историю. Но это было еще до войны, с тех пор он остепенился, — задумчиво сказал Моррис. — Что же он такого натворил…

В три часа ночи на Олд-Черч-стрит разорвалась наземная мина — почти там же, куда упал фугас. Нельсон прислал к нам за помощью Олмвуда; миссис Люси отправила с ним Суэйлса, Джека и меня.

— Мина приземлилась, считай, через два дома от первой воронки, — рассказывал Олмвуд, пока мы собирались. — Надо же, как будто нарочно целились.

— Я знаю, куда они целятся. — В дверях появился Ренфрю — бледный, изможденный, похожий на привидение. — И знаю, зачем запросили брусья для укрепления подвала. Из-за меня, верно? Они охотятся за мной.

— Ни за кем из нас они не охотятся, — твердо сказала миссис Люси. — Это же в двух милях к северу. И никуда не целятся.

— Да зачем Гитлеру бомбить именно тебя? — спросил Суэйлс.

— Не знаю. — Ренфрю опустился на стул и обхватил голову руками. — Не знаю. Но они за мной охотятся. Я чувствую.

Миссис Люси послала Суэйлса, Джека и меня потому, что мы уже «были там и знали местность». Впрочем, особо рассчитывать на наши познания не приходилось: мины взрываются выше уровня земли и причиняют намного больше разрушений, чем фугасные бомбы. Там, где в прошлый раз стояла палатка ответственного за спасательные работы, теперь возвышался холм, а за ним — еще три, точно горная гряда в центре Лондона. Суэйлс вскарабкался на ближайшую вершину.

— Джек! Сюда! — крикнул кто-то с другой стороны холма, и мы оба ринулись вверх.

На противоположном склоне пятеро заглядывали в дыру под ногами.

— Джек! — снова позвал один из них, с синей бригадирской повязкой на рукаве, и посмотрел куда-то мимо нас. Кто-то тащил по склону нечто, похожее на ручной насос. «Неужели они собираются тушить пожар внутри вырытого туннеля?» — подумал я и вдруг понял, что это не насос, а автомобильный домкрат — его «Джеком» называют. Человек с повязкой спустил его в дыру и прыгнул следом.

Остальные члены спасательной команды осталась стоять, всматриваясь в черноту под ногами, словно могли в ней что-то разглядеть. Через некоторое время вниз спустили ведра, вытаскивая наверх обломки досок и кирпичей. На нас не обращали никакого внимания, даже когда Джек протянул руки за одним из ведер.

— Мы из Челси, — объяснил я бригадиру сквозь грохот бомб и рев моторов. — Чем вам помочь?

Ведра продолжали передавать по цепочке. В одном из ведер на груде обломков лежал фарфоровый чайничек — весь в пыли, но даже не потрескавшийся.

— Кто там, внизу? — спросил я.

— Двое, — отозвался один из спасателей. Он вытащил чайничек из ведра и протянул его человеку в вязаном подшлемнике. — Мужчина и женщина.

— Мы из Челси, — снова закричал я, стараясь перекрыть рявканье зениток. — От нас что-нибудь нужно?

Он забрал чайничек у того, в подшлемнике, и передал его мне.

— Отнесите вниз, на тротуар, к другим ценным вещам. Держа в одной руке чайничек, а в другой — крышку от

него, я спустился с холма, осторожно ступая по обломкам кирпичей. Потом еще дольше искал хоть какой-нибудь заасфальтированный участок дороги — мина разметала и тротуар, и всю улицу.

Нетронутый квадрат асфальта обнаружился перед разрушенной булочной. Здесь аккуратно выстроились в ряд спасенные «ценные вещи»: приемник, сапог, две раздаточных ложки вроде той, которой размахивал полковник Годалминг, шитая бисером дамская сумочка. Рядом, охраняя их, стоял спасатель.

— Стой, — Он выступил вперед, держа в руке то ли фонарик, то ли пистолет. — В зону происшествия входить запрещено.

— Я из ПВО, Джек Харкер, Челси, — торопливо представился я и протянул чайничек. — Меня прислали вот с этим.

Он щелкнул фонариком — это был все-таки фонарик, — засветив его на долю секунды.

— Извини. В последнее время мародеры так и прут. — Он взял у меня чайничек и поставил на тротуар рядом с сумкой. — На прошлой неделе поймали вора — шарил по карманам трупов, что лежали на улице, ожидая отправки в морг. Ужасно, что некоторые способны на такое.

Я вернулся на холм. Джек работал у самой дыры — передавал ведра. Я встал в цепочку за ним.

— Нашли? — спросил я, как только выдался перерыв в бомбежке.

— Тихо! — крикнули из дыры. Человек в подшлемнике повторил:

— Тихо! Никому ни звука!

Все остановились и прислушались. Ручка от ведра с кирпичами резала руку. На секунду воцарилась полная тишина, а потом опять раздался гул самолетов, свист и грохот бомб.

— Не волнуйтесь, — прокричали из дыры, — мы уже близко. Ведра снова пришли в движение.

Я не расслышал ничего, но спасатели внизу, видимо, расслышали голос или стук. Я облегченно вздохнул: значит, там был кто-то живой, и мы копали там, где следовало. Однажды после октябрьской бомбежки нам пришлось остановиться на полпути и начинать новый тоннель из-за того, что звук в груде обломков искажался. Даже если раскапывать прямо над жертвой завала, тоннель все равно выходит кривым, потому что приходится огибать препятствия. Единственный способ не сбиться с пути — регулярно останавливаться и слушать.