Народная история США: с 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Против войны выступали сотни волонтеров из Корпуса мира. В Чили 92 добровольца оказали открытое неповиновение директору Корпуса и издали циркуляр, осуждавший войну. Восемьсот бывших членов этой организации выпустили заявление протеста против происходящего во Вьетнаме.

Поэт Роберт Лоуэлл отказался принять участие в торжестве в Белом доме. Артур Миллер, также приглашенный туда, направил телеграмму: «Когда громыхают пушки, искусство умирает». Певица Эрта Китт, побывавшая на обеде на лужайке у Белого дома, была поражена тем, что все находившиеся там выступали против войны в присутствии жены президента. Подросток, пришедший в Белый дом для вручения ему премии, стал критиковать войну. В Голливуде местные художники возвели на бульваре Сансет 60-футовую Башню протеста. На церемонии вручения Национальной книжной премии в Нью-Йорке 50 авторов и издателей покинули зал во время речи вице-президента Г. Хэмфри, демонстрируя свое отношение к его роли в войне.

В Лондоне два молодых американца незваными проникли на прием, устроенный послом Соединенных Штатов по случаю праздника 4 июля, и подняли тост «За всех мертвых и умирающих во Вьетнаме». Они были выведены охраной. В Тихом океане два американских моряка захватили корабль США, перевозивший боеприпасы, стремясь таким образом помешать доставке груза бомб на авиабазы в Таиланде. В течение четырех дней они командовали судном и его экипажем, принимая таблетки амфетамина, чтобы не заснуть, пока корабль не достигнет территориальных вод Камбоджи. Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщало в конце 1972 г. из Йорка (Пенсильвания): «Пятеро активистов антивоенного движения сегодня были арестованы полицией штата за якобы совершенную ими порчу железнодорожного оборудования возле фабрики, изготавливающей корпуса для бомб, которые используются в войне во Вьетнаме».

В антивоенных выступлениях стали принимать участие представители среднего класса и специалисты, которым прежде была несвойственна политическая активность. В мае 1970 г. «Нью-Йорк таймс» сообщала из Вашингтона: «ТЫСЯЧА АДВОКАТОВ ИЗ "ИСТЕБЛИШМЕНТА" ПРИСОЕДИНИЛИСЬ К ДВИЖЕНИЮ ПРОТЕСТА ПРОТИВ ВОЙНЫ». Частные корпорации стали задумываться над тем, не наносит ли война ущерб их долгосрочным деловым интересам; с критикой продолжения войны начала выступать газета «Уолл-стрит джорнэл».

По мере того как война становилась все менее популярной, люди, работавшие в правительстве или на него, стали разрывать сложившиеся отношения круговой поруки. Наиболее ярким примером является дело Даниэла Эллсберга.

Он являлся экономистом, учившимся в Гарварде, бывшим морским офицером, работавшим в «РЭНД корпорейшн», которая проводила специальные, зачастую секретные исследования по заказу правительства США. Эллсберг участвовал в написании истории войны во Вьетнаме под эгидой министерства обороны, а затем решил опубликовать секретные документы с помощью Энтони Руссо, бывшего сотрудника «РЭНД корпорейшн». Они встретились в Сайгоне, где оба были потрясены, собственными глазами увидев то, что происходит на этой войне, и испытав глубокое возмущение тем, что Соединенные Штаты делают с народом Вьетнама.

Эллсберг и Руссо проводили целые ночи по окончании рабочего дня в рекламном агентстве одного своего приятеля, копируя документ объемом 7 тыс. страниц. Затем Эллсберг разослал экземпляры ряду конгрессменов и в «Нью-Йорк таймс». В июне 1971 г. газета стала публиковать подборку из того, что получило известность как «Документы Пентагона». Это стало сенсацией национального масштаба.

Администрация Никсона попыталась через Верховный суд остановить публикацию, но Суд заявил, что это является «предварительным ограничением» свободы прессы и потому неконституционно. Затем правительство обвинило Эллсберга и Руссо в нарушении Закона о шпионаже, поскольку они открыли секретные документы людям, не имеющим допуска к такого рода бумагам; в случае приговора им грозили длительные сроки заключения. Однако судья прекратил разбирательство, когда присяжные совещались, поскольку в ходе уотергейтского скандала, начавшегося в это время, были выявлены нечестные методы, использовавшиеся обвиняющей стороной.

Своим решительным поступком Эллсберг нарушил общепринятую практику диссидентов из правительственных учреждений, тянувших время и державших свое мнение при себе в надежде на некоторые перемены в политике. Один из коллег уговаривал его не покидать правительство, поскольку, работая в нем, он имел «доступ», говоря: «Не отрывайся. Не перерезай себе горло». Эллсберг отвечал: «Жизнь существует и вне исполнительной ветви власти».

