Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации - Поляков Влад

Соответственно, эти самые всадники спокойно и без каких-либо проблем направились в нашу сторону, что также было естественным. Надо же им было узнать, куда движется крупный отряд войск. Не с целью воспрепятствовать, упаси боги, просто для порядка. В общем, никто и ничего… до поры.

Инстинкт! Пожалуй, меня спас именно он. То самое чутьё, которое появляется у тех людей, которые долгое время рядом со смертью прогуливались и научились чувствовать её леденящее дыхание. Такое умение, оно если к тебе пришло, до конца дней останется, независимо от собственного на то желания. Вот и «стрельнуло» ледяной иглой в сердце и саму душу, как только отряд тот приблизился.

Это уже потом я понял, что именно послужило спусковым крючком для тревоги. Выражения лиц несколько искусственные, те самые, в которых напряжённость и тревога скрываются за ложной приветливостью. И руки слишком близко к револьверам. К чему бы, если они видят своих. Однозначно своих, потому как знамёна «Дикой стаи» штука крайне специфическая, а прикрываться ими… крайне вредно для здоровья, покамест даже мысли такой ни у кого не возникало.

– Враги! Бей!

Крикнув это, я тут же соскочил с лошади, прикрываясь ею от возможных выстрелов и одновременно выдёргивая из кобуры «вулканик». Всё же он мне куда ближе, нежели револьверы со всеми их специфическими особенностями…

И почти сразу загрохотали выстрелы. «Дикие» из десятка непосредственной охраны во главе с О’Рурком стреляли в этих самых крайне подозрительных. Да и мы, то есть собственно «охраняемые лица», тоже не собирались просто ждать. Не тот склад характера, чего уж там. Ну и по нам открыли стрельбу из револьверов. Одновременно, тем самым лишая меня последних сомнений, что перемудрил, что это просто паранойя разыгралась, вынудила отдать приказ на стрельбу по своим. Не-ет, может, у меня и паранойя, но вполне себе оправданная жизненными обстоятельствами. В том числе и теми, которые сейчас по нам стреляют.

Выстрел, выстрел, ещё. И я точно вижу, что моя цель заваливается назад, а конь, молотящий копытами, тоже опрокидывается, погребая под собой уже не всадника, а его тело. Перевожу прицел на… Не на кого переводить. Двое из того странного отряда уносятся, нахлёстывая лошадей, а за ними рвутся четверо из наших охранников. Четверо, потому как трое мертвы, еще один, а именно сержант О’Рурк, грязно и затейливо ругаясь, зажимает рукой рану в боку. Ну а двое остающихся с нами готовы нашпиговать свинцом любую подозрительную личность, оказавшуюся поблизости.

И к нам уже несутся остальные. Быстро несутся, понимая, что произошло то, чего никто и предвидеть толком не мог. Покушение. Самое настоящее, да ещё людьми, переодетыми в форму конфедератов, или же настоящими солдатами. Этого пока ещё не понять.

Только вот не удалось покушение. Не удалось? Точно. Я жив и здоров, разве что лошадь поцарапало прошедшей вскользь пулей. Борегар? Более чем в порядке. Белый от злости, лицо искажено в гримасе ярости. Такое он никогда не простит, теперь его ненависть к янки приправлена совсем уж личными мотивами. Вилли? Уголок рта дёргается, но это нервное. Как ни крути, а на него ещё никогда не покушались. Новое и далеко не самое хорошее впечатление от жизни. Фил… Сидит в седле, словно застывшая статуя. В руке револьвер, смотрит вдаль.

Вайнона! Едва держится в седле, пистолет выпал из руки, а в глазах – боль. Дурочка моя, ну почему не укрылась за лошадью? В таких случаях лучше ею прикрываться, а не себя подставлять.

– Держись, моя хорошая, только держись, – шепчу ей, с помощью одного из охранников снимая её с лошади и перемещая на траву.

Где рана? Не грудь, не живот… слава богам, потому как это тут совсем швах. Ай, зар-раза! Похоже, лёгкое может быть задето. Разрезаю вытащенным из ножен клинком одежду и готовлюсь по-быстрому оказать первую помощь, то есть сделать перевязку и вколоть обезболивающее, то бишь банальный морфин, другого тут всё едино нет.

– Вилли! Мать твою, Степлтон!

– Не ори, Вик! Фила, похоже, тоже зацепило. Врача сюда, быстро!