Уже на начальных этапах антивоенное движение приобрело необычных союзников — священников и монахинь католической церкви. Одни из них были воодушевлены движением за гражданские права, другие — опытом, приобретенным в Латинской Америке, где они увидели нищету народа и несправедливость правительств, поддерживаемых Соединенными Штатами. Осенью 1967 г. отец Филип Берриган (католический священник, член общества св. Иосифа и ветеран Второй мировой войны) вместе с художником Томом Льюисом и своими друзьями Дэвидом Эберхардтом и Джеймсом Менгелом проникли в помещение призывного пункта в Балтиморе (Мэриленд), залили призывные документы кровью и остались ждать своего ареста. Они были отданы под суд и приговорены к тюремному заключению сроком от двух до шести лет.

В мае следующего года Филип Берриган, выпущенный из тюрьмы под залог, предпринял вторую акцию вместе со своим братом Даниэлом — священником-иезуитом, побывавшим в Северном Вьетнаме и видевшим последствия американских бомбардировок. Филип, Даниэл и еще семь человек пришли на призывной пункт в Кейтонсвилле (Мэриленд), изъяли документы и сожгли их на улице в присутствии репортеров и зевак. Они были приговорены к тюремному заключению и стали известны как «Кейтонсвиллская девятка». Дан Берриган так писал в «Размышлениях» об этом инциденте:

Приносим извинения, добрые друзья, за нарушение подобающего порядка, за сожжение бумаг вместо детей, за раздражение добропорядочных людей в преддверии склепа. Мы не могли, да поможет нам Бог, поступить по-другому… Мы говорим: убийство направлено против порядка: жизнь, спокойствие, общность, бескорыстие — это единственный порядок, который мы признаем. Во имя этого порядка мы рискуем нашей свободой, нашим добрым именем. Прошло время, когда порядочные люди могли хранить молчание, когда повиновение могло оберегать людей от риска, когда бедняки могли умирать без защиты.

После того как были поданы все кассационные жалобы, и Д. Берриган должен был отправиться в тюрьму, он исчез. Пока ФБР занималось поисками, Даниэл оказался на пасхальном фестивале в Корнеллском университете, в котором преподавал. В то время как дюжина агентов ФБР выискивала Берригана в толпе, он неожиданно появился на сцене. Затем свет погас, Даниэл спрятался внутри гигантской куклы из реквизита для спектакля труппы «Брэд энд Паппет Тиэтр», а потом был погружен в грузовик и отвезен на близлежащую ферму. Берриган находился в подполье четыре месяца; он писал стихи, делал заявления, давал закрытые интервью, внезапно появлялся в какой-нибудь филадельфийской церкви, чтобы прочитать проповедь, а потом опять скрывался, ставя в тупик ФБР, — пока перехваченное неким информатором письмо не раскрыло местонахождения Даниэла, после чего он был схвачен и заключен в тюрьму.

Единственная женщина, входившая в «Кейтосвиллскую девятку», Мэри Мойлан, в прошлом монахиня, также отказалась сдаться ФБР. Ее так и не нашли. В записках из подполья она размышляла о своем опыте и рассказывала о том, как она к этому пришла:

… Мы все знали, что окажемся в тюрьме, поэтому у всех при себе были зубные щетки. Я просто лишилась сил. Я взяла мою маленькую коробку с одеждой и засунула ее под койку и улеглась на кровать. Все женщины в тюрьме графства Балтимор был черные — я думаю, только одна была белая. Они разбудили меня и спросили: «Разве ты не собираешься плакать?» Я сказала: «Из-за чего?» Сокамерницы ответили:

«Ты же в тюрьме». А я сказала: «Ага, я знала, что окажусь здесь…»

Я спала между двумя из этих женщин, и каждое утро, когда я просыпалась, они, подперев головы локтями, смотрели на меня. Они говорили:

«Ты спала всю ночь». И не могли этому поверить. Женщины оказались хорошими. Это было славное время…

Я думаю, что политическим поворотным пунктом моей жизни стало время, когда я находилась в Уганде. Я была там, когда американские самолеты вели бомбардировку Конго, а мы жили очень близко к конголезской границе. Самолеты перелетели через границу и бомбили две угандийские деревни… Откуда, черт возьми, взялись эти американские самолеты?

Потом я была в Дар-эс-Саламе, и в город приехал Чжоу Эньлай. Американское посольство разослало письма, предписывающие, чтобы ни одного американца не было на улицах, потому что это грязный коммунистический лидер; но я решила, что это человек, который делает историю, и я хочу его увидеть…