Еще и это… Мало одного, так и другое подоспело! Один взгляд в сторону Мак-Грегора, а тот оседает, вываливается из седла, едва удерживаемый Степлтоном.

Вот его переносят сюда, поближе к нам с Вайноной. Понимаю, врачу, который вот-вот должен прибыть, метаться от одного раненого к другому глупо. Рядом разместить нужно.

Плохо. Очень плохо, ведь кровь, которой истекает Фил, тёмная, почти черная. Печень… И ещё одно ранение, рядом с сердцем. Успеваю лишь уловить едва слышные слова друга:

– Не повезло… глупо как… жаль.

И всё. Конец. Только и остается, что закрыть глаза человеку, которого искренне считал свои другом. Хорошо, что никто не пытался что-то сказать, как-то вмешаться. Стоп, сейчас ещё ничего не кончилось. Фил мёртв, но Вайнону можно и нужно вытаскивать из лап костлявой. Доза морфина подействовала даже сверх ожидаемого, просто вырубив её. Зато в таком состоянии она ничем не мешала мне осмотреть рану. Сквозная, то есть пулю вынимать не надо. Плюс или минус? А бес его знает, я ж не врач! Так, вершков нахватался, да и то весьма скромно. Можно лишь надеяться на… На врача. Вот он, соскочил с лошади и бросается к раненой. Понимает, что его не просто так дёрнули в таком резвом темпе.

Сразу что меня, что других погнали поганой метлой, чтобы не мешались под ногами у профессионала. Правильный подход, но… очень сложно было заставить себя отойти в сторону.

И Вильям подошёл, но он больше смотрел не в сторону колдующего врача, а на тело Фила, нашего общего друга. Стоял и молчал. Да и что тут вообще можно было говорить?

Хотя нет… Можно и даже нужно!

– Заказавший это покушение сдохнет, – негромко, но с абсолютной уверенностью говорю я. – Я, Виктор Станич, полковник Конфедерации, клянусь в этом своей честью. И мне плевать, кто это будет, пусть хоть сам Линкольн. А потом я принесу доказательства его смерти на могилу Фила. А перед этим покажу Вайноне. Она должна выжить! Так будет правильно.

– Да, правильно, – отозвался Степлтон. – И Джонни тебя тоже поддержит.

– Не сомневаюсь. А пока… Мне нужен хоть один пленник. Вы взяли хотя бы одного живым?! Ну!

– Двоих, полковник. – Улыбка сержанта О’Ши могла напугать многих неподготовленных людей. Что он, что О’Рурк… им бы в фильмах ужаса монстров играть, даже грима минимум бы понадобилось. – Те, которые бежать пытались. Догнали. По лошадям стреляли. Только один это… ноги поломал, когда под ним лошадь убили. А второй жив и здоров. Только… побили его сильно, лежит и стонет, стонет и лежит.

– Стонет, значит, сдыхать в ближайшее время не собирается, – оскалился я. – А долгой жизни у этих всё равно не будет. Кто ж им её позволит. Но сначала они мне всё расскажут. Стонущего сюда тащите. И кого-то из учеников нашего доктора, капитана Шмидта, сюда. Говорить он должен быстро и без перерыва. Живее, черти полосатые, шевелитесь же!

О, «дикие» шевелились. Понукал я их скорее порядка ради, да и чтобы эмоции, меня переполнявшие, выплеснуть. Плюс хоть немного отвлечься от мучившего беспокойства за жизнь Вайноны, поймавшей пулю там, где, казалось бы, ей ничего не должно было угрожать. Эх, до чего ж паскудный расклад неожиданно случился!

Зато случившееся событие было больно уж знаковым. Это не абы что, а подготовленное, серьёзное покушение. На кого? На меня, на Борегара, на нас обоих? Все три варианта имели право на существование. Утверждать что-либо можно будет лишь после экстренного допроса оставшихся в живых исполнителей. И допрос этот явно будет проходить не по закону в привычном его понимании. А значит…

– Генерал, сейчас тут будет не самая пристойная картина, – обратился я к Борегару. – Вам этого видеть не стоит, слишком уж неприглядное зрелище. Нечто подобное обычно происходит в одном известном вам доме на окраине Ричмонда.

– Про вашу «Базу», Виктор, знают уже не только в Ричмонде. Говорят, что если янки хочет увидеть преддверие преисподней, то пусть посетит «Базу», где привратником Люцифера служит подполковник Смит